По лесу пронесся невнятный гул и вой ветра.
– Слышите? Это он...
– Кто тебе рассказал про Глаз Единорога?
– Алевтина... Она засекла мою слежку и решила поговорить начистоту. Я знал, что она снимает дом в Ласкине, и приехал туда... Никто не должен был видеть нас вместе, особенно ее старикан.
– Почему?
– Как я понял, Алевтина разводила похотливых папиков на деньги... У нее такой бизнес, – захихикал администратор. – Она попросту доила их...
Его язвительное хихиканье перешло в покашливание. Он вел себя все развязнее и развязнее, словно перестал испытывать страх смерти.
– Она показала мне старинную тетрадь... там какая-то дамочка описывала свое житье-бытье в Москве. Алевтина сказала, что ее прислали из Англии члены тайного общества... какие-то жрецы или тамплиеры... чтобы вернуть законным наследникам похищенную реликвию...
– Алевтину прислали?
– Ту женщину... которая писала письма...
– А что за интерес был у Алевтины?
– Она сама хотела завладеть реликвией... чтобы потом продать...
– Откуда у нее тетрадь?
– По наследству досталась... от бабушки. Еще она говорила, что теперь ее очередь искать Магистериум. Я ей не верил... Скользкая она была, ненадежная...
Пленник говорил о Долгушиной в прошедшем времени, тем самым предвосхищая неизбежный вопрос.
– Тебе голос приказал убить ее?
То ли пережитый парнем психологический шок ослабил его самоконтроль, то ли он утратил чувство осторожности, но его слова прозвучали с интонацией поистине чудовищного удовлетворения:
– Да... я вдруг понял, что должен освободиться от ее влияния... Это накатило на меня, словно девятый вал! Она давила на меня... вы понимаете? Давила! Я задыхался в ее присутствии...
Его хрипотца и кашель, вероятно, имели нервное происхождение – чем сильнее он волновался, тем чаще покашливал.
– Я решил спрятаться в доме, который она снимала... Догадался, что они приезжают туда по вечерам, Алевтина и ее старикан. Я думал, придется дежурить еще не раз... а при моей работе это сложно. Я мог отлучаться только в выходные дни. Но мне повезло. В тот же вечер они прикатили в свое «гнездышко»! Я дождался, пока они скроются в доме... Люди бывают непоправимо беспечны. Вот и они не удосужились запереть входную дверь. Так что я попал внутрь без труда и спрятался в каморке под лестницей...
– Ты узнал этого... старика?
– Конечно! – расплылся в кривой ухмылке администратор. – Сразу же, как только увидел его красную машину. Это оказался один из владельцев нашего клуба, господин Калмыков... Признаться, я почти не удивился. Мне было безразлично, кто он. Попался на удочку – его проблемы! Я сидел в каморке, стараясь не кашлять... и прислушивался к их разговору. Они ссорились... кричали друг на друга... Слов было толком не разобрать. Потом все стихло... Они ужинали – пили коньяк, закусывали. У меня не было никакого плана. Я собирался действовать по обстоятельствам. Когда мимо моего Укрытия быстро прошел разъяренный Калмыков, я понял, что это – удача! Он уехал, а она осталась в доме... Я прокрался в гостиную и увидел ее... спящую. Во сне она не могла командовать мной! Я накрыл ее голову подушкой... Это было блаженство... душить ее, ощущать конвульсии ее тела... Когда она обмякла, я разлил в коридоре бензин и бросил спичку. Сквозняк вмиг раздул пламя по всему дому.
– Где ты взял бензин? Принес с собой?
– Нет... канистра стояла во дворе, у поленницы. Пока я изнывал от скуки, поджидая этих «голубков», я все там осмотрел. Канистра была ржавая, негодная, но на дне ее плескался бензин. Его как раз хватило...
Матвей вспомнил свои бдения в кустах малины и сообразил: парень проник в «избушку» чуть раньше, чем он сам появился во дворе. Какие-то несколько минут решили судьбу Смуглой дамы.
«Приди я вовремя, все могло бы сложиться по-другому...» – с запоздалым сожалением подумал он.
– Она не мучилась, – добавил пленник. – Она была уже мертва, когда дом загорелся...
– Ошибаешься.
– Да? Впрочем, уходя, я заметил, что она пошевелилась... Думал – показалось... – Он протяжно вздохнул и поерзал, разминая затекшее тело. – Значит, я ее только придушил!
В его голосе совершенно не чувствовалось раскаяния.
– Поэтому ты убил Мими? Избавился от свидетеля?
– Вы очень догадливы. Мы с ней встречались... то есть, я за ней ухаживал. Она могла заподозрить меня... наболтать лишнего... Она ведь знала, что я недолюбливал Алевтину...
– Ты говорил ей об этом?
– Вскользь. Мы беседовали обо всем... в том числе, и о бухгалтерше. Мими разделяла мою неприязнь к ней... но все равно, продолжала поддерживать дружбу с Алевтиной. Женщины – очень странные существа! Мими дразнила меня, завлекала, а сама флиртовала со своим начальником. Я пару раз видел, как она говорила с ним по телефону – ее голос и выражение лица сразу изменялись. Женщины продажны и корыстны! Они не способны к чистой любви. Когда Мими увидела меня тем вечером в сквере, то почему-то испугалась... Ее я тоже задушил. Быстро. Ненавижу кровь! Она отвратительно пахнет и все пачкает...
Астра вспомнила его костюм и рубашку с иголочки, которые он надевал на работу, тщательно приглаженные гелем волосы. Чистюля... Убил двоих и совершенно не раскаивается! Законченный псих.
– Кто тебе велел следить за нами? – спросил его Матвей. – Голос?
– Вы же сами представились мне Брюсом! Там, в клубе! А когда ваша барышня пришла расспрашивать об убитых... я счел, что вас лучше не выпускать из виду. Сказался больным и отправился за вами... Ха! – повернулся он к Астре. – Вы неспроста пришли в «Гвалес»! Где еще говорить о мертвых, как не в мире ином?.. Видите, Провидение само свело нас всех вместе...
Его смех, перемежавшийся с кашлем, был похож на воронье карканье.
– Ты назвался потомком купцов Колесовых. Это правда?
Пленник не выразил никакого удивления.
– Моя фамилия – Колесов! – с гордостью заявил он. – Предки отца были из купеческого сословия, приобрели писчебумажную фабрику в Глинках. Это разорило их. Вероятно, граф мстил новым хозяевам имения...
«Особенно – Глафире Колесовой, – подумала Астра. – За уничтожение любовно собранных им скульптур! Проклятие чернокнижника настигло и «седьмое колено». Этот дальний родственник фанатичной купчихи явно не в своем уме...»
– Алевтина утверждала, что Магистериум находится либо в глинковских подземельях, либо в подвалах Сухаревой башни, – продолжал между тем парень. – Лично я в большей степени склонялся к Глинкам. Брюс-то последние годы провел у себя в усадьбе, в уединении... В нашем роду из уст в уста передавали историю, что, когда валили «голых идолов», под одним из постаментов наткнулись на кувшинчик с серебряными монетами. Вот я и подумал... а не спрятал ли хитрюга-граф свое сокровище там, где его и искать-то не будут?
