Но за его враньём, однако, что-то скрывалось. И Серёжка никак не мог понять, что именно. Потому и спросил про третьего зайца.
Чего-то маг-барон от них хотел. Но вот чего? Это предстояло узнать в самое ближайшее время.
Пантелеймон пошёл за Доргастом с удовольствием: он решил проверить свою способность открывать параллельные миры и в замке мага-барона. Но для начала – отыскать их. Потому что пока ни одного прохода в соседний мир, как здесь принято выражаться, он не видел. И это было странно: в гарнизоне обнаружилось два – на фасаде главного здания и под столом в солдатской столовой. А, нет, три: третий – в камне, который их спас.
Но те он обнаружил сразу, а в замке пока не мог отыскать ни одного. И это ему не нравилось.
Поэтому Пантелеймон, очутившись в замке-дворце, пробовал найти проходы в иные миры. Он делал это всегда и всюду. Но больше по привычке, чем по необходимости. А теперь пришло время и необходимости.
Но искать в замке Доргаста следовало с осторожностью, чтобы маг-барон ничего не заметил. А вдруг он что-то заподозрил? Что, если их визит в замок связан не с каплей Силы, которую Лессчик отдал Этирсту, а именно с ним, Пантелеймоном?
Ведь, если вспомнить рассказ Лессчика в таверне, то все маги-бароны только и делают, что спят и видят, как бы раздобыть человека, способного открывать проходы в параллельные миры. И вот – он, собственной персоной. Новенький-готовенький.
Наверное, кто-то рассказал магу-барону про исчезнувшую воду из пруда полосы препятствий. Надо было, наверное, сбросить мешок с камнем и помочь Серёжке с Лессчиком выплыть просто так, не открывая камень. Но тогда их бы держали в воде очень долго. И могли бы пиками загнать на глубину. Э-э, что было, то было, а что будет – то будет. И не стоит ломать голову, как было бы, если…
– Как вам нравится мой дворец? – небрежно заметил Доргаст. И тут же поинтересовался: – Видели ли вы нечто подобное? Этирст должен был вам его показать.
– Замечательный дворец! – с жаром высказался Пантелеймон. – Ничего более восхитительного я не видал! Никогда! А Этирст показал нам только наши покои. Они нам очень понравились! Спасибо! Мы с удовольствием осмотрим весь дворец!
– Да? Я очень рад! – произнёс польщённый Доргаст.
И они пошли по покоям дворца, заходя в одни залы и минуя другие, посещать которые Доргаст отказывался, мотивируя тем, что там не убрано.
– А почему ваши слуги не убирают? – спросил Серёжка.
– Какие слуги? – удивился Доргаст. – У меня нет слуг. У меня есть Сила! А значит, никакие слуги мне не нужны. О слугах надо заботиться: кормить их, одевать, выплачивать жалованье… А Сила сама меня кормит и одевает…
– А почему тогда не убирает во всех комнатах?
– Зачем тратить Силу на разные мелочи? – вскользь обронил Доргаст. – А комнат у меня много…
– А вот у мага-барона Силурда много слуг… – осмелился подать голос Лессчик.
– Ну и что? – надменно произнёс Доргаст. – Значит, у него мало Силы, раз он все работы поручает людям… Я знаю: многие служат ему бесплатно. Одни – потому что хотят научиться управлять Силой, другие – потому что им нравится находиться рядом с Силой, третьи… – он сделал паузу. – Вот эти-то и есть самые опасные! Они хотят убить Силурда и встать на его место!
Он захихикал. Потом прервал смех и сказал:
– А у меня нет слуг! И поэтому нет проблем!
– А Этирст? – осторожно спросил Серёжка.
– Он не слуга, – помотал головой Доргаст. – Он – мой сын!
– А вы не боитесь, что он сам захочет стать магом-бароном?
– А он и станет им… попозже. Когда накопит побольше Силы.
Серёжка ходил по дворцу несколько разочарованный. Однажды он побывал в Санкт-Петербурге, и с тех пор сравнивал все дворцы с Зимним. И все дворцы однозначно проигрывали сравнение.
Единственное, что могло бы спасти Доргаста, поднять его в Серёжкиных глазах – если бы во дворце на каждом шагу росли диковинные растения. Но растений не встречалось, и с каждым шагом Серёжка разочаровывался всё больше и больше.
Впрочем, отсутствие растений он не мог простить и Зимнему дворцу.
Пантелеймон внимательно осматривал все помещения, в которые они заходили. Он подходил к стенам, будто бы для того, чтобы приглядеться к лепнине, или к чеканке, или к барельефам, или к картинам, или к скульптурам…
А сам искал одно: проходы в иные миры.
Но те пока почему-то не показывались.
Может, замаскированы в мозаике? – спрашивал Пантелеймон сам себя. – Там можно спрятать не один проход – вон сколько маленьких разноцветных камушков. А извилистых линий между ними можно провести великое множество!
Или наборные паркетные полы – тоже из разного вида плашек-пластинок, образующих различные узоры. И тут при желании можно обнаружить множество проходов. Если они там есть, разумеется.
Наверное, поэтому ни одного прохода Пантелеймон пока что не видел.
Напрасно он прищуривал один глаз, или смотрел, скосив глаза, или надавливал на глазное яблоко пальцем. Ничего не помогало. А раньше удавалось таким образом увидеть проход и на пустом месте, без трещин. И пускай обычно проходы не открывались, но хотя бы показывались! Здесь же ничего и не показывалось.
Но Пантелеймон не отчаивался. В конце концов, замки всегда строились в расчёте на длительную осаду со стороны неприятеля, и потому обладали значительно большим запасом прочности, чем современный жилой дом. Потому и трещин в стенах оказалось мало.
Лессчик же ходил за Доргастом, широко раскрыв глаза, и не менее – а то и более – широко раскрыв рот. Таких чудес и такого великолепия он не видел ни разу в своей маленькой жизни. И для себя решил – окончательно и бесповоротно – узнать секрет сохранения Силы, а затем самому стать магом-бароном. А что такого? Рассказывают же, что Сгруб из их деревни смог накопить столько Силы, что стал магом-бароном.
Лессчик то и дело ахал, охал, ухал, взвизгивал от радости и едва не пританцовывал, разглядывая высокие сводчатые потолки и роспись на них. Он удивлялся каждой картине, каждому портрету, каждой скульптуре, каждой занавеске. А уж блестящие золотые украшения приводили его в буйный восторг. И тогда глаза его блестели посильнее золота.
Доргасту настолько льстило внимательное отношение к дворцу, что он почти позабыл, для чего приказал Этирсту привезти ребят. И принялся рассказывать обо всех помещениях, по которым проходили.
«Будто экскурсовод», – подумал Серёжка.
Пройдя анфиладу богато украшенных комнат, «экскурсия» вошла в огромный двусветный зал – с двух сторон которого высились стрельчатые окна, занавешенные тонкими полупрозрачными шторами голубовато-зелёного цвета, собранными красивыми крупными складками. Пол блестел полированным мрамором с такими удивительными разводами, что ребятам показалось, будто они идут по морским волнам. Маленькие золотые рыбки, вделанные в мрамор в разных местах, дополняли иллюзию морехождения. Высокий сводчатый потолок скрывался в светящейся туманной дымке. Простенки между окнами до самого потолка украшали картины из жизни морских глубин, в позолоченных рамах. У стен стояли удобные кресла и диванчики, обтянутые нежно-бирюзовой тканью и покрытые золотой сеткой.
