– Ну, слава Богу, с этим разобрались, – ответил он со смехом. – Ты совершенно права. Мне, по крайней мере, сорок или пятьдесят, а ты всего лишь ребенок.
– Я совсем не ребенок! – твердо заявила она. – Я молодая и сильная женщина!
– И очень настырная! – Он снова улыбнулся, но как только отвернулся к окну, его улыбка исчезла.
– Что загрустил, Джон?
– Потому что я уже знал. Я знал, что сделали с твоим телом, но не знал, как тебе об этом сказать. У тебя отняли способность деторождения, и произошло это задолго до того, как ты к нам попала. Даже наша весьма продвинутая медицина не в состоянии тебе помочь. Мне очень, очень жаль.
– И мне тоже очень жаль, – сказала девушка, – но сейчас я практически ничего не чувствую. Словно под анестезией. Может, это и к лучшему.
– Может быть, – согласился Джон. – Вообще горе – странное чувство. Точно так же, как и радость, оно приходит совершенно неожиданно. Горе – это часть ткани нашего бытия.
– Джон, неужели все страдают и горюют?
– Грусть и потери в этом мире являются совершенно неизбежным явлением. Это общий знаменатель, объединяющий все человечество. Точно так же, как и твоя душа, весь космос разбит на мелкие кусочки. Но вот что я тебе скажу, – Джон присел на стул рядом с девушкой и повернулся к ней лицом, – если ты захочешь исцелиться, то сможешь многое изменить в этом мире.
– Исцелиться? Почему все опять зависит от меня?
Казалось, Джон удивился ее реакции.
– Все зависит от каждого из нас, потому что каждый играет свою роль и каждый важен. Все мы были созданы внутри Адоная. Посредством родства с Адонаем все мы являемся родственниками, хотим мы этого или нет.
Тут Лили услышала, как кто-то громко откашливается. Девушка посмотрела в сторону, откуда раздавался этот звук, и увидела стоящего у двери Саймона. «Интересно, как долго он там находился и что успел услышать», – подумала она. Джон встал и кивнул Саймону.
– Простите, – произнес Саймон и посмотрел на Лили: – Зашел узнать, как ты себя чувствуешь. Судя по всему, я пропустил кое-что интересное.
– Спасибо, я чувствую себя гораздо лучше! – ответила Лили.
И она нисколько не кривила душой. Хотя температура все еще держалась, ей казалось, что распространение яда в организме приостановилось.
Она думала, что Саймон обрадуется тому, что ей стало лучше, но он выслушал ее реплику с задумчивым и слегка удивленным видом. Лили повернулась к Джону, который, кажется, опять задумался о своем.
– Джон, я готова снова приступить к работе. Давай узнаем, что на этот раз покажут Свидетелю.
Джон глубоко вздохнул и улыбнулся. Лили почувствовала, что ей очень неприятно его обманывать, пользуясь хорошим к ней отношением. Девушка подумала о том, какая же она врунья, и ей стало не по себе, но внешне она никак не показала того, что чувствует.
– Мне кажется, сейчас не стоит, – произнес Джон. – Ты действительно выглядишь лучше, но ты устала. Думаю, космос может и подождать. Если там что-то и происходит, то пусть происходит без тебя. Твое здоровье сейчас гораздо важнее.
«Как он ошибается! – подумала она. – Если бы Джон знал, какая я на самом деле, он бы не относился ко мне с такой заботой».
Но у нее не было выбора, надо было продолжать начатую игру и послушаться его мудрого совета.
– Мы будем сегодня есть? – спросила она.
– Я не голоден, – ответил Джон. – Может, попью немного воды. Но тебе точно надо поесть. И хорошенько отдохнуть. У меня странное и не самое хорошее предчувствие по поводу завтрашнего дня. Пытаюсь кое-что понять, но пока не получается. Анита с Гералдом уже поели.
Джон нагнулся и обнял Лили, продержав ее в объятиях чуть дольше, чем обычно, словно прощался с ней надолго. Потом поцеловал ее в лоб и направился в свою комнату.
– Он очень наивный и сентиментальный, – заметил Саймон, когда Джон вышел и закрыл за собой дверь. – Он тебя любит не просто за красивые глаза. У него есть какая-то причина, какой-то мотив. Лилит, я надеюсь, ему не удалось сбить тебя с толку и ты четко понимаешь, кто он и зачем все это делает.
– Конечно, нет. Я все прекрасно вижу и понимаю.
– Мерзость какая, – продолжал Саймон, – они тебя нагло используют для собственных целей. И хуже всех остальных именно Джон.
– Почему ты так говоришь? Он столько для меня сделал, он меня приютил, он тратит на меня свое время, и я не исключаю, что и деньги…
– Да ничего он для тебя не сделал! Прибежище – это его маленькое королевство, а ты для него – всего лишь пешка, позволяющая укрепить власть. Ты даже не представляешь, каким авторитетом и властью он будет обладать, когда завладеет записью Начала Всех Начал. Ты понимаешь, что все они стараются на тебе «выехать» и что-то себе заграбастать? Они смогут влиять на весь мир и создать новую мифологию, которая их устраивает. Лилит, они тебя просто используют. Не позволяй им этого.
Лили очень удивили сказанные им слова.
– Ты и вправду уверен, что они используют меня в собственных интересах?
– А ты сама разве не видишь? – Саймон присел за стол и принялся накладывать ей в тарелку еду. – Ты разве не замечаешь, как они шушукаются между собой и прекращают разговоры, как только ты подходишь ближе? Они что-то задумали, и я тебя уверяю, что не в твоих интересах.
Лили поковыряла вилкой в тарелке. Аппетит исчез, как и не бывало.
– Ну, а ты-то с этого что имеешь? Чего ты сам добиваешься? Неужели только ты и печешься о моих интересах?
Он положил на стол вилку и нож и только потом заговорил:
– Нет, Литит, и я тоже думаю о себе и своих интересах. Но, по крайней мере, я тебе не вру.
Саймон взял ее руку. Его ладонь была холодной и влажной. Лили вся горела, и его прикосновение показалось ей освежающим и приятным.
– Я желаю тебе добра, но признаюсь, что у меня есть свои причины тебе помогать.
– Какие именно?
– Лилит, если ты действительно Свидетель, который способен изменить ход истории, ты можешь вернуть мне мою жену.
– Подожди, помнится, ты говорил, что она умерла?
– Для меня она живая. Я сказал, что она ушла в иной мир. Она присутствует в моих снах и каждую секунду, когда я не сплю. Она приходит ко мне, и я даже могу к ней прикоснуться. Она была светом моей жизни, и до того, как я встретил тебя, я уже совсем отчаялся. Ты, Лилит, подарила мне надежду. Мы с тобой можем изменить мир.
Лили была в полном недоумении. Она не могла понять, является ли любовь Саймона к жене истинным чувством или чистым сумасшествием. Однако ее привлекала мысль о том, что когда-нибудь кто-нибудь сможет любить ее саму так сильно, как Саймон любит свою жену.
– Но как? – спросила она. – Я не смогла остановить Адама. Он отвернулся от Господа, а я даже не поняла, что это произошло.
