– Я не собирался их убивать, – оправдывался Марцевич. – Просто мне не нужны были лишние свидетели. Кто их просил приезжать в деревню? Сидели бы себе в Москве!
– Мы с Верой остались живы благодаря вам, Астра, – с признательностью произнес Дмитрий. – Если бы не вы…
– Скажите спасибо своей матери. Она начала бить тревогу задолго до того, как убили Злату.
– Я сердился на вас! Но теперь приношу свои извинения. Вы имели право прочитать мой дневник…
Астра вспомнила, какую бурю негодования вызвали ее слова о том, что она читала записи на флэшке. А как досталось бедному Кручинину! Друзья до сих пор не помирились.
– Вы были несправедливы к Денису, – сказала она. – Вам стоит пойти и покаяться. Ваши откровения помогли мне многое понять… На самом деле Денис оказал вам услугу тем, что решился отдать мне флэшку.
– Да… пожалуй.
– Почему вы оставили текст дневника ему на хранение?
Евланов не мог толком ответить на этот вопрос.
– Я не знал точно, как долго меня не будет в Москве. Вот и подумал: вдруг Злате или моему отцу придет в голову идея проникнуть в мою квартиру и залезть в компьютер? Не самим, конечно, человека, который сделал бы это за деньги, найти нетрудно. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь из них прочитал мои «откровения», как вы правильно сказали. И уничтожить рука не поднялась. Жалко стало. Все-таки первый литературный опыт…
– Кстати, когда Злата заговорила с вами о чаше?
– Еще до развода. Я отделался общими фразами… Она притворилась, что поверила. Злата всегда так делала. Когда ей не удавалось сразу добиться своего, она отступала и брала передышку. Потом с новыми силами приступала к атаке.
– Вторую попытку она предприняла после смерти Артура?
Дмитрий сосредоточенно молчал, производя в уме временные подсчеты.
– Кажется, да. Она, вероятно, испугалась… Да! Она говорила о проклятии, которое действует. Говорила: в том, что у нее нет детей, виноваты мы, Евлановы. Тогда ее слова звучали сущим бредом!.. Все-таки у меня в голове не укладывается, как этому ублюдку удалось привлечь Злату на свою сторону?
– Вы недооцениваете стрелы Амура… – усмехнулся Матвей. – И желание покинутой женщины отомстить вам за холодность.
– Кстати, этим объясняется то, что Злата сама впустила убийцу в квартиру и повернулась к нему спиной, – добавила Астра. – Марцевич, видимо, уже бывал у нее. Даже рассматривал альбомы с фотографиями…
– Альбомы?
– Это так, к слову, – спохватилась она. – Он только прикидывался влюбленным. Если Марцевич и был неравнодушен, то к Панкиной: до того, как она пренебрегла его чувствами и предпочла известного журналиста. Второе дыхание открылось у «черного рыцаря», когда он вообразил, что бывшая возлюбленная приведет его к чаше. Символично, не правда ли? Вдруг Артур был с любовницей откровеннее, чем с женой? Мужчины нередко грешат этим…
Евланов рассеянно кивал:
– Значит, ничего не добившись, он мог взяться за Веру?
– Пожалуй.
Астра достала из сумочки фотографию с римским фонтаном:
– Что вы можете сказать об этом снимке?
– Откуда он у вас? – удивился Дмитрий. – Впрочем, не все ли равно…
Он долго смотрел на улыбающиеся лица мужа и жены, из которых одна мертва, другой изменился до неузнаваемости. Он больше не супруг, не банкир и даже не вдовец… Ему еще предстоит найти себя и понять.
– Это площадь Santa Maria Maggiore… Злата почему-то предложила бросить монетку именно в этот фонтан и загадать желание…
Можно было не спрашивать какое. Злата попросила ребенка…
– Она сказала, что чаша – символ женского начала! – с легким раздражением добавил Дмитрий. – Начиталась модной литературы… Хотя она не любила читать. Значит, услышала от кого-нибудь.
«То была тень будущего, брошенная на эту обманчиво счастливую пару», – подумал Матвей и тут же устыдился нерациональной мысли. Наверное, это мысль Брюса, которую он принял за свою.
– Вам понравился Рим? – спросил он.
– Мне? Не знаю… Я мечтал увидеть «Вечный город» с тех пор, как закончил школу… А когда приехал туда, то изнывал от тоски. Есть красота, которая вызывает сожаление о безвозвратно ушедшем. Слава Рима отшумела, его воины, герои и философы канули в небытие, императоры спят в мраморных гробницах, а куртизанки взирают на нас с картин итальянских художников. Именно это мертвое прошлое привлекает в город Цезарей туристов со всего мира. В Риме особенно остро ощущается неодолимый ход времени… Я понял, почему Байрон вернулся из Рима подавленный и написал стихи, пронизанные безысходной печалью. Он не смог разгадать загадку этого города, где былое величие все еще довлеет над людьми, словно иллюзия, навязанная наркотическим сном…
«Отчего же наркотическим?» – хотел спросить Матвей, но Брюс ответил раньше, чем вопрос был задан: «Потому что жизнь – это и есть наркотик, к которому ты успел пристраститься, мой друг!»
Напоследок Астра попросила Дмитрия показать им «семейную реликвию». Тот не смог отказать.
Заключение
– Я поступаю против правил, – вздохнул Евланов-младший, открывая крышку металлического ящика. – Только ради вас.
Забрезжило слабое золотистое сияние, и четырехрукая богиня со змеиным хвостом явила свой лик присутствующим. Это было нечто неописуемое: на дне сосуда будто переливался живой огонь, который вдруг застыл и превратился в неподвижное изображение женщины в короне с символами власти в руках. Минутное наваждение быстро рассеялось…
Дмитрий провел ладонью по лбу, растерянно усмехнулся. Матвей молча сделал шаг вперед и наклонился, разглядывая диковинку.
Астру посетила та же мысль, что и каждого, кто до нее сподобился увидеть копию чаши из царского кургана. Если столь сильное впечатление производит подделка, то каков же оригинал?
– Когда дед показал мне эту вещицу, я сразу подумал, что где-то уже видел ее… – пробормотал Евланов.
– «Она дева наполовину… и наполовину – змея. Ее тело и хвост ослепляют блеском, а жало ее смертельно… Она ушла в страну мертвых и появилась среди живых, чтобы убивать… Она вышла из праха, дабы обращать в прах… Улицезревший ее, становится ее пленником и может погубить свою душу…» – произнесла Астра.
– Что?
– Это не женщина… Это – чаша! Вот о чем говорилось в пророчестве…
– В каком пророчестве? – удивился Дмитрий.
– Оно касается вас. Артур Холодный уже погиб от «смертельного жала». Вслушайтесь: «Она ушла в страну мертвых и появилась среди живых, чтобы убивать…» Значит, чаша находилась в могильнике, а потом ее достали оттуда. – Астра подняла глаза на Евланова. – И она сама решает, кого казнить, кого миловать. Я бы на вашем месте не стала ничего вспоминать…
