– Кто эти люди? – спросила она об Астре и Матвее.
– Они должны были убедить меня, что ты – это ты…
– Как это все странно!
– Ты не знаешь, кто убил твоего дядю?
Ульяна отрицательно качала головой. Она больше не плакала. Сухие глаза лихорадочно блестели.
– У тебя лицо поранено… Надо обработать…
– Я еще легко отделался. Ваш волкодав мог меня загрызть. Вон, рукав разодрал! Опасная зверюга…
– Лютый – отличный сторож, – через силу улыбнулась она. – Зря не укусит, но и в дом не пустит. А я привязалась к нему. Наверное, заберу с собой в Москву. Думаешь, он в городе приживется?
– Не знаю… Уля… я страшно виноват перед тобой…
Она протестующе махнула рукой:
– Я тоже хороша. Маменькина дочурка… А в общем, все к лучшему. Какие из нас с тобой были бы муж и жена?
– Нет, ты послушай! – разволновался Тарханин. – Ты… прости меня, Уля! Я идиот… подонок… но не совсем конченый… Я хочу все исправить!
– Что, Игорь? Не пугай меня…
– Ты знаешь, кто твой отец?
Она побледнела и горько вздохнула:
– Мама так мне и не сказала… даже перед смертью… Впрочем, я ее не спрашивала. Какое мне дело до него? Я уже давно выросла и ни о чем не жалею. Если он ни разу за столько лет не вспомнил обо мне… значит, вычеркнул меня из своей жизни. Я его не сужу… но и теплых чувств не питаю…
– Уля… три года назад мне в руки попало письмо твоей матери, Надежды Порфирьевны…
– Какое письмо? Мама не любила писать письма.
– Она писала человеку, который был твоим отцом. Сообщала ему, что родилась девочка, которую она назовет Ульяной и даст ей свою фамилию. Это было прощальное письмо. Надежда Порфирьевна просила твоего отца ни при каких обстоятельствах не появляться больше на ее пути и забыть о дочери. Ребенок, мол, только ее, и она воспитает его сама! А ему посоветовала замаливать грехи.
– Похоже на маму… – прошептала Ульяна.
– Твой отец, видимо, подчинился ее воле. У него была причина так поступить, – горячо произнес Тарханин. – Поверь!
– Ты что, в адвокаты к нему нанялся? Так я его ни в чем не виню…
– Он за все заплатил с лихвой. Прожил один, как бирюк, в нужде, в бесконечном покаянии, в болезни духа и тела. Можно сказать, умер от жажды вблизи источника.
Ульяна прижала руки к груди и спросила:
– Он… умер?
– Да, три года назад. Здесь, в Суздале.
– Постой… – она облизнула пересохшие губы. – Как… здесь? Мой отец жил в Суздале? Да… дядя ведь тоже здешний, значит, и мама… Они могли быть знакомы, а потом он приехал в Москву… Господи! Она никогда не упоминала о своем детстве, юности! Она говорила, что начала жить с чистого листа, с того момента, как родилась я… Она уничтожила, выбросила из памяти все, связанное с прошлым… У нас даже фотографии – только мои и мамины, где она держит меня на руках… потом за руку… потом я на утреннике в детском саду… она провожает меня в первый класс…
Ульяна закрыла глаза и застонала. Ее мать умела хранить тайны, она хотела унести их в могилу, но судьба распорядилась иначе.
Тарханин не собирался рассказывать Уле, что она дочь человека, который отнял жизнь у себе подобного… Неизвестно, кто из двоих – коммерсант или реставратор – ударил третьего кочергой по голове, да это теперь и не важно. Оба они принимали участие в убийстве и сокрытии преступления. Оба понесли наказание – суд Божий оказался неумолим, в отличие от суда людского. Но зачем Уле знать об этом?
– Каким образом к тебе попало мамино письмо? – хрипло спросила она.
– Дело в том… что твой отец… это мой родной дядя, Василий Федотович Тарханин. Он жил в Суздале… мы мало общались… потом он умер, я стал наследником…
– Что?
Ей показалось, она ослышалась.
– Письмо твоей матери хранилось у нотариуса… вместе с дядиным завещанием.
– Ты что-то перепутал, Игорь!
– На конверте был указан ваш московский адрес, как обратный…
– Это какая-то ошибка…
– Не думаю. Дядя завещал все свое имущество и деньги мне. Он нарочно положил письмо Надежды Порфирьевны в один пакет с другими важными документами, чтобы я позаботился о своей сестре, если сочту это возможным. Дело в том, что наследство… не очень чистое, как я понял…
Игорь Сергеевич старательно искал объяснения в обход главного факта: сомнительного происхождения денег. Дядя был замешан в убийстве, как ни крути.
– Не может быть…
– Мы с тобой двоюродные брат и сестра, – подтвердил Тарханин. – Такая вот степень родства. В принципе, это ничему не мешает… я имею в виду, нашему браку…
Ульяна вдруг прозрела. Яростное сопротивление матери ее отношениям с Игорем стало понятным и объяснимым. Мама знала, что он – племянник Улиного отца. Но молчала! Обороняла свой бастион до последнего вздоха…
«Если дядя Василий признался любимой женщине в своем прегрешении, что вполне вероятно, то ясно, почему она порвала с ним, – думал Тарханин. – Либо он сам не захотел ввергать Надежду Порфирьевну и собственную дочь в неприятности. «Проклятие», в которое он верил и которое, по его мнению, могло перекинуться на близких ему людей, заставило его отдалиться от всех и вся, зарыться в своей норе… Любовь, вопреки душевным мукам, вспыхнула в его сердце, но отрезвление пришло быстрее, чем дядя успел связать себя узами брака. Надежда Порфирьевна была старше его, мудрее и сумела отказаться от семейной жизни с человеком, над которым тяготело темное прошлое. Взаимная симпатия, возникшая между ними еще в Суздале, могла получить развитие, когда Василий Федотович приехал в Москву учиться мастерству древних каменщиков… Но к тому времени роковое стечение обстоятельств уже надломило его судьбу и характер, наложило отпечаток на его жизнь. Чем дальше, тем больше он увязал в паутине своего страха и гнетущего чувства вины…»
– Твой дядя… знал о нашей…
Ульяна запнулась, не в силах ни назвать Василия Тарханина отцом, ни вымолвить слово «любовь» теперь, когда Игорь оказался ее братом… слава богу, хоть не родным.
– Дядя понятия не имел о нашем школьном романе, – быстро сказал он. – Я же говорил, мы не общались. Я сам узнал обо всем три года назад, клянусь!
Ульяне стало дурно. Николай Порфирьевич убит, Маняша похищена, а Игорь Тарханин – ее кузен! Несколько таких новостей выбили бы из колеи кого угодно. Однако душевное смятение не повлияло на работу ее ума…
– Как ты оказался в этом доме? – опомнившись, спросила она. – Почему решил искать Маняшу здесь?
– Я принимал ее за тебя… Не был до конца уверен, но…
Ульяна не дослушала:
– Как ты узнал о том, что Николай Порфирьевич – мой дядя? Господи! Игорь! Что происходит? Ты… может, это ты его… убил?
