– Ненавижу галстуки!
– Я тоже.
Хоть в чем-то они сошлись!
– Что же, посланцу кельтских жрецов удалось добраться до книги?
– По словам маркитантки – нет. Чаяния царевны Софьи не сбылись. По какой-то причине все сорвалось. Пожар заполыхал не там, где нужно, и не тогда, когда его ожидали. Карета, в которой агент ехал из Москвы в Преображенское, внезапно загорелась... Никто толком не понял, что случилось. Пассажир объятого пламенем экипажа не имел шансов спастись...
– Агентом была женщина? Ее звали Донна Луна?
Калмыков не сумел скрыть удивления:
– О, вас Алевтина тоже посвятила в эту «страшную тайну»? Пожалуй, я поверю, что вы с ней встречались... Она всем мужчинам рассказывает свою подноготную?
– Свою?!
Толстяку не хватало воздуха. Он громко дышал, его необъятная грудь тяжело вздымалась.
– В заключение этой странной истории маркитантка заявила, что Донна Луна была ее предшественницей... и что теперь ей надлежит отыскать Черную книгу. А меня она выбирает в помощники! Каково?!
– Н-да... – Матвей обескураженно смотрел на Калмыкова.
Тот издал несколько звуков, отдаленно похожих на смех.
– Примерно такое же лицо было у меня, когда я все это услышал... Мне и в голову не пришло, что она говорит серьезно! Я думал, она сочиняет, так же, как и я... как все остальные участники вечеринки... Но ее история имела продолжение.
– Какое?
– Я увлекся этой женщиной. В ней чувствовалась примесь южной крови. Ее смуглая кожа, черные глаза, смоляные кудри погружали меня в необъяснимое блаженство... Каждое слетавшее с ее уст слово я ловил с трепетом... но не принимал на веру. Мы оба играли! Она задавала тон, я ей вторил...
Толстяк говорил о Долгушиной преимущественно в прошедшем времени, что наводило на определенные размышления. Выходит, он считал ее смерть свершившимся фактом, и лишь разыгрывал неведение. При этом в его голосе, в выражении лица не ощущалось отчаяния, сопутствующего гибели близкого человека, любимой женщины...
«Что-то здесь не так, – подумал Матвей. – Или он еще не осознал потерю, или лжет от начала и до конца. Или в «избушке» сгорела не Алевтина, а кто-то другой!»
– Она рассказала мне, что Черная книга, скорее всего, хранится в подземельях... но не в подвалах Сухаревой башни, куда не добраться, а в галереях, расположенных под бывшей усадьбой Брюса в Глинках. Эти галереи будто бы соединяют под землей все тамошние здания. Один ход ведет из домашнего грота в комнату масонской ложи... другие проложены за пределы парка и ведут на берег Вори, к близлежащему монастырю, тянутся чуть ли не на протяжении двадцати километров к соседнему имению...
– Давайте поконкретнее, Виталий Андреевич!
– В общем, она сняла дом в Ласкине по той причине, что там, на окраине деревни, в овраге, якобы есть обвалившийся вход в подземелье, о котором никому не известно... – неохотно признался Калмыков. – И ход этот ведет к тайнику, где спрятаны приборы из лаборатории Брюса, ценные вещи из его коллекции редкостей и Черная книга. Кто-то из лозоходцев, мол, определил сильную аномалию над тем местом. Мы должны были отправиться туда... вдвоем...
Матвей невольно смерил взглядом его оплывшую жиром фигуру. Куда тащить такую тушу в подземелье! Она сразу застрянет и закупорит вход. Наверняка за столько лет в галереях не раз происходили обвалы... Уж кому-кому, а Калмыкову туда соваться нечего. Пользы от него никакой не будет – только лишняя возня. Неужели Долгушина этого не понимала? Тоже еще, агентша выискалась!
– Знаю, о чем вы подумали, – насупился толстяк. – То же самое я высказал Алевтине. Но мои слова не возымели действия! Она заставляла меня бродить по оврагу в поисках этого чертова входа! Я принял это за обычную женскую хитрость, решил, что она просто изобрела предлог для наших загородных встреч. Романтика, понимаете? Я терпел... ожидая развития событий. Я же не идиот, чтобы поверить в ее басни! Как бы складно она ни сочиняла, в ее словах, поведении, жестах проскальзывала фальшь. Наваждение, которое она напустила на меня, постепенно рассеивалось...
– Вы обнаружили вход в подземелье?
– Конечно, нет! Подозреваю, что его там и в помине не было. Зачем она все это придумала – ума не приложу! На этой почве мы и поссорились. Она вела себя, как плохая актриса. Одевалась в темные хламиды до пят, носила какие-то дурацкие шляпы... заставляла меня приезжать за ней не к дому на Стромынке, а на другую улицу, к кладбищу. Сначала меня это забавляло, потом стало раздражать. Мое терпение лопнуло, когда она попросила меня привезти снаряжение для лазания по подземным туннелям. Представляете меня в туннеле?! Смешно, да? При моих-то габаритах! Но Алевтина еще сохраняла надо мной определенную власть... я даже не знаю, освободился ли я от нее окончательно...
Он шумно вздохнул и потянулся к стакану с водой. У него пересохло в горле. Когда он пил, то запрокидывал голову, и по его шейным складкам ходили волны. Матвею при виде этого солидного продавца недвижимости не верилось в то, что он слышит.
– Я не мог ей отказать! – продолжал оправдываться Калмыков. – Решил, что привезу ей эти дурацкие веревки, фонарь... но не больше. Пусть потешится! Никакого туннеля все равно в овраге нет... Я ей так и заявил! Она расфыркалась... разозлилась на меня... Я был неприятно поражен и сказал ей об этом. Спросил – что за комедию она ломает? К чему все эти выдумки с Черными книгами и посланниками друидов? Пошутили, и хватит. Мы-де можем встречаться и без этих мистических штучек. Она обиделась, надулась... перестала со мной разговаривать. Я выдержал пару дней и приехал мириться. Не знаю, поймете ли вы меня. Алевтина вносила в мою жизнь сумятицу и беспокойство, но без этой сумятицы я начинал скучать. Таковы мы, мужчины – злимся на женщину, которая тормошит нас, чего-то от нас требует, капризничает... а когда она уходит, мы погружаемся в хандру. Жена тоже порой порядком достает меня, однако я не помышляю о разводе...
– В самом деле? Вы в восторге от вашего супружества?
Матвей избегал прямых вопросов, соблюдая свою договоренность с Ларисой. Но ему хотелось прощупать почву.
– Я испытывал восторг в детстве, когда мне дарили велосипед или игрушечный самосвал, – парировал Калмыков. – С тех пор накал моих положительных эмоций изрядно ослабел. Я бываю или доволен... или взбешен. Вот такая тусклая гамма ощущений! А супружество мое, как вы изволили выразиться, – это свершившийся факт, который на данный момент меня вполне устраивает. Мы с женой скандалим, не стану скрывать... в последнее время чаще, чем прежде. Лариса вздумала... впрочем, вам-то что до наших семейных дрязг?
– Вернемся к Долгушиной.
– Пожалуй.... На чем я остановился? Ах, да! Легко любить женщину на расстоянии... рисовать себе ее нежный и страстный образ, окутанный флером неизведанности. Нас, словно Колумбов, манят неоткрытые земли! Стоит нам поближе познакомиться с предметом восхищения, как образ этот блекнет... Дьявольская штука, не правда ли? Наши с Алевтиной отношения не оказались исключением. Я остывал... она раздувала костер, как могла... Эти ее глупые попытки увлечь меня старыми кладами и выдумками типа представиться «посланницей друидов» или «агентом тамплиеров», вызывали у меня смех и раздражение. Отрезвев, я задался вопросом: а чего она добивается? Какую интригу плетет?
