Из своего кабинета вышел шеф. Знаком велев
испуганно-виноватой Маринке не выключать, он остановился за нашими спинами,
смотрел молча и хмуро. Поговаривали, что он работал в тайных органах, но там
отпускают на пенсию рано, и он пришел к нам, загадочный и всепонимающий.
– Противовоздушную сметут всю, – прокомментировал
он, – а вот военных объектов будет уничтожено на восемьдесят-девяносто
процентов.
Его слушали почтительно, а Вавилов сказал угодливо:
– Да, вам виднее! Вы можете, так сказать, определить
даже ущерб!.. А вот у нас есть, ха-ха, человек, который уверен, что войны все
еще не будет.
Взгляды всего отдела уперлись в меня, как скальпели. Я
чувствовал, как меня распластывают, рассматривают с презрительным удивлением,
словно диковинную уродливую рыбу.
Шеф кивнул, не отрывая взгляда от экрана:
– Ага, подходят… Сейчас с кораблей запустят крылатые
ракеты… А на чем же, Егор… э-э… Королев, зиждется ваша уверенность?
Я не сразу понял, что вопрос относится ко мне, шеф хотел
меня по батюшке, но позабыл мое отчество, вздрогнул, тоже не отрывал взгляда от
экрана, ответил невпопад:
– На данных, которые есть только у меня.
Самолеты начали медленно расходиться в стороны, явно со
спутника им задавали цели. Мы застыли, слышно было, как бьется о стекло невесть
откуда залетевшая на этаж муха.
Камера сместилась на боевые корабли. Ракетные установки
пришли в движение. Крылатые ракеты, похожие на длинные оперенные стрелы, целыми
обоймами медленно поднимались на полозья. Острые клювы смотрели под углом в
синее небо.
Затем камера показала молоденькую дикторшу за столом в
студии. Перед ней мелькнула рука с листком, дикторша ухватила листок, видно
было, как ее красивые глаза профессионально цепко пробежали по тексту, хватая
крупными блоками, затем тонкие брови взлетели в великом удивлении, а голосок
зазвенел, как серебряный колокольчик:
– Экстренное сообщение!.. Председателю ООН удалось
договориться с правительством Албании! Все объекты с этого мгновения открыты
для любой инспекции!.. Премьер-министр Албании согласился сесть за стол
переговоров!
В помещении пробежал шорох. Все смотрели, не отрываясь, на
экран. Самолеты уже прошли над береговой линией, внизу мелькали горные склоны,
зелень, голубая ниточка мелкой речки. Поверх изображения наложилась
полупрозрачная карта местности. Кое-где вспыхивали красные точки: места
расположения военных складов и комплексов ПВО, которые надо уничтожить в первую
очередь.
Самолеты медленно прошли над ракетными комплексами, явно
выполняя задание, но там все как вымерло. Очень медленно и нехотя вся воздушная
армада сделала широкий полукруг и в том же страшновато-ровном строе легла на
обратный курс.
В помещении вырвался общий вздох облегчения. Все
задвигались, заговорили. Маринка истерически смеялась, терла кулачками глаза. У
нее брат служил где-то военным советником, часто исчезал в длительные
командировки. Да, насколько помню, еще у кого-то из нашего института в далекой
Албании что-то да оставалось…
Вавилов бросил на меня злой взгляд, отвернулся. Его движение
не осталось незамеченным для шефа. Я ощутил на себе взгляд человека, который
привык и умеет получать сведения.
– Интересно у вас вышло, – проговорил он
снисходительно. – Весь отдел ошибался, только вы один… Чем вы
руководствовались?
Я ощутил предостерегающий холодок. Глаза шефа смотрели
немигающе, пристально.
– Да так, – ответил я почти искренне. –
Скорее из упрямства.
– Гм, – сказал он задумчиво, – положим,
уперлись вы действительно… Но в самом начале? Почему решили, что войны удастся
избежать?
Я подвигал складками на лбу, ответил глупым напыщенным
голосом:
– Мне было видение.
Он несколько мгновений пристально рассматривал меня, как
жука на булавке. Похоже, прикинуться верующим не удалось, явно знает из моего
досье, как отношусь ко всем шаманам, гадалкам, попам и прочим бесноватым,
потому его плечи сдвинулись, он покачал головой:
– Видение… Меня интересует, какие данные вы
проанализировали для такого… гм… видения. Ладно, оставим… пока.
Голос стал строже, Марина послушно приглушила звук.
Сотрудники разбрелись по рабочим местам, одинаковые, как клоны киплинговских
клерков. Шеф скрылся за дверью, но я и сквозь стену чувствовал его взгляд.
Похоже, он еще вернется к вопросу, как же все-таки я
предсказал так точно.
Перед моим взором вставали страшные звездные дали, но мой
разумоноситель отмахнулся: что они моему огороду, обошел столы и похлопал
Вавилова по толстой спине:
– Не забудь, зимой в отпуск идешь ты!.. И все дежурства
твои.
– Да ладно тебе, – ответил он, скривившись. –
Разве я спорю? Но все равно не поверю, что вот так взял и угадал. Что-то ты
знал!
Краем глаза заметил, как выжидающе посматривает Маринка.
Перехватив мой взгляд, она спросила настороженно:
– Прости, но… Лена вроде бы отбыла куда-то на острова?
В Тихом океане?
– Точно, – ответил я скупо.
– Случаем не на те, – спросила она голосом, что
сразу стал тише, – на каких, я слышала, землетрясение?
– Случаем нет, – ответил я как можно
спокойнее. – Но близко, близко. Я звонил, опасности нет. Да и вернулась уже…
– Как хорошо! – сказала она искренне. –
Сейчас по всем каналам передают такие картины!.. Я не думала, что эти волны
могут докатиться за тысячу миль до берега… Твои, наверное, были в воздухе?
– Наверное, – ответил я. – Я как-то не
интересовался деталями. Все сошло благополучно, она даже ничего не заметила.
Так что мне, понятно, не пришлось хвататься за сердце.
Она улыбнулась:
– А оно у тебя есть?
– Четырехкамерное, – похвастался я. – Как у
холодильника «Суперлюкс»! С большим и малым кругом кровообращения. И еще там
много всяких хитрых проводков и трубочек!
Пошел веселый легкий треп, что уже возведен в искусство, где
главное не интеллект или общее развитие, а умение не лезть в карман за словом,
когда, как известно, ни ума, ни знаний не требуется.
Доступность женщин, подумал я, глядя на Маринку, расслоила
общество здешних разумоносителей еще больше. Если всего лишь в прошлом
поколении, чтобы затащить женщину в постель, надо было прилагать неимоверные
ухищрения, массу усилий, умения, существовали целые науки обольщения, то сейчас
это проще чем почесать в промежности.
В результате свобод одни самцы бросились в удалой секс, где
позволено все, а другие же, напротив, без усилий насытив свои животные
инстинкты, оставшуюся энергию, да и время, направили на, так сказать,
свершения. Похоже, что мой разумоноситель все-таки из таких. Полностью
освободиться от оков инстинктов не может, но научился как-то ладить,
изворачиваться.
