Все повторилось, как в первых двух случаях: проломы в черепах, кровь и страх в выпученных глазах. Спины обжег противный холод. Всех невольно будоражила мысль о горожанах. Малкин, ссутулившись, обошел псов и вышел из тоннеля.
Впереди на месте строения, куда в первый раз привел их Бурих, было большое пепелище, из него еще струился тощий дымок, за ним бревнами в разные стороны торчали другие разрушенные постройки, оставшиеся после дикого разгула дракона. Хаос бил по глазам. Но больше ударило по глазам множество новых собачьих трупов между пнями. Опасность определенно витала в воздухе, висела над головами какой-то темной мрачной гнусью. А они были с пустыми руками, даже защититься нечем.
Почти над самым ухом Малкина с ветки дерева каркнул невесть откуда появившийся черный ворон. Ванька вздрогнул: «И этот уже тут, почувствовал мертвечину», — поднял лицо вверх, замахнулся, ругаясь. Ворон тяжело заворочался на ветке, глянул презрительно, мол, чего машешь, все равно не достанешь, развел крылья и нехотя взмахнул ими, поднимаясь над Ванькиной головой и летя хвостом вперед. Тень ворона скользнула по людям и упала на землю, следуя за птицей. Ворон сделал круг над людьми, затем покружил над пепелищем, каркнул значительно и тяжело понес свой крик вдоль вырубки над разрушениями. Вроде бы ничего неестественного, если не считать полета птицы хвостом вперед. Движение задом в этом городе Ваньку уже не удивляло. Горожане, дракон, ворон. Однако на душе образовался какой-то осадок, будто когти ворона поскребли по сердцу.
Парень огляделся, с сожалением вспомнил о ножах и топорах, которые видел в пещере, машинально почесал ногтями по ребрам, нагнулся, на всякий случай подобрал в траве попавшийся под руку сломанный сук. Махом укоротил через колено и один конец зажал в руке. Приятели последовали его примеру, даже Катюха торопливо подхватила с земли большой кусок старой коры.
Петляя между пнями, двинулись мимо пепелища к ближайшему развалу бревен. Не знали, откуда ждать угрозы, но предполагали, что она могла появиться с любой стороны. Едва приблизились к развалу, как Катюха первая уловила слабое собачье визжание, хлопки и странное шипение. Вскинула руку, заставляя всех прислушаться. Шум раздавался с обратной стороны бревенчатой горы. Кинулись вокруг. За бревнами наткнулись на ошеломившую их картину.
В траве высоко подпрыгивала какая-то безобразная скользкая тварь на длинных сильных ногах, с круглой ушастой головой, кривым клювом и большим щупальцем с длинным острым когтем на конце, торчащим из центра груди. Тварь размахивала щупальцем, пытаясь пригвоздить когтем собаку, которая беспомощно огрызалась и старательно укрывалась под бревнами.
Никто не ожидал увидеть подобное. Катюха брезгливо вздрогнула, будто дотронулась рукой до твари, и, пересиливая внезапный озноб, ощущая дрожь в коленях, на ломких ногах по инерции продолжала двигаться вперед. В нос ударил едкий запах застоялой болотной сырости, выпущенный тварью навстречу людям. От резкого запаха Катюха мученически покривилась, но это не остановило ее. Клубы запаха окутали всех, лица парней гадливо сморщились. Сжимая скулы, ребята с ходу, не пасовать же перед тварью, с палками наперевес, кинулись, как в болотную хлябь, на выручку псу. Тварь угрожающе зашипела, подпрыгнула, высоко поднимая щупальцу с когтем, и вдруг метнулась по вырубке прочь, за дальнее, не тронутое драконом строение. Бег был настолько стремительным, что о преследовании не могло быть речи. Тварь исчезла со свистом, как росчерк молнии, унося с собой болотный запах.
Люди склонились над бревнами, из-под которых доносилось жалобное скуление окровавленного пса. Катюха узнала Александра. Раны по всему телу, но голова цела. В общем-то, повезло, не появись сейчас люди, его ждала участь тех собак, чьи тела лежали трупами.
— Александр, — Катюха присела и просунула между бревнами тонкую руку, — вылезай, тварь убежала. Откуда она появилась? Я представить не могла такую. Не бойся, больше не тронет тебя. — Однако Александр, по всему видно, не собирался вылезать, дрожал боками, слабо повизгивал, хотел о чем-то предупредить: раскрывал пасть, вытягивал шею, тыкался в щели испуганной мордой, заглядывал в глаза Катюхе. Но та ничего не понимала, лишь по-прежнему твердила слова утешения: — Все прошло, все прошло, Александр. Все будет хорошо. — Катюха стала привставать, пес зубами вцепился в ее топ, не отпускал, Катюха снова не постигала поведения собаки. — Отпусти, Александр, порвешь топ. Я знаю, ты напуган. Но успокойся. Тебе больше нечего бояться, все обошлось. Жаль, что ты ничего не можешь рассказать. Дождемся ночи. Хватит дрожать. Все спокойно.
В этот миг воздух над головой разорвало на мелкие частицы, людей оглушил истошный петушиный крик, высокий, длинный, многоголосый. Воздух будто посыпался сверху, окатывая осколками хрупкого хрусталя. Затем по вырубке разнеслось свиное хрюканье.
Это показалось невероятным. Глаза людей задергались в поисках источника шума. Круглое лицо Раппопета удлинилось, Лугатик часто захлопал длинными ресницами, Малкин вытянул шею и на секунду остановил дыхание, Катюха изумленно выпрямилась, Александр опять заметался, из последних сил забился дальше под бревна. Из-за дальнего уцелевшего строения бурно выкатило скопище свиней и петухов. Громкий свиной визг и неистовые петушиные крики надавили на перепонки. Малкин напрягся, сжимая в ладони конец сука, дикий ор пронзил мозг, сдавил голову, будто железный обруч. Нелепая ситуация озадачила, привела в растерянность: неоткуда было взяться здесь этому сонмищу. Чувство новой опасности натянуло мышцы. А скопище неумолимо приближалось. Под жаркими лучами петухи ярко пестрили сочными красками оперения. Свиньи, в черных струпьях, накатывали черной волной.
— Что-то мне не по себе, — прошептала Катюха и боком притерлась к Ваньке.
Раппопет сплюнул, крутанул палкой над головой, раззадоривая себя короткими словесными выпадами, и вразвалку, с показным бесстрашием, шагнул навстречу громкому петушиному и свиному гвалту. Володька крякнул и сделал движение за Андрюхой.
— Стой! — сказал Ванька, но никто не думал подчиняться его командам, да и голос не был таким, который мог бы заставить Раппопета остановиться.
Наоборот, Андрюха пустился живее, распаляя себя резкими выкриками. Катюхе почудилось, что небо потемнело и стало краснеть и лес вокруг покраснел, а воздух начал отдавать смердящим запахом. Андрюха обрушил удары палки на свиней. Те завизжали, как резаные, и валом пошли на Раппопета. А петухи стали окружать парня, подпрыгивая и норовя клюнуть в лицо.
Вдруг петух возле Андрюхи превратился в зловонную осклизлую тварь и занес над Раппопетом щупальцу с длинным острым когтем на конце. Едкий смрад болотной гнили разъедал носоглотку. Лугатик попятился, а Малкин и Катюха остолбенели. Коготь понесся вниз, на голову Андрюхи. Казалось, мгновение — и он пригвоздит Раппопета. Но тот сумел увернуться, коготь со свистом пролетел мимо и глубоко вонзился в землю возле ног парня. Тварь забулькала квакающим кряком и, вырвав коготь из земли, снова взвилась вверх.
Тут еще несколько петухов превратились в таких же тварей. Свиньи обступали парней, превращаясь в других противных тварей. Бесформенные массы с выпученными лягушачьими глазами, многочисленными ногами с плоскими лапами, огромными ртами с акульими рядами зубов, длинными липкими языками. Эти бесформенные массы неумолимо сужали пространство. Положение Раппопета и Лугатика становилось хуже не придумаешь.
