Весь комплекс официально был открыт для любого посетителя, но средний житель Маккатрана обычно попадал не дальше соединенных между собой сводчатых залов, расположенных вдоль Центрального канала. Там находился суд, а также основные камеры для задержанных. Эдеарду и его друзьям эти помещения показывал мастер Соларин, не упустивший случая долго и нудно рассказать историю каждой комнаты и каждого коридора. Посещение судебных заседаний входило в программу их подготовки, чтобы констебли познакомились с юридическими процедурами и услышали словесные перепалки законоведов. Эдеард охотно посещал эти занятия, но на всех заседаниях, где он присутствовал, юристы ограничивались простыми вопросами к тем, кто сидел на скамье свидетелей. Только раз довелось услышать оживленный диспут по поводу интерпретации прецедента, случившегося четыреста лет назад, когда между двумя рыботорговцами и их поставщиком вышел спор о праве на ловлю по долгосрочному контракту. Эдеард с трудом понимал многие слова юристов, а о том, чтобы уследить за их логическими построениями, не могло быть и речи. Единственное уголовное дело, которое слушалось при нем, касалось группы молодых людей, арестованных констеблями во время драки на вечернем представлении в театре. Парни вели себя робко, не возражали против обвинений сержанта, признали себя виновными, после чего им быстро присудили штраф.
Как показал последующий опыт, все это не имело никакого смысла.
Для разбора дела против троицы арестованных грабителей были назначены двое судей средней категории и старший судья городского совета. Все трое в просторных черно–алых балахонах с отороченными мехом капюшонами, пристегнутыми к правому плечу, сидели за длинным приподнятым деревянным столом, расположенным вдоль задней стены овального зала.
На плечах старшего судьи блестела золотая цепь, подчеркивавшая его высокий ранг.
На скамье подсудимых сидели воры, а по бокам в полной форме судебных констеблей стояли два охранника. Задержанные назвали свои имена. Предводитель, одетый в куртку с капюшоном, носил имя Арминель. Ему не было еще и сорока лет, вытянутое бледное лицо обрамляли густые рыжеватые волосы, отпущенные до самых плеч, чтобы скрыть большие уши. На его лице не было и тени беспокойства, более того, оно выражало откровенную скуку. Его сообщников звали Омасис и Харри. Харри, стоявшему на страже в переулке, еще не исполнилось и двадцати. Ему было предъявлено обвинение всего лишь в соучастии в краже. Арминеля и Омасиса обвиняли в незаконном проникновении и краже. Кроме того, Арминелю вменяли в вину еще и нападение на констебля. Хозяин ювелирного магазина быстро определил содержимое двух разбитых флаконов; это было очень едкое чистящее средство на основе спирта и концентрированная кислота. При мысли о том, что могло бы произойти, не будь его защита такой сильной, Эдеард невольно вздрогнул. Он хотел, чтобы Арминеля обвинили еще и в нападении на Кавайна на рынке Силварум, но мастер Восбол, приглашенный капитаном Ронарком в качестве обвинителя, категорически возражал. Это произошло слишком давно, чтобы суд счел показания свидетелей надежными.
— Но я сразу же его узнал, — воскликнул Эдеард.
— Ты увидел кого–то, чье поведение показалось тебе подозрительным, — сказал ему мастер Восбол. — И ты решил, что он принимал участие в предыдущем преступлении.
— Кавайн тоже его узнает.
— Кавайн был ранен, и довольно серьезно. Защита отведет его свидетельство. Давайте ограничимся последними обвинениями.
Эдеард вздохнул и покачал головой.
Уже этот эпизод должен был продемонстрировать им, как действуют законы в Маккатране. Но осознание того, что дело вовсе не такое ясное, каким казалось сначала, пришло, только когда адвокат попросил признать его подзащитных невиновными.
— Не может же он говорить так всерьез, — прошипел Эдеард, когда мастер Черикс, адвокат защиты, стоя перед судьями, озвучил свое заявление.
Все констебли отделения, одетые в парадную форму, сидели у задней стены зала, ожидая вызова со стороны обвинения. С одного края рядом с ними занял место капитан Ронарк, с другого — сержант Чаэ.
Почти все остальные места в зале пустовали, и Эдеард не знал, радоваться ему или огорчаться по этому поводу. Но ему бы очень хотелось, чтобы граждане Маккатрана знали, что его отделение помогло установить справедливость. Хотелось показать горожанам, что закон на их стороне.
Мастер Черикс, услышав его восклицание, недоуменно приподнял бровь и обернулся. Мастер Восбол метнул на Эдеарда сердитый взгляд. «Не разговаривать», — донесся его строгий посыл.
Это было, как объяснил происшествие мастер Черикс, досадное недоразумение. Его клиенты, честные граждане, шли по своим делам, как вдруг заметили взрыв в переулке. Взрыв выбил металлическую дверь, и они, преисполненные тревоги за жизнь людей, устремились в хранилище сквозь пламя и дым — подвергая риску собственные жизни, — чтобы убедиться, что внизу не осталось раненых. В этот момент их обнаружили констебли и сделали ошибочный вывод.
Трое обвиняемых по очереди вставали со скамьи и под присягой клялись, что действовали бескорыстно. Их неприкрытые мысли при этом были полны искренности с примесью уязвленной невинности и недоумения, как могли стражи правопорядка так неверно истолковать их поступок. Мастер Черикс сочувственно качал головой, сокрушаясь о заблуждении констеблей.
— Вот он, характерный признак нашего времени, — вновь обратился он к судьям. — Эти констебли, совсем молодые люди с добрыми намерениями, прошли краткий курс обучения, поскольку город из политических соображений торопится укомплектовать штат. Но, по сути дела, в тот печальный день им не хватило компетентности. Слишком уж они стремятся арестовать хоть кого–нибудь, чтобы заслужить одобрение известного своей суровостью участкового капитана. В таких обстоятельствах вполне объяснимо, что они предпочли интерпретировать события по–своему.
Эдеард встретился взглядом с Арминелем. «Он пытался меня убить, а его адвокат сводит все дело к простому недоразумению? К нашей ошибке». Защита вела себя настолько возмутительно, что он чуть не рассмеялся. А потом выражение лица Арминеля на мгновение изменилось. И его снисходительная ухмылка врезалась в память Эдеарда. Он понял, что это еще не конец.
После двухчасовой речи адвоката на место свидетеля наконец–то вызвали Эдеарда. «Теперь–то я смогу все объяснить».
— Констебль Эдеард. — Мастер Черикс приветливо улыбнулся. Он был ничуть не похож на мастера Соларина. Сравнительно молодой человек, одетый как отпрыск семьи процветающего торговца. — Вы ведь родились не в городе, не так ли?
— Разве это имеет отношение к делу?
Мастер Черикс с оскорбленным видом повернулся к судьям.
— Господа судьи?
— Отвечайте на вопрос, — произнес старший судья.
— Простите, сэр. — Краска залила лицо Эдеарда. — Да. Я родился в провинции Рулан.
— И пробыли в городе около полугода?
— Чуть больше.
— Следовательно, справедливо будет предположить, что вы не слишком хорошо знакомы с городом.
