– От чего умерла Глафира? – брякнула она, окончательно испортив собеседнице аппетит.
– Вы опять об этом… Боже мой! От болезни, разумеется. Повредила себе руку на даче… внесла инфекцию…
– Подозрительная тенденция.
Раиса поперхнулась и долго, до слез кашляла в салфетку, отвернувшись в сторону.
– Нико не везет с женами, – вымолвила она наконец. – Лидию он любил до безумия, но та умерла. Глафира была отличной хозяйкой, возилась с его детьми…
– …и тоже умерла!
Третья жена профессора уставилась на Астру недоуменным взглядом.
– А я… никуда не гожусь, – по инерции продолжила она. – Я не умею вкусно готовить, не нашла общего языка с Леоном и Нелей. Я не подхожу мужу по возрасту. Я вообще им не подхожу!
– Кому «им»?
– Ракитиным! Они живут, словно в чаду. Их как будто что-то гложет, поедает изнутри, и они вымещают недовольство на близких. Перед чужими людьми держат марку, а со своими не церемонятся. При посторонних прикидываются открытыми, радушными, хотя на самом деле они ужасно замкнутые. Каждый – в своей раковине. К ним не пробьешься, не достучишься…
– Вы пробовали?
– Сначала да. Потом бросила это безнадежное занятие. Муж тоже не стал мне родным человеком. Мы едим за одним столом, спим в одной постели, но находимся на разных берегах реки…
Она казалась искренней. По крайней мере, в ее словах почти не улавливалось фальши. Она просто чего-то недоговаривала.
– Тем утром, когда погибла Нелли, где вы были?
– Меня уже об этом спрашивали. Я ходила в булочную, потом прогулялась немного… Подтвердить мои слова некому. Ну и что?
– А Никодим Петрович когда ушел из дома?
– Рано, в половине девятого утра.
– В библиотеке он появился перед обедом. Где профессор мог провести эти несколько часов?
– Вы с ума сошли! – вырвалось у Раисы. – Подозревать отца в у… убийстве дочери? До такого даже в милиции не додумались. Слава богу, что вас к нему не пустили. Вы бы его до инфаркта довели! Хватит того, что у нас всех взяли отпечатки пальцев. Якобы с благородной целью: исключить родственников из числа тех, кто еще оставил свои следы на месте преступления. Весело, правда?
– И все-таки…
Ракитина комкала в руках салфетку, не замечая, что та рвется на клочки. Один отрывок упал в недоеденный десерт.
– Не знаю… он мог пойти куда угодно… заехать в археологическое общество… побродить по букинистическим магазинам. Он любит прогуливаться в одиночестве, размышлять над книгой…
Она так горячо отстаивала невиновность мужа, словно у нее был свой кандидат в убийцы. Астра смотрела на ее длинные изящные пальцы пианистки с коротко обстриженными ногтями и представляла, как они обхватывают мраморную пепельницу и… Игра на рояле вырабатывает силу в руках.
– У вас не пропадают вещи?
– Вещи? Какие? – удивилась Раиса.
– Разные мелочи, украшения…
– Нет. Кому они нужны? У меня мало золота – только обручальное кольцо, подаренное мужем, и цепочка. Наша домработница – порядочная женщина, она ничего не возьмет.
– Как складывалась личная жизнь вашей падче-рицы?
– Никак… Впрочем, они со мной не откровенничали, ни Леонтий, ни Неля. На семейные торжества она всегда приходила одна…
– У нее мог быть молодой любовник?
– У Нелли? Вряд ли… Хотя, знаете, в тихом омуте черти водятся. Года полтора назад она собиралась замуж за своего коллегу, но что-то разладилось. Муж ненароком проговорился. Ракитины ничего о себе не рассказывают, все держат под замком!
– Вы знакомы с ее бывшим женихом?
– Откуда? Нико представил меня детям перед самой женитьбой. Предполагал их реакцию! Они пришли в бешенство. С тех пор в нем и пребывают… Ой! – Она прикрыла губы пальцами. – Нелли ведь уже нет, я должна простить ее… Я прощаю, но… Гадко, да? Осуждать мертвого человека. Видите, какая я злая?
Астра глотнула остывшего чая. Привкус жасмина напомнил ей собственную весну, пылкую влюбленность и предательство жениха. Она исподволь наблюдала за Раисой. Каково этой образованной, неглупой барышне быть замужем за пожилым мужчиной? Что она чувствует, принимая его ласки? По сравнению с ней профессор Ракитин, в сущности, старик…
– Леонтий неравнодушен к вам?
Щеки Раисы покрылись жарким румянцем.
– С чего вы взяли?
– Пасынок попадает под влияние молодой мачехи, теряет голову, забывает приличия и пытается соблазнить жену отца. А та крутит обоими, как ей заблагорассудится. Обычный сюжет любовной драмы… или водевиля.
– Это не про меня.
– Вы любите мужа?
– Оставьте ваши приемчики! – еще сильнее покраснела Ракитина. – Я не изменяла Никодиму Петровичу и не собираюсь этого делать.
«Не любит, – подумала Астра. – Ею двигал расчет, в лучшем случае уважение к его уму, сединам и научным заслугам. Не самый плохой мотив для брака».
– Эмма ревнует супруга к вам?
Раиса судорожно повела плечами.
– Я не давала Леонтию никакого повода. Эмма относится ко мне с предубеждением. Уверяю вас, что не испытываю нежных чувств к пасынку.
– Даже материнских?
Она смутилась, отвела глаза.
– Он мне отвратителен, как ни стыдно признаться.
– Кого вы подозреваете в убийстве падчерицы?
Раиса ковырнула блинчик с застывшей шоколадной начинкой.
– Ее брата…
ГЛАВА 21
Митя оторопел, увидев сидящего в пустом зале Апреля.
– Привет! – ужасаясь обыденности и самого слова, и всего происходящего, бросил администратор.
Парень поднял на него мутные глаза с красными прожилками вокруг зрачков. Похоже, он пьет, не просыхая.
– М-марину убили… – промычал Апрель.
Именно промычал: Митя скорее угадал смысл сказанного. Язык парня едва ворочался.
– Откуда ты знаешь?
– Сказали… В-водки налей…
– «Буфет» не работает.
– С-сам… налей…
– По-моему, ты уже набрался под завязку. Марину жалко?
Апрель уронил голову на руки.
– Угу… хорошая была… девчонка… За ч-что ее?
«Тебе виднее», – чуть не брякнул администратор. И тут же одернул себя. Он не прокурор, не судья, чтобы обвинять.
– Шел бы ты отсюда! – с сердцем произнес он. – Проветрился! Вон солнышко на улице, морозец…
– Тошно мне одному, л-ломает всего, крутит. М-муторно на душе, сил нет! Дашь водки?
