Он попятился, потом повернулся и торопливо покинул площадь.
— Не забудь, — донесся до него телепатический посыл Салраны. — Завтра утром сразу же свяжись со мной. Я хочу знать, что у тебя все хорошо».
— Не забуду.
Несмотря на оранжевое сияние из причудливо изогнутых башен, Эдеард неуютно чувствовал себя в почти безлюдном районе. Высокие шпили вырисовывались на вечернем небе мрачными темными силуэтами. Эдеард сосредоточился на теплой ауре человеческих мыслей по ту сторону Садового канала. Еще даже не дойдя до моста, он принял решение. Про–взгляд Эдеарда обратился к Синей башне. За ее стенами было нелегко распознать искры мыслей, но он упорно искал, пока не нашел знакомый разум.
— Извините, если я не вовремя, сэр, — обратился он к Топару.
Помощник Грандмастера не удержался от всплеска удивления, но быстро его сгладил.
«Где ты находишься, Эдеард?»
— В Замковом районе, сэр.
«И оттуда ты проник сквозь стены Синей башни?»
— Э-э, да, сэр.
«Ну, конечно. Итак, что же я могу для тебя сделать?»
— Это, наверное, покажется вам несколько неожиданным, но я обдумал слова Грандмастера и хочу стать констеблем. Больше мне ничего не остается.
«Да, мы действительно сделали тебе такое предложение. Очень хорошо. Обратись в центральный участок района Дживон. К тому времени, когда ты туда доберешься, они уже будут тебя ждать. А письмо с поручительством доставят капитану утром».
— Да, сэр. Прошу вас поблагодарить от меня Грандмастера, сэр. Я его не подведу.
«Я почему–то уверен в этом, Эдеард. Хочу дать тебе один совет, как давнишний обитатель Маккатрана».
— Да, сэр?
«Поначалу постарайся не демонстрировать своим коллегам все, на что ты способен. Это может вызвать нездоровый интерес. Политика, помнишь?»
— Я помню, сэр.
— Подъем, мелкие негодяи!
Эдеард, чувствуя неимоверную усталость, тихо застонал и прищурился на оранжевый свет, затопивший спальню. Реальность жестоко ворвалась в уже исчезающий сон, и его мысли остались в полном беспорядке.
— Подъем! У меня нет времени нянчить ваши жалкие задницы. Какая от вас польза, если вы даже не в состоянии проснуться? Никакой. И это меня совсем не удивляет. Через пять минут вы все должны одеться и собраться в малом зале. Тот, кто не успеет войти, пока я не закрою двери, может отправляться обратно, к своей мамочке. Шевелитесь!
— Что?.. — простонал Эдеард. Кто–то подошел к его кровати и ударил пс ноющим от боли ногам дубинкой. — Ой!
— Если ты считаешь, что это больно, подожди, пока я займусь тобой всерьез, деревенщина.
Эдеард торопливо сбросил одеяло и скатился с постели. В спальне имелось шесть альковов с кроватями, и только две из них пустовали. С остальными рекрутами он познакомился только вчера вечером, но, не успели они поболтать, как Чаэ, их сержант–наставник, распахнул дверь и приказал заткнуть рты и немного поспать. «Завтра у вас ранний подъем», — предупредил он.
Эдеард, путаясь в рубашке, решил, что остальных Чаэ тоже разбудил.
— Он, верно, пошутил, — сказал Бойд, высокий блондин с большими ушами.
Четвертый сын пекаря, которому уже перевалило за двадцать, отлично видел, как старший брат постепенно прибирает к рукам всю пекарню, и понял, что отцовского наследства ему ждать не приходится. Его сестры уже вышли замуж, а остальные братья покинули дом и пытались организовать собственное дело в другом районе. Сам он не обладал предпринимательской жилкой, так что оставалось только вступить в гильдию либо записаться в милицию или службу констеблей. Но денег, чтобы купить место в милиции, не хватило, а экстрасенсорные способности Бойда были довольно ограниченными.
— О нет, он не шутит, — ответил Максен, торопливо застегивая брюки.
Его история лишь немного отличалась от истории Бойда. Он родился у любовницы патриарха одного из благородных семейств. Такие отцы, как правило, без особого шума покупают своим отпрыскам младший чин в милиции или проталкивают их в гильдию юристов или клерков. Но, на беду Максена, глава семейства отправился в путешествие на юг вдоль побережья с одним из своих торговых кораблей, когда в море Лиот разразился один из нечастых штормов. Жена и старший сын покойного выгнали Максена из домика в горах, даже не дождавшись поминальной церемонии.
Эдеард сунул босые ноги в ботинки.
— Придется выполнять его требования, по крайней мере до тех пор, пока мы не выясним, насколько серьезны здешние офицеры, — сказал он.
Он бросил взгляд на сундучок в ногах кровати, где покоился его рюкзак, и задумался о безопасности имущества. Но ничего ценного там не было. «В конце концов, это же участок констеблей».
— Чаэ вполне серьезен, можете не сомневаться, — заверил его Динлей.
Четвертый обитатель спальни тоже был младшим сыном, но родился в семье констебля. И Динлей единственный из всех уже обзавелся формой. Сейчас он застегивал серебряные пуговицы на темно–синем мундире. Начищенные металлические кружочки ослепительно сияли, на брюках были наглажены острые стрелки. То, что форма не новая, становилось понятно, только если внимательно присмотреться. Прошлым вечером он сообщил им, — то форма принадлежала его отцу, когда тот был констеблем–стажером. Из всех четверых только один Динлей относился к будущей профессии с энтузиазмом. Он перешел на телепатический посыл.
«Отец сказал, что сержант Чаэ — горький пьяница. На этот участок его травили после того, как выгнали со всех других».
— И ему доверили тренировать рекрутов? — воскликнул Максен.
Динлей поморщился и опасливо оглянулся по сторонам.
— Не так громко. Он не любит вспоминать о том, как загубил свою карьеру.
Бойд хихикнул.
— Карьеру. На службе констеблем. Ну и шутник ты.
Динлей сердито сверкнул на него глазами и надел очки в проволочной оправе. Что–то в его наружности напоминало Эдеарду о Фахине — не только близорукость, но и уверенность в правильном выборе пути, хотя нельзя было сказать, что Динлей для этого пути создан.
Эдеард вздрогнул, несмотря на толстый шерстяной свитер. Он давно не вспоминал о Фахине. Не самое удачное начало дня.
Хотя до дня было еще далеко, Эдеард заметил это, лишь когда вприпрыжку спускался по центральной лестнице участка в маленький зал, где рекрутам предстояло провести ближайшие полгода, изучая новую специальность. Яркие созвездия Кверенции просвечивали сквозь полог перистых облаков, набегавших с моря. До рассвета оставалось не меньше часа.
Эдеард еще не привык к тому, что здания Маккатрана блокируют его про–взгляд. Поэтому он удивился, увидев в зале сержанта Чаэ и еще одного констебля–стажера. Это была девушка примерно того же возраста, что и Эдеард, возможно, немного старше, с темными, очень коротко подстриженными волосами — такой прически у женщин он еще не видел. На ее лице, на котором, казалось, навсегда застыло сердитое выражение, выделялись пухлые щеки. Даже по стандартам Маккатрана ее разум был тщательно защищен и нe пропускал никакого проблеска эмоций. Эдеард старался не слишком пристально ее рассматривать, но, когда его взгляд поднялся с ног — длинных, но чересчур полных в бедрах — к груди, парень понял, что девушка тоже смотрит на него. Она насмешливо приподняла бровь. Эдеард покраснел и отвернулся.
