– Ты кто? – удивленно спросил Денис, разглядывая незнакомку.
Она была одета в комбинезон и рубашку. Длинные светлые волосы собраны сзади в хвост. Глаза голубые и заплаканные.
Кажется, она спросила его о том же, но он не обратил на это внимания. И потом, это она на него налетела, а не он на нее.
– Я заблудилась, – сказала девочка.
– Ты кто? – повторил мальчик вопрос.
– Я Трей. Меня вчера нашел на планете ваш капитан.
– А чего ты ревешь?
– Я не могу найти лифт.
– Так, а чего ты плачешь-то? Спросила бы дорогу.
– Здесь никого нет.
– Нет, – ответил мальчик, – почти все работают. А кто сменился – сейчас отдыхают. Вот часа через три тут будет не протолкнуться.
– А ты знаешь, где лифт?
– Конечно, знаю, – снисходительно ответил Денис.
– А ты что здесь делаешь?
– Я? А ты?
– Я первая спросила!
«Шустрая девчонка!», – подумал Денис. Он был выше Трей. И потом ему уже было девять с половиной лет!
– Я шел в спортзал. Люблю делать сальто в воздухе, – гордясь собой, сообщил Денис. – Ты умеешь? Это почти как в нулевой зоне корабля – там, где нет гравитации. Тебе нравится невесомость?
– Невесомость? – растеряно переспросила Трей.
– Э… ты что, не знаешь, что такое невесомость? И почему ты так говоришь?
– Как?
– Не так как остальные. Акцент у тебя смешной.
Девочка совсем смутилась. Даже щеки покраснели. И, кажется, она снова собралась зареветь. Вот только этого не хватало! Папа говорит, что терпеть не может женских слез. И Денис их тоже не любил.
– Ну, – он решил сгладить ситуацию, – все понятно, что ты там бормочешь. – Ты откуда?
– Я… с Ориона. Но я землянка, – сказала девочка гордо.
– Ха! Землянка! Все тут земляне.
– А вот и не все! Мой друг, он – илльфи.
– Врешь! Илльфи не летают на земных кораблях. У них свои есть. И получше наших.
– Ничего я не вру, – глаза у девчонки высохли, плакать она больше не собиралась.
– Ну, придумываешь! – не сдавался Денис. – Откуда здесь илльфи? Я всех знаю на корабле.
Всех он знать не мог. Даже за двадцать пять дней перезнакомиться с двумя тысячами человек, что были на борту – невозможно. Но дядя сказал бы ему, если бы на корабле были инопланетяне. Денис специально спрашивал. В их классе были только два мальчика веганца, с кожей желтой, как цыплячий пух, и Денису давно хотелось познакомиться еще с каким-нибудь инопланетным существом.
– Нас вместе нашли, – сказала девочка.
Это меняло дело. Что ж, возможно, она и не сочиняет. Было бы интересно посмотреть на живого илльфи.
– А еще двух адалов на корабль привезли, – сообщила девочка.
– Адалов?
– Угу. Ты что не знаешь, кто такие адалы? – Трей постаралась скопировать манеру Селета задавать подобные вопросы.
– Я знаю, – ответил мальчик. Почему же ему ничего не рассказали? Правда, он и дядю-то вчера не видел.
– Как ты сказала, тебя зовут?
– Трей Ригас.
– А меня Денис. Капитан корабля мой дядя, – не удержавшись, похвастался мальчик.
– Ты покажешь, где лифт?
– А ты расскажешь мне про адалов?
«А еще про Орион, илльфи, планету внизу, и почему ты не знаешь про невесомость» – составил мысленно список Денис.
– Расскажу, – пообещала она.
– Тогда пошли.
До лифта они дошли быстро.
– Седьмая палуба, – сказала Трей, когда двери закрылись.
«А она ничего, хоть и плакса, – решил Денис. Ура! Этот день будет не таким скучным, как предыдущие. Что ж, поболтаем с этой девчонкой, а не будем бродить среди взрослых, занимающихся своими делами. Он может показать ей корабль. И еще можно будет поиграть во что-нибудь…»
Глава 4. Взрослый разговор
Селет проснулся рано утром. Ему не было нужды долго спать. Тут главное не сколько спать, а как. Взрослые илльфи могут спать всего три-четыре часа в сутки. Надо расслабиться, чтобы сон был глубоким. Тогда и трех часов хватит. А вчера вечером Селет получил такой подарок, что и расслабляться специально не надо было. Доктор нашел и коды вызова его планеты и маму нашел и сам все ей рассказал, а потом… потом ушел из кабинета, оставив Селета одного у терминала. Связь у землян оказалась вполне на уровне, и звук, и изображение.
Мама…
Она почти ничего не говорила. Только слушала его торопливую речь. Жаль, что нельзя было коснуться ее, чтобы передать то, что он пережил, что чувствовал сейчас, принять ее любовь и заботу.
Только слова, неуклюжие, не передающие и трети того, что они чувствовали.
– Ты должен быть сильным сынок. Мы скоро увидимся. Поверь мне.
Он верил. Верил, что его не бросят, что вернут назад.
Но хотелось чего-то еще.
– Я люблю тебя, мальчик мой. Очень сильно люблю. Я буду любить тебя за двоих.
Хорошо, что доктора не было в комнате. Илльфи же не плачут.
– Я понимаю… мама.
Изображение растаяло, оставив в душе светлую грусть. Ничего, что мама далеко, все равно он почувствовал нить, связывающую их. Ту нить, которая разорвалась, когда погиб отец, а мама была так далеко… И она почувствовала. Селет понял это по ласковому взгляду, который она подарила ему напоследок. Вместе с обещанием, что скоро он будет дома.
А вот скоро – это когда?
Селет подошел к двери, которая тут же скользнула в сторону.
Доктор стоял в коридоре и разговаривал с высокой женщиной. Заметив Селета – он извинился перед собеседницей и тут же подошел к мальчику.
– Все в порядке? – спросил доктор, тактично не замечая заплаканных глаз.
– Спасибо, – ответил Селет совершенно искренне.
– На здоровье, – бодро сказал доктор. – Пойдем, я покажу тебе твою каюту. А на осмотр придешь завтра утром, идет?
– Идет, – согласился Селет.
– А почему таким обреченным тоном? Ты же не думал увильнуть от обследования, а?
– Не думал, – ответил Селет. – Я приду.
И утром следующего дня Селет оказался первым пациентом. Программу в аналитическом томографе уже заменили и мальчика обследовали за пятнадцати минут.
– Вот, собственно, и все, а ты боялся.
– Я не боялся. Я просто это не люблю.
– Угу, – сказал Ленси. – Все так говорят. И даже, – шепнул он заговорщицки, – капитан.
