Я стоял неподвижно, плечо уперлось в дверной косяк. Глаза,
привыкшие к яркому свету комнатных ламп, выхватывали только желтые пятна фар,
оранжевые огни в окнах напротив, потом я начал различать силуэты.
Мазнул взглядом по темному небу, снова вперил взор в дом
напротив: в одном из окон раздевалась женщина с развитой фигурой… ощутил
неудобство, поерзал, взгляд словно сам поднялся кверху.
Мир, в котором я теперь, накрыт темным исполинским куполом.
Тысячи звезд усеяли свод, тусклые и яркие, мерцающие и недвижимые. То ли воздух
оказался на редкость чистым, без облаков и ядовитого смога, то ли еще что, но я
ощутил, что смотрю и смотрю неотрывно на эти звезды, а холодок со спины
расползается по всему телу, пробирается во внутренности, ползет ледяной
струйкой к сердцу.
Это и есть звезды, о которых говорил еще отец этого
разумоносителя, о которых это существо читало в учебнике астрономии. Скопления
раскаленного газа, что находятся от меня, от этого балкона, на расстоянии…
тысяч и тысяч, но не километров, не сотен тысяч километров, а сотен световых
лет! Это значит, что свет, который распространяется почти мгновенно, оттуда
летит многие и многие годы. И что весь этот мир, где я нахожусь, –
крохотнейшая песчинка в абсолютно пустом мире. Земля в сравнении с заурядной
звездой, каких мириады, – песчинка рядом с небоскребом. Но сами звезды
разбросаны в пустоте, как песчинки: одна над Тихим океаном, другая – над
Атлантическим, третья – над Африкой. Да нет, куда реже…
А что же планета Земля, перед которой звезда –
небоскреб?
А что же я, мелькнула жутковатая мысль, которому эта планета
кажется бескрайним необъятным миром? Каково мое место в этом чудовищно,
невообразимо огромном мире?
В страшной пугающей черноте космоса я с
астрономической неспешностью двигался мимо нейтронной звезды.
Идеально круглый шар блестит как зеркало, и хотя размером почти
с Юпитер, но на нем не найти горного хребта даже в миллиметр высотой.
Чудовищная гравитация выровняла поверхность до холодного ужаса идеально. И
жить там невозможно, я лечу… сам?.. в каком-то аппарате?.. Нет, я не лечу, я
просто двигаюсь. Медленно и неспешно двигаюсь через космос… Сам по себе?.. Во
мне нечеловеческая тоска, ибо прошли миллиарды лет с того времени, как я уже
двигаюсь через пространство, тянусь через этот континиум, астрономически
медленно перехожу от одного мира к другому… но везде чернота, однако надо жить,
искать…
Смутно я чувствовал, что во всей Вселенной больше нет жизни.
Что есть только я, единственный, от этого тоска росла, уже нечеловеческая
тоска, вселенская тоска.
Очнулся от ужаса в холодном поту. Сердце колотилось, как
будто я бежал на высокую гору. Я лежу в комнате своего разумоносителя, но
чернота космоса еще во мне. Грудь сжимает тоской. Страх размером с горный
хребет не вмещается в мое человеческое Я. Краем сознания я ощущаю, что
воспринял только тень тени того, что ощущает то Иное, с чем или кем я был на
какой-то жуткий миг связан.
Я умер бы, мелькнула мысль, пробудь в этом странном контакте
дольше или вмести в себя больше. К счастью, человеческое сознание снабжено
предохранителями, ими снабдила эволюция, остальную массу чувств я просто не
воспринял. А те, кто воспринимал, вымер. Наверное, в первобытных или не совсем
первобытных племенах не могли понять, почему кто-то вдруг падает замертво без
всякой видимой причины.
Это называется сон, вспомнил я. По телу еще ходил холод,
вздымая на коже пупырышки и волосы. Сон – это… Это нечто страшное и
загадочное, разумоносителям все еще непонятное. И неисследованное. Никто
на этой планете все еще не знает, что это такое. Как кипит плазма в недрах
звезды за сто миллиардов световых лет – знают, но что происходит с каждым
из них каждые сутки – не знают.
Черт, да где же я был? Что со мной творилось в то время,
когда я лежал в бессознательном состоянии? Это ж не специально для меня
придумано! В так называемый сон впадает каждый житель этой планеты, будь он
человек или собака. Не знаю, спят ли амебы, но люди впадают в это странное
оцепенение все…
С другой стороны, мелькнула судорожная мысль, за это время
можно скачать все файлы из моего мозгового харда. Да и не только скачать!
Скачать можно за наносекунду, а за целую ночь меня можно как
перепрограммировать всего с головы до пят, так и вовсе…
Холодок превратился в ледяную волну. Да, во время
семичасового оцепенения со мной можно сделать настолько много, что…
Нет, лучше об этом пока не думать. Надо поскорее понять, что
от меня требуется, и как можно быстрее выполнить свое предназначение.
Что это было? Если сон – лишь слегка искаженное
восприятие повседневности, как принято здесь считать, то откуда такой сон? В
этом человеческом теле я никогда не был в космосе! Да еще в таком космосе.
Из кухни дразняще пахло жареной яичницей с ветчиной. Звякали
тарелки, журчала вода. Привычные звуки, но сердце стиснула такая тоска, что я
еще долго лежал, стараясь заставить себя вести так, чтобы не вызывать
подозрений существа, именуемого моей женой.
Из кухни донесся веселый голос:
– Ты опять, лентяюга, валяешься? Уже одиннадцать часов!
Лена, та самая, что долго была по здешним ритуалам именно
моей самкой, потом ушла, согласно другим ритуалам, и которая живет одна вольно
и свободно. Правда, все чаще и чаще заглядывает ко мне, иногда готовит, словно
соскучилась по той размеренной жизни, которую презирала.
– Я не валяюсь, – ответил я сипло, – я просто
лежу. Нет, уже встаю.
– Долго же ты встаешь! Завтрак готов.
– Ты жаворонок, – пробурчал я, – а вот мы,
благородные совы…
Дальше я позволил своему разумоносителю говорить вместо
меня. Ничего сложного, ибо, как все эти люди, так они зовутся, состоят из
атомов, так и вся их жизнь состоит из готовых алгоритмов. Когда алгоритмы
касаются целых стран, то их называют сценариями. Так и говорят, что события
развиваются по такому-то сценарию. У отдельных особей набор алгоритмов чуть
больше, но все же человек мыслит, как признали сами люди, лишь четыре минуты в
сутки. Остальное – инстинктивные реакции. Человек заученно идет на работу
заученным маршрутом, улыбается, говорит готовые фразы и отвечает тоже готовыми,
неожиданности не случались.
– Да иду я, иду! – крикнул я. – Просто всю
ночь не спал!
– То-то у тебя в раковине четыре грязные чашки из-под
кофе…
– Ничего, – буркнул я. – У меня еще две
коробки в запасе.
– Кофе вреден на ночь!
– Ага, вреден…
В ванной, пока чистил зубы, снова долго смотрел в зеркало.
Оттуда на меня подозрительно пялился вполне нормальный мужик, интересный даже,
как сказали бы женщины, только в глазах какое-то недоумение и даже затаенный
страх. На полочке выстроились кремы, шампуни, увлажнители, смягчители,
антипрыщители – все в дорогих флаконах, над формой которых ломают головы
высококлассные конструкторы. Они и получают вдесятеро больше конструкторов
космических кораблей. Кого волнует дальний космос? А вот прыщи на харе…
