В конверте, помимо фото, имеется еще и лист бумаги. Но я не достаю его. Мне и так понятно, что в нем. Краткая информация по клиенту. Адреса, привычки, ближайшее окружение… Все, как обычно.
– Помнишь его?
Он завершает трапезу и сдвигает поднос на противоположный край стола. Залпом допивает свой спрайт. Тут же, как по мановению волшебной палочки, появляется и неизменная упаковка с жевательной резинкой. После еды он всегда отправляет в рот сразу две пластинки. Так происходит и на этот раз. Я улавливаю тошнотворный запах ментола. Он улыбается. Он доволен. Доволен едой, доволен жизнью, доволен всем, что его окружает.
– Да.
– Видишь, как все просто. И не нужно задавать никаких вопросов.
– Один все-таки нужно. Не слишком рано? После той истории прошло всего полгода…
– Семь месяцев и одиннадцать дней, если быть точным.
– Пусть так. – Его пресловутая педантичность заставляет меня неприязненно поморщиться. – И все же? Не слишком рано? Обычно мы так не рискуем… Должно пройти больше времени…
В его глазах появляется стальной блеск.
– Давай это буду решать я, а не ты. Если я говорю, что заказ надо выполнить в ближайшие три дня – значит, время пришло. Клиент созрел.
– Ясно. – Я не собираюсь с ним спорить. Ни к чему хорошему это не приведет. – У меня будет кто-нибудь на подхвате? Вместо… Сергея?
– Не хочу повторяться, но вся информация в конверте.
Он поднимается из-за стола и подхватывает шапку. От его неловкого движения опрокидывается солонка, и соль рассыпается в нескольких сантиметрах от его опустевшего стакана со спрайтом. Но он не обращает на это внимания. А я обращаю. Я верю в приметы. И в хорошие, и в плохие. Дожидаюсь, пока он уйдет, затем подбираю со стола несколько крупинок просыпанной соли и бросаю их себе через левое плечо. Никто не замечает моего странного движения. А даже если бы и заметили – наплевать.
Допиваю кофе и только после этого забираю конверт. Краем глаза замечаю, как возле столика уже останавливается молодая парочка. Они спешат занять освободившиеся места, пока этого не сделал кто-то другой. Все верно. Лови момент!
– Присаживайтесь, Дмитрий Константинович, – не глядя на вошедшего, предложил Гуров.
Склонив голову, полковник что-то быстро писал, заполняя невидимый для визитера документ мелким убористым почерком. Крячко поднялся со своего места и вышел навстречу маленькому толстенькому человечку в круглых очках, со слегка запотевшими стеклами. Одного взгляда на Дмитрия Константиновича было достаточно, чтобы понять, насколько сильно он нервничает в связи с сегодняшним визитом в кабинет сотрудников уголовного розыска. В расстегнутом пальто и с намертво зажатой в правой руке шапкой, он неуверенно сделал пару шагов вперед. Его двойной подбородок колыхался при каждом движении, как только что брошенный на тарелку студень. Глаза за стеклами очков беспокойно бегали из стороны в сторону.
– Добрый день! – Высокий, почти женский голос Дмитрия Константиновича на мгновение дрогнул, но каким-то невероятным усилием воли он сумел-таки совладать с ним. – Зачем вы меня?.. Зачем вы меня вызвали? Снова… То есть еще раз… Я ведь все рассказал вам в прошлый раз. Все, что знал, без утайки…
Крячко легонько подтолкнул стул в направлении Дмитрия Константиновича. Тот покорно опустился на него и вцепился в шапку уже двумя руками. Затравленно поднял глаза на Станислава, поблескивая запотевшими стеклами очков.
– Ничего такого уж важного вы нам не сказали, Дмитрий Константинович, – напомнил оперативник.
– Верно. Но я ничего и не знаю… Что я мог вам сказать? Мне известно не больше, чем остальным. Почему я?..
– Почему вы? – переспросил Крячко, возвращаясь на свое рабочее место. – Я охотно отвечу на ваш вопрос. По нескольким причинам, Дмитрий Константинович. Во-первых, вы были непосредственным свидетелем убийства Виктора Церепко. Вы находились с ним в одном кабинете, когда вашего босса убили выстрелом через окно. Кроме вас двоих, на тот момент в помещении никого больше не было…
– Но ведь я вам уже говорил, – плаксиво заблеял Дмитрий Константинович, нервно ерзая на стуле. – Все произошло очень быстро. Виктор Викторович подошел к окну, раздался выстрел…
Но Крячко не дал допрашиваемому закончить:
– А во-вторых, вы были самой приближенной к убитому особой. Управляли всеми делами банка, принадлежащего Церепко, находились в курсе всех видов его деятельности…
– На что вы намекаете? – еще больше занервничал толстяк. Его короткие пальцы со сломанными ногтями хаотично «бегали» по смятой шапке, словно надеясь вылепить из нее нечто иное. – Я вас не понимаю.
Гуров прекратил писать. Закрыл папку, сдвинул ее на край стола и поднял глаза на Дмитрия Константиновича. Машинально постучал ручкой по гладкой поверхности стола. Внимание допрашиваемого живо переключилось на его персону.
– Послушайте, Дмитрий Константинович, – негромко, но с небольшим нажимом в голосе произнес полковник. – Мы прекрасно помним все, что вы сообщили нам при прошлой встрече. Более того, все ваши показания официально задокументированы. Однако в ходе расследования появились некоторые дополнительные обстоятельства, что и вызвало необходимость в вашем повторном допросе. Как свидетеля. Не понимаю, с чего вы так нервничаете?
– Я всегда нервничаю, когда… Когда мне приходится бывать в таких кабинетах… И вообще общаться с представителями закона…
Он оставил наконец в покое свою многострадальную шапку, положил ее на колени, снял очки и протер стекла выуженным из рукава носовым платком. В отсутствие очков на лице маленькие глазки Дмитрия Константиновича сделались совсем крохотными. Он подслеповато щурился и напоминал в этот момент крота из детской сказки «Дюймовочка».
– А что так? – усмехнулся Крячко. – Совесть нечиста?
– Что? Нет… – Дмитрий Константинович вернул очки в исходное положение. – При чем тут совесть? С совестью у меня все в порядке. Уверяю вас… Я никогда в жизни не совершал ничего противозаконного. Даже человека по лицу ни разу не ударил. Скорее наоборот…
– Получали по лицу?
– Случалось, конечно, – нервно сглотнул Дмитрий Константинович.
– Когда?
– Давно. Еще в школе… Но какое это имеет отношение к убийству Виктора Викторовича? Я не могу понять вас…
– Никакого, – честно признался Крячко, – мне просто стало интересно. И я до сих пор не уловил, почему вы так панически боитесь представителей закона и таких кабинетов, как наш. Здесь вас бить никто не собирается. Если вы, конечно, будете вести себя подобающим образом…
– Стас! – одернул напарника Гуров.
– А что? Я просто предупредил. На всякий случай.
– Вот поэтому и боюсь. Мне приходилось слышать о произволе со стороны органов правопорядка. На человека могут повесить все, что угодно… лишь бы повысить общую раскрываемость…
