– Лили, – начал Фрэнк после какой-то уж слишком длинной паузы. – Тебе дорога твоя подруга?
– Конечно! И как человек, и как пациентка. Особенно беря во внимание наш с тобой последний разговор. Ну когда я тебе позвонила рассказать о своём пациенте, который покончил жизнь самоубийством.
– Да, я помню. Хорошо, значит, нельзя оставлять всё просто так. Мы должны уговорить её пройти обследование, чтобы помочь ей. Согласна со мной?
– А ты как думаешь? Я так и хотела, но из-за её слов была в таком шоке, что не могла нормально думать. Когда тебе говорят такую околесицу, волей-неволей покроешься холодным потом.
– Понимаю. И давай успокойся. Нервы сейчас ни к чему. Я позвоню твоей подруге, скажу, что ты очень переживаешь за неё, и мы отправимся к ней. А после этого я уговорю её поехать в клинику. Договорились?
– Да, – с некоторым удивлением говорю я, так как не ожидала от отца такого содействия. – Только будь поаккуратнее. Она сейчас нестабильна.
– Поэтому именно мне с ней нужно поговорить, а не тебе, – говорит он и уходит звонить ей в другую комнату.
– Пап, – окликаю его я.
– Что такое? – он снова возвращается на балкон.
– Её номер, я не дала тебе её номер.
– Точно! Не подумал даже, – он хлопает ладонью по лбу.
– Вот, держи. – Я протягиваю ему свой телефон с номером Мэй.
– Ага. Хорошо, – говорит он, забивая номер в свой мобильный. – А тебе принесу сейчас лёгкое успокоительное. А то ты сильно на взводе.
– Не стоит, я выпила вино не так давно.
– Не переживай. Это моя последняя разработка. Антагонист, который успокоит нервы и снимет эффект алкоголя и ранее принятых препаратов.
– Он уже одобрен? – Я смотрю на него с недоверием.
– Комиссия дала добро на его производство на прошлой неделе.
– Ну ладно, давай.
Пока отец уходит звонить Мэй, я решаю закурить ещё одну и хотя бы с помощью никотина унять дрожь в руках. Не могу сказать, что мне сильно полегчало от того, что я рассказала это всё отцу, но хотя бы паника пропала. Осталось только тревога за Мэй. Даже не сомневаюсь, что прощу ей то, что она сказала, но вот не знаю, получится ли помочь ей. И если получится, то сможет ли она сама простить себя?
Неожиданно начинает звонить мой телефон. Это Ричард:
– Привет Лили. Как ты? – Его голос неузнаваемо грустный.
– Я у отца. Что-то случилось? У тебя странный голос.
– Да. Не спас ребёнка. Слишком поздно привезли. Умер на операционном столе.
– Боже, ужас. Мне жаль, но уверена, ты сделал всё что мог. – Ричард переживал каждую потерю на операционном столе, словно это был его родственник.
– Мог бы и больше. А что ты делаешь у отца?
– Долго объяснять. Но всё хорошо.
– Это связано как-то с тем, что ты мне звонила недавно?
– Косвенно, – я не хотела сейчас докучать ему своими проблемами, так как чувствовала, как он подавлен. – Но не переживай. Всё уже хорошо. Я побуду с ним и поеду домой.
– Хорошо. Ты обратно на такси поедешь?
– Ну, надеюсь, что отец меня отвезёт домой. – Его голос окончательно успокаивает меня, и сейчас меня точно ничего не тревожит. – Ты поздно приедешь?
– Не думаю. Сегодня сразу после смены домой. Паршиво мне.
– Приезжай поскорее. Я буду с тобой.
– А я с тобой. – Голос хоть его и не такой задорный как обычно, но такой тёплый.
– И я с тобой. Люблю тебя.
– Люблю, – говорит он, и мы одновременно заканчиваем разговор.
Ну наконец мои руки перестали трястись и дыхание нормализовалось. Даже зрение вроде как стало лучше, а небо стало более голубым. Всё, я не схожу с ума, я слышала Ричарда. Бедный мой мальчик, ему сейчас так плохо из-за того, что он не спас пациента. Я должна быть сегодня с ним и напоминать, сколько сотен людей, благодаря его помощи, живы.
– Ты с кем-то говорила? – говорит отец, вернувшись на террасу.
– Да. Ричард звонил, просто болтали.
– А… ясно… – Он вновь раскуривает свою трубку. – Вот, держи, это тебе сейчас нужно, – он протягивает мне зелёную таблетку и стакан воды.
– Слушай, мне кажется, я уже в норме. Правда.
– Лили, пожалуйста, поверь мне. Во всяком случае, нейтрализует алкоголь.
– Ладно, ладно, – говорю я и беру у него из рук таблетку и стакан воды.
– Вот и молодец, – я не верю своим глазам, но он мне улыбается. Простодушно и искренне.
– Ты дозвонился до Мэй? – спрашиваю я, после того как запила таблетку водой.
– Да. Она явно находится в растерянности. Мне пришлось соврать ей, и мы договорились встретиться в клинике. Она нас будет там ждать.
– Да? Как ты её сумел уговорить?
– Ну, пришлось сказать, что ты себя плохо чувствуешь и просишь её приехать. И что ты просила, чтобы она приехала тоже.
– Ты с ума сошёл? В её состоянии ещё один стресс? Я уверена, что она ещё что-нибудь примет, пока доедет.
– Не переживай. Я сказал, что у тебя просто головокружение, и она сама предложила приехать. Спокойнее, не нервничай.
– Фрэнк, это слишком жестоко. Какой у тебя план?
– Плана особо нет. Просто пригласим её в палату, а остальное за врачами и санитарами.
– Санитарами? Ты хочешь принудительно её положить на лечение? – Тут-то я уже начинаю злиться. – А какое у тебя есть на это право? Я думала, можно это сделать как-то по другому.
– У меня права на это нет. Ты права, – он вновь начинает расчёсывать свою бороду, – зато у тебя есть. Ты её лечащий врач. Значит, имеешь право положить её на обследование. Не волнуйся ты. Помнишь? Это всё ради её блага.
– Помню. Но это дикость какая-то. Я так никогда не делала, тем более не думала, что ей это когда-нибудь понадобиться.
– Лили, ты врач. Ты обязана брать на себя такую обязанность и беречь своих пациентов. Ты клятву, в конце концов, давала. А ещё, если она и правда твоя подруга, ты должна беречь её во что бы то ни стало.
– Ты прав, абсолютно, – я вынуждена с ним согласиться, ибо это так.
Никогда бы не подумала, что мне придётся столкнуться с такой вещью, как практически насильно заставлять близкого человека ложиться на обследование. Но кому, как не мне, побеспокоиться о ней.
– Вот и хорошо. Я пойду накину что-нибудь на себя, и мы поедем. Водитель нас будет ждать внизу через пару минут.
– О’кей. Я готова, – отвечаю я и смотрю на почти докуренную сигарету в своих руках.
Спустя полчаса поездки, видимо, чтобы не сидеть в тишине на заднем сиденье, отец подробно расспросил меня о разговоре с Мэй. Так же он спросил, что было до встречи с ней. Я так же рассказала об ужине с Ричардом, но гораздо более кратко, чем о Мэй. Во-первых, это не имело никакого значения, а во-вторых, я сейчас в дороге словно нутром чувствовала, как Ричарду не по себе в данную минуту из-за умершего пациента.
