Ева кивнула. Она желает! Прямо сейчас, здесь, в этой просторной пустоватой гостиной, под грохот ливня за окнами…
– Что ж, извольте.
«Как просто, – подумала Ева. – Как просто все оказалось. Никакого жеманства, вранья и притворства!»
– Мне нужно облегчить душу, – продолжала Аглая Петровна, будто подслушав мысли Евы. – А вам все равно никто не поверит. Вы ничего не сможете доказать. Ничего!
– Да-да, я знаю… Я и не собираюсь. Просто хочу понять вас, а заодно и себя…
– Как вы догадались?
– Я видела ваше фото в журнале, «Портрет в зеленых тонах». Там у вас на руке часы, которые видел Наумов.
– Наумов?
– Да. Он… Когда его расспрашивали о трости, о том, как она попала на место преступления, Наумов вспомнил, что видел там какие-то часы, с зелеными камушками. Правда, он решил, что часы принадлежали Матвееву и свалились с руки во время борьбы с убийцей… Вы ведь возвращались за своими часами? Тогда, поздно вечером, на такси…
– Конечно, – без тени растерянности или страха подтвердила Аглая. – Я не могла их там оставить! Вы понимаете, почему. Самое смешное, что именно Денис подарил их мне… Знаете, на обороте корпуса он выгравировал надпись… «Божественной Аглае, возлюбленной нами, как никакая другая возлюблена не будет». Что-то в духе царя Соломона. Вы не находите?
Ева кивнула. С такой надписью часы возле трупа оставлять было никак нельзя. Поэтому Соломирская за ними и вернулась.
– Еще смешнее то, что я ему поверила, – продолжала Аглая Петровна. – Он сумел обмануть меня. Я многое могу простить мужчине – ошибки, невнимание, слабость, трусость и даже глупость. Но только не обман! Причем обман намеренный, рассчитанный и спланированный, как какая-нибудь военная операция. Это гадко, низко и подло! Такие вещи надо беспощадно пресекать. Желательно – еще в зародыше. У меня получилось по-другому.
Она замолчала, глядя, как потемнело за окном от дождя. А может быть, она и не видела никакого ливня, низкого, черного грозового неба… а смотрела на что-то совсем другое, свое, на скрытую глубоко внутри боль, такую же, как у Евы.
– Вы… Это получилось случайно или…
– Случайно? – удивилась Аглая Петровна. – Разумеется, нет! Когда я узнала… Я все обдумала и приняла решение. Нет, это не было случайностью. Я сделала все сознательно и ни о чем не жалею. Вы не поверите, но я ничуть не раскаиваюсь! Я рада, да-да, рада, что у меня хватило сил совершить это… Даже статуэтку Венеры я выбрала не случайно. Богиня любви отомстила за себя, за свою поруганную честь! Чтоб другим было неповадно.
Соломирская засмеялась, поправила свои черные как смоль волосы. Нежный румянец появился на ее бледных скулах. Разговор, видимо, забавлял ее. Особенно интересно было смотреть на мгновенно меняющееся, взволнованное лицо Евы.
– А вас он тоже умудрился обмануть? – спросила она.
– Да… – вздохнула Ева. – Меня тоже. Он любил нас по очереди, разыгрывая сцены признаний и страсти по-разному. Для меня в одном ключе, для вас – в другом. Но одинаково талантливо. Потому что мы обе ему верили.
Аглая Петровна наклонила набок голову, внимательно рассматривая Еву. Так вот какая у нее была соперница? Вернее сказать, еще одна жертва.
– Я, наверное, не любила Виктора, моего мужа, – сказала Соломирская. – Но никогда не изменяла ему. Не потому, что я женщина строгих правил… Просто не встретила достойного мужчину. Вероятно, я бы призналась во всем Виктору, если бы полюбила другого. Обманывать не в моих привычках. Но Денис… настоящий змей-искуситель! Он склонил меня к измене быстрее, чем я смогла это осознать. Оказалось, что я почти ничего не знала о сексе… Я даже ни разу не испытывала оргазма. В книжках – да, читала; в кино видела… Даже сама много писала об этом в журнале. А в жизни как-то не пришлось. Впервые я узнала, что это такое, с Денисом. Он помог мне сделать это открытие… Вам смешно?
– Вовсе нет, – искренне ответила Ева.
Глядя на Соломирскую, она снова переживала свой собственный роман с Денисом. Все, что говорила Аглая Петровна, было ей так близко и понятно!
– Со мной происходило нечто похожее, – сказала она.
– Думаю, это происходило не только с нами, – усмехнулась Соломирская. – Имея таких женщин, как вы и я, господин Матвеев еще и спал с проститутками! Время от времени. Можете себе это представить? Он и на них производил должное впечатление, поверьте! Одна из этих дамочек, некая Мила, бегала за ним по пятам. Если бы вы ее видели! Страшна, как чума болотная… Костлявая, морщинистая, раскрашенная, как дешевая кукла; вдобавок пьет, курит, как паровоз, и ругается, как сапожник. Господи! Я думала, что сойду с ума от унижения и обиды, когда узнала! Матвеев не мог от нее избавиться. Она его выследила, узнала адрес, телефон… уж больно он ей как мужчина угодил! – Аглая Петровна истерически засмеялась, ее огромные глаза наполнились слезами. – Любовь Дениса была как блуждание в преисподней: искушение грешников! В постели он был неподражаем. Он умел красиво говорить, дарить подарки, чуть ли не слагать стихи «в честь прекрасной дамы»! Да что я говорю? Вы небось сами все это не хуже меня знаете. Когда я увидела Милу – это вышло случайно, – я словно очнулась от наркотического сна. Обычно мы с Денисом встречались в точно назначенное время: он объяснял это какой-то своей тайной работой: якобы он – чуть ли не резидент иностранной разведки! Но, думаю, настоящий резидент вел бы себя куда скромнее. Вот! Так что не дай бог было появиться не вовремя или не согласовать встречу с точностью до минуты. Но я женщина импульсивная, темпераментная, непослушная – возьми да и появись в неподходящем месте в неподходящий момент! Накупила всякой еды, вина, приехала на такси… как в тот роковой вечер… отпустила машину и пошла по дороге пешком. Хотела Матвееву, как нежная возлюбленная, сюрприз сделать! А получилось, что меня саму сюрприз ожидает. Иду… слышу издалека крики, ругань – словом, самый пошлый, отвратительный скандал, какой только можно себе вообразить. Я же из журналистского племени… Решила из-за кустиков посмотреть, послушать, разобраться, что к чему. А это как раз Мила с Денисом Аркадьевичем отношения выясняли. Так я все и узнала… Бросила я продукты, бутылки, что у меня в руках были, в кусты, под забор чьей-то заброшенной дачи, да и пошла прочь. Ноги меня едва слушались… Как я добрела до станции, убейте, не помню. Но добралась, как пьяная. Там милиционер ко мне подошел.
– Вам плохо? – спрашивает.
– Мне хорошо, – отвечаю. – Жизнь прекрасна, когда спишь, и ужасна, когда просыпаешься!
Он на меня смотрит так подозрительно: в своем я уме или нет? Видно, не внушил ему мой вид доверия: купил он мне билет и посадил на электричку. Хорошо, что Москва – конечный пункт назначения. Меня уборщица, которая вагоны подметает, на перрон вывела.
– Ты чего сидишь, как в трансе? Обкурилась, что ли? Иди, подыши воздухом, авось получшеет!
Позвонила я с Ярославского вокзала Виктору, он за мной приехал, отвез домой. Я только в квартиру вошла – и сразу в душ. На меня кипяток льется, а я не чувствую. Так хотелось смыть с себя все… Тогда, стоя под душем, я и решила, что очиститься от этой грязи можно только одним способом – уничтожив ее источник. Все остальное будет самообманом. Об убийстве я тогда не подумала… не представляла, как это сделать. Но твердо знала, что Денису недолго осталось шептать на ушко разным женщинам свои лживые признания.
