– Мы оба сошли с ума…
Безумие оказалось сладостным и неописуемо прекрасным. Все условности рухнули в один миг, и поразившая нас молния высекала из наших сердец пламя любви – божественной ли, дьвольской… Кому дано судить?
Я сорвал с зеркала черную ткань, и в стене образовалось всевидящее око – коридор в иную жизнь, откуда мы пришли… и куда сможем уйти, если пожелаем. Там стояла богатая кровать под балдахином, и двое влюбленных соединились в тесном объятии… На полу валялось поспешно сброшенное голубое платье, затканное серебристым узором, а чуть поодаль лежали плащ рыцаря-крестоносца и длинный тяжелый меч…
– Не только мы смотрим туда, но и на нас смотрят оттуда… – прошептала она. – Зачем ты это сделал? Мне страшно…
Мы перешли на «ты». Я был не я и она – не она… Я перестал различать, по какую сторону мы находимся… Я ощущал только вкус ее теплых губ и нежность кожи.
Эрос порхал между нами – от меня к ней, от нее ко мне, и его дыхание обжигало нас, оставляя следы любви… Наслаждение на грани смерти, вот что это было. Наша жизнь растворялась в прикосновениях, как снег в солнечных лучах. Огонь и лед сталкивались в вечном притяжении-противоборстве, порождая взрыв… Так появились звезды.
Наверное, в эту ночь во Вселенной зажглась новая звезда. Ее космический свет ослепил нас, превратил в пепел. Эрос торжествовал, а мы лежали, обессиленные и опустошенные, словно два странника в жаркой пустыне…
– Мы переступили черту, – шептала она. – И теперь нам нет спасения…
– О каком спасении ты говоришь?
– Ты погубил мою душу…
Я чувствовал всю вопиющую неправоту ее слов, но не нашел способа убедить ее в обратном.
– Есть ли искупление? – спросил я.
Она молчала, глядя в никуда, в ее зрачках горело отчаяние… И я дал обещание, которое вновь привело меня к ней.
«Никогда не клянитесь!» – вот заповедь, начертанная огненными знаками на вратах любви.
На этом дневник Евланова обрывался.
– Я склонен считать, что мы имеем дело с частью романа, – закончив чтение, заявил Матвей.
Астра стояла на своем. Она была уверена в подлинности каждого описанного эпизода.
– Писатели обыкновенно используют наблюдаемые события, приукрашивая их на свой лад. В контексте сюжета, – объяснял он. – Недостающие детали они придумывают и включают в повествование.
– Согласна. Но зачем Дмитрий принес эту флэшку Кручинину?
– Мало ли что взбрело ему в голову? Творческие люди импульсивны… Решил уехать, побоялся оставлять рукопись в компьютере.
– Чего бояться-то?
– Не знаю, я же не писатель. Плагиата, например. Вдруг кто-нибудь залезет в машину, скопирует файл…
Матвей понимал, что несет чушь. Просто у Евланова «поехала крыша» – это заметно по содержанию текста. Он убил жену и решил скрыться с новой «избранницей»… чтобы и ту убить. А свои сомнительные откровения оставил товарищу. Для потомства! Маньякам свойственно гипертрофированное самолюбие и самолюбование. Бывший банкир – не исключение. У публики есть тяга к сенсационным признаниям убийц и насильников, иначе те бы не писали мемуары, сидя в тюремных камерах и упиваясь собственной жестокостью.
– Почему Евланов убрал файл из компьютера? – спросила Астра.
– Не в его интересах давать в руки следствия доказательства своей невменяемости. И расстаться с этим литературным шедевром было выше его сил! Вот он и попросил школьного друга припрятать текст у себя. А сам скрылся! Теперь я гроша ломаного не дам за жизнь вдовы журналиста.
Астра покачала головой:
– Ты слишком рационален. Здесь нужен другой подход…
Глава 22
Виолетта не осознавала до конца, что ее подруги Златы больше нет в живых. Она ходила как в воду опущенная, натыкаясь на мебель и отвечая невпопад на вопросы покупательниц. Вечером, запершись у себя в кабинете и пересчитав выручку, она долго бродила из угла в угол, курила, пытаясь припомнить что-то важное…
Женщина, которую прислала к ней свекровь погибшей, спрашивала о чем-то необычном, связанном со Златой. Ничего такого Виолетта не замечала…
– Какая же я невнимательная! – сокрушалась она. – Я никуда не гожусь!
Смутная мысль шевелилась в ее уме. При гадании Злате выпал Туз Кубков! Вот что не давало ей покоя… Выходит, у подруги наклевывалась какая-то влюбленность? Почему же Злата помалкивала? У них не было тайн друг от дружки.
Пару раз Виолетта бралась за телефон, однако не решалась позвонить. Что она скажет? Выражения типа «мне кажется» и «вроде бы» давно изъяты из ее лексикона деловой женщины.
Астра облегчила Виолетте задачу: позвонила сама.
– Вам действительно нечего мне сообщить?
– Я не привыкла зря морочить людям голову, – смешалась та. – Никакими стоящими фактами я не обладаю…
– В таком деле, как убийство, степень важности того или иного факта может определить только специалист.
– Но вы же не…
– И это замечательно! – бодро произнесла в трубку Астра. – Благодаря тому что я просто приятельница Марины Ивановны, вы не несете ответственности за свои слова. Они останутся между нами, обещаю.
– Да? – обрадовалась Виолетта. – Я выпила немного водки… ничего?
– Даже хорошо. Значит, я подъеду, и мы поговорим. Вы не против?
– Нет… – пролепетала Виолетта, которая уже чуть-чуть захмелела.
Через час Матвей привез Астру к магазину модной женской одежды.
– Посидишь в машине? – извиняющимся тоном спросила она.
– Так я и знал. Могла бы взять такси.
– Не могла бы. Мне нужен надежный тыл. Если я не выйду спустя сорок минут, приступай к штурму магазина.
– Гранаты в ход пускать?
– Непременно.
Шутка разрядила напряжение, которое испытывала Астра. От этого визита зависело многое. Ближе Виолетты у Златы подруг не имелось. Чего не знает о бывшей жене Евланова хозяйка этого магазина, того не знает никто…
«Почему она командует мной? – без раздражения думал Карелин, глядя, как Астра направляется к черному ходу. – И почему мне приятно подчиняться ей?»
Освещенные витрины с нарядными манекенами выходили на другую сторону, в самом торговом зале было темно. На двери висела табличка «Закрыто». Виолетта впустила гостью через служебный вход и провела темным коридором в уже знакомый кабинет. Здесь горел маленький красный светильник, пахло водкой, духами и сигаретным дымом – в пепельнице горкой лежали окурки.
– Хотела бросить курить… – невнятно произнесла «мышка». – Смерть Златы подрубила меня под корень… Видите, я опять взялась за сигареты. Упокой, Господи, ее душу…
