Пожилая дама, прерывисто дыша, наклонилась вперед:
– Что же делать? Как мне спасти сына?
– Может быть, он просто уехал куда-нибудь… собирать материал для книги. Он ведь пишет книгу?
– Ах нет! При чем тут книга? – Евланова сжала руки в молитвенном жесте. – Материнское сердце не обманешь. Я чувствую, Дима попал в беду! Он не виноват! Его вынудили… заставили… Он не хотел…
– По-моему, Дмитрия обвинять рано. У следствия нет никаких доказательств. Его разыскивают, чтобы взять показания. Только и всего.
Несчастная мать пропустила ее слова мимо ушей.
– Вы должны мне помочь! Вы… я заплачу вам втрое больше… сколько скажете…
– Успокойтесь. Все не так плохо…
– Не жалейте меня. Я выдержу! Я напилась лекарств и могу выслушать правду. Как вы думаете, Дима сделал это под гипнозом или…
– Пейте чай, – как можно мягче сказала Астра и отломила кусочек пирога.
Марина Ивановна, ничего не понимая, послушно поднесла чашку к губам. Ее рука дрогнула, и чай расплескался на скатерть.
– Почему он не отвечает на звонки? – прошептала она.
– Наверное, отключил телефон, чтобы ему не мешали сосредоточиться. Творческий человек!
– Вы сами не верите в то, что говорите.
У Астры в голове был сумбур.
– Взгляните на это фото, – сказала она и положила на столик снимок с фонтаном.
Жена банкира подняла на нее глаза, полные изумления.
– Откуда у вас…
– Я беру уроки у Дениса Кручинина.
– Уроки?
– Мне всегда нравилась математика.
Госпожа Евланова отказывалась что-либо понимать. Она беззвучно пошевелила губами.
– Этот снимок Дмитрий подарил другу… на память о Риме.
– Они со Златой ездили в Рим, – завороженно вымолвила пожилая дама. – Это была его мечта…
– У них много таких фотографий?
– Да… целый альбом. После развода Дима отказался брать что-либо, напоминающее об их совместной жизни.
– Альбом остался у Златы?
– Два или три альбома… Наверное, она оставила их себе.
– Кто еще ездил с ними в Рим?
– Вы имеете в виду…
– Друзей или родственников.
– Нет, насколько мне известно.
– Посмотрите внимательно на снимок, – попросила Астра. – Здесь есть знакомые вам люди?
Марина Ивановна поднесла фото ближе к лицу, прищурилась.
– Я никого не знаю… Ни Дима, ни Злата ничего не говорили про друзей… Они ездили по дорогой туристической путевке. Дима любит комфорт… любил…
Оттого что жизнь ее сына так внезапно и непоправимо изменилась к худшему, госпожа Евланова сморщилась и заплакала.
– Вам приходилось видеть в их доме какой-нибудь необычный сосуд, похожий на… чашу? – рискнула спросить Астра.
– Чашу? Может быть, вазу? Злата обожала покупать вазы, а Дима сердился. Он не хотел загромождать квартиру разными безделушками.
Она взяла салфетку и промокнула щеки. На салфетке остались следы тонального крема. Ее чай остывал, пирог лежал на тарелке нетронутый.
– Значит, ни о какой чаше вы не слышали?
– Н-нет… Впрочем, что вы называете чашей?
Астра сама понятия не имела, при чем тут чаша. Она задавала вопросы наобум, используя метод «тыка», – авось попадет в точку, поэтому ей нечего было ответить.
Жена банкира уставилась на нее с надеждой и ожиданием. Слезы уже не лились, просто стояли в ее измученных бессонной ночью глазах.
– Зачем Дима это сделал? – прошептала она. – Как он мог?
Для нее вина сына казалась неоспоримой. Кого еще Злата подпустила бы к себе так близко? Она ведь даже не сопротивлялась…
– Почему вы думаете, что Злату…
– Тише! Не говорите так. Мне страшно слышать ваши слова. Вы ведь сами намекали…
– Я только предположила.
– Вы видите больше, чем другие люди. Эти вопросы про чашу… они появились неспроста. Я совершенно растеряна, разбита! Но ни о какой чаше я не знаю! Клянусь вам…
Астра со вздохом убрала снимок в сумочку.
– Что говорит ваш муж по поводу убийства?
– Он обсуждает это с адвокатом, а не со мной. Щадит мои нервы. То, что Димы нет на месте, заставляет его рвать и метать. Он скрывает от меня свое беспокойство.
– Родители Златы приезжали?
Марина Ивановна понуро кивнула:
– Они убиты горем. Из квартиры ничего не пропало, и это хуже всего.
– Дмитрий мог уехать из города по другой причине, – сказала Астра. – Не связанной со смертью бывшей жены.
– Раньше вы говорили другое…
– Если я его найду, вы позволите побеседовать с ним открыто?
– Теперь да…
– А как ваш сын относился к фонтанам?
– Как все люди… они ему нравились… Его тянуло в Италию, в Рим. – Она всхлипнула. – Господи, за что нам все это?
Официантка, виляя бедрами, принесла счет.
– У Златы были подруги? – спросила Астра и достала деньги.
– А? Подруги? Да… были… Я знаю только одну, Виолетту. Умная женщина, но очень гордая. Поэтому до сих пор без мужа…
– Дайте мне ее телефон.
* * *
Актер Инсаров – Апостол – работал под прикрытием кинофирмы «Мирограф», где постоянно толклась уйма народу. В гуще людей, которые приходили и уходили, никто ни на кого не обращал внимания. На съемочной площадке кипели страсти: кто-то кого-то искал, кто-то что-то требовал, артисты ругались, режиссер хватался за голову…
– Петр! – возмущенно надувала губки партнерша Инсарова. – Где ты витаешь? Мы снимаемся или напрасно тратим время?
Тот спохватывался, извинялся. Его обезоруживающе виноватая улыбка действовала безотказно.
Апостол денно и нощно думал над тем, как переправлять в Центр добытую Шарлем информацию. Обычной почтой? Таковая в Одессе не функционировала. Город окружало кольцо блокады, пробраться через заставы было практически невозможно.
– Как в вашей русской сказке, – сердился Делафар. – Налево пойдешь, к деникинцам попадешь; направо пойдешь – на петлюровцев наткнешься; прямо пойдешь – встретишь германский кордон.
– Посылать депешу нашим тайным каналом опасно, – качал головой Апостол. – Перехватят. Остается рискнуть и передать письмо с нарочным. Появился у нас такой опасный промысел. Правда, это будет стоить денег.
– Каким же образом гонцы переходят на ту сторону?
