Я уже почти засыпала. Кочет подтолкнул меня локтем и говорит:
— Одним исполнителем, говорю, Поттер был.
— А?
— Одним исполнителем в Форт-Рино был Поттер.
— Это ваш боевой товарищ? Тот же самый?
— Да, Коламбус Поттер собственной персоной. Как же я ему обрадовался. А он виду не показал, что меня знает. Говорит Хатченсу: беру, мол, этого под свою ответственность и прослежу, чтоб против него дело завели. А Хатченс ему: дескать, закончу дела в Канзасе, возвращаться буду через Форт-Смит — тогда и в суде выступлю. Поттер ему говорит: ты заявление прямо тут напиши, этого хватит, чтоб ему нападение с физическим насилием припаять. Хатченс такой: никогда, мол, не слыхал, чтобы суду не требовались свидетели. А Поттер ему: мы, говорит, так время экономим. В общем, приезжаем мы в Форт-Смит, и Поттер меня произвел в помощники судебного исполнителя. За него самого перед главным исполнителем еще Джо Шелби
[71] поручился, так вот Поттер на эту работу и устроился. Генерал Шелби теперь железными дорогами в Миссури занимается, всех республиканцев знает лично. Он и мне хорошую рекомендацию написал. Старого друга никакая карта не побьет. А Поттер — это был просто козырь.
— И вам нравится служить в суде?
— Да уж получше того, чем после войны пришлось заниматься, как я прикидываю. Что угодно будет лучше скотогонства. А за то, что мне нравится, все равно хорошо не платят.
— По-моему, Чейни тут не появится.
— Мы его поймаем.
— Хорошо б сегодня.
— Ты ж говорила, что любишь на енота ходить.
— Я и не рассчитывала, что будет легко. Но все равно хорошо бы сегодня со всем и покончить.
Кочет проговорил всю ночь. Я задремывала и опять просыпалась, а у него рот все не закрывался. В каких-то историях у него было так много народу, что не уследишь за всеми, но время скоротать они помогали, да и от холода я отвлекалась. Не всем его рассказам я верила. Например, что у него в Седалии, штат Миссури, была знакомая женщина — так вот она девушкой еще на иголку наступила, а девять лет спустя эта иголка вышла из бедра ее третьего ребенка. Кочет сказал, врачи сильно изумлялись.
Когда приехали бандиты, я спала. Кочет меня растряс и говорит:
— Вот они.
Я вздрогнула и на живот перевернулась, чтоб из-за бревна выглянуть. Чуть брезжило, видно лишь тени да контуры, а деталей не разберешь. Всадники вытянулись цепочкой, ехали — смеялись да беседовали между собой. Я сосчитала. Шестеро! Шесть вооруженных против двоих! Двигались они вообще без всякой опаски, и я подумала: «Отлично план у Кочета выходит». Но, не доехав ярдов с полсотни до землянки, они остановились. Огонь внутри погас, но из мазаной трубы еще дымок курился.
Кочет мне шепчет:
— Видишь своего?
Я говорю:
— Лиц не различить.
А он:
— Вон тот маленький без шляпы, — говорит, — это Нед Пеппер. Шляпу он потерял. Первым едет.
— А что они делают?
— Осматриваются. Пригнись.
На Счастливчике Неде Пеппере, похоже, были белые брюки, но потом я узнала, что они называются «наштанники» и сделаны из овчины. Один бандит заболботал индюшкой. Умолк, потом опять болботнул, и опять, но из пустой землянки ему, конечно, не ответили. Тогда двое бандитов подъехали к землянке и спешились. Один несколько раз позвал Куинси. Кочет сказал мне:
— Это Задира.
После чего те двое вошли, взяв оружие наизготовку. А через минуту-другую вышли, озираться стали. Этот Задира давай кричать Куинси, а один раз даже гикнул, будто свиней сзывал. Потом говорит тем бандитам, что остались верхом:
— Лошади тут. Видать, Мун с Куинси отлучились.
— Куда еще отлучились? — осведомился главарь, Счастливчик Нед Пеппер.
— Чего-то я не раскумекаю, — ответил Задира. — Там шесть лошадей. В очаге котелок софки, но огонь потух. Не понимаю. Может, дичь пошли скрадывать по снегу.
Счастливчик Нед Пеппер ему на это сказал:
— Куинси не станет из тепла уходить, чтоб за кроликами по ночам гоняться. Это вообще не рассматривается.
Задира ответил:
— Тут перед входом весь снег взбаламучен. Погляди сам, Нед, может, ты разберешь.
Тут подал голос тот, который с Задирой в землянку входил:
— Да какая разница? — спрашивает. — Сменим лошадей да поехали уже. А пожрем чего-нибудь у Мамули.
Но Счастливчик Нед Пеппер ему:
— Дай-ка мне подумать.
Тот, что с Задирой, говорит:
— Время зря тратим, а лучше б ехать. Нас и так снег задержал, да еще дорогу сюда пропахали.
Когда он вторично заговорил, Кочет его признал: шулер-мексиканец из Форт-Уорта, штат Техас. Он себя называл Настоящим Чумазым Бобом, но на мексиканском языке не говорил, хотя наверняка знал его. Я пригляделась к верховым бандитам, но тужь глаза не тужь — все равно лиц пока не различить, темень мешает. Да и комплекции не разберешь — на всех толстые пальто, широкополые шляпы, а лошади под ними играли. Папину Джуди я среди них не узнала.
Счастливчик Нед Пеппер вытащил револьвер и три раза быстро выстрелил в воздух. Раскаты пронеслись по лощине, и повисла напряженная тишина ожидания.
И тут же с другого склона грохнул выстрел. Лошадь Счастливчика Неда Пеппера рухнула как подкошенная. Опять выстрелы со склона — тут уж бандитов обуяла паника, ничего они не поняли. А это из своего тяжелого ружья стрелял Лабёф — перезарядит и палит.
Кочет выругался, вскочил на ноги и тоже давай садить из винчестера. Задиру и Чумазого Боба подбил, не успели они на лошадей забраться. Задиру убил на месте. Горячие гильзы из винтовки Кочета застучали мне по руке, и я ее отдернула. А стоило Кочету повернуться, чтоб направить огонь на других бандитов, Чумазый Боб, которого только ранило, поднялся на ноги, поймал свою лошадь и поскакал вслед за остальными. Только свесился на одну сторону, зацепившись за круп ногой, чтоб не упасть. А с нашей стороны, если не видели его «трюка» с начала, можно было б решить, будто лошадь без ездока. Вот так он и проскочил мимо Кочета. А меня это просто «заворожило», я исполнителю ничем не помогла.
Я сейчас немножко назад вернусь и расскажу про других. Счастливчика Неда Пеппера сбило наземь вместе с лошадью, но он скоренько выполз из-под убитой животины и срезал ножом седельные сумки. Остальные три бандита уже пришпоривали лошадей подальше с этой смертельной, если так можно выразиться, «арены» и на ходу палили из ружей и револьверов в Лабёфа. Мы с Кочетом остались у них за спиной, Лабёф к ним был гораздо ближе. Насколько я помню, ни единого выстрела по нам вообще не сделали.
