– Почему вы так решили? – ответил вопросом на вопрос Гуров.
Кеплер на мгновение стушевалась, поняв, что сморозила глупость, не подумав.
– Ну, я не знаю… – пробормотала она после непродолжительной паузы. – Вы интересуетесь Алекс. Это ведь не просто так? Верно? И мы все знаем, что Машку убили из снайперской винтовки… Никто не умел обращаться с винтовкой лучше, чем Алекс. У нее были стопроцентные показатели в стрельбе.
– Это точно, – поддержала подругу Калинина. – И допинг, к слову сказать, тут ни при чем. Он помогает быстрее передвигаться по лыжне, повышает выносливость, но улучшить качество стрельбы он не в состоянии. Такого допинга еще просто не придумали…
– Какие отношения были у Александровой с Зеленской? – задал очередной вопрос полковник. – Случались ли между ними какие-то конфликты? Ссоры? У Александровой мог быть мотив для убийства Зеленской?
Девушки коротко переглянулись между собой. Гурову удалось полностью завладеть их вниманием. Калинина открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Кеплер не дала ей такой возможности, решив полностью взять инициативу разговора в свои руки.
– Послушайте, дядя, скажу вам кое-что, честно и откровенно. И не потому, что хочу бросить на кого-то тень подозрений или что-то в этом роде… Вовсе нет. Я не питала особо теплых чувств к Зел, но, полагаю, пуля в голову – это не то, что она заслужила по жизни… Так что, если наши показания помогут вам найти убийцу, это будет на руку всем.
– Кроме убийцы, – ввернула Калинина, но на ее реплику никто не обратил внимания, ни Кеплер, ни полковник Гуров.
– Алекс не очень любили в команде, – продолжила немка.
– Почему?
– Она была не такая, как все… Если вы понимаете, о чем я, дядя…
– Честно говоря, не совсем, – признался Гуров.
– Она была натуралкой, – вздохнула Анна. – То есть девушкой с правильной сексуальной ориентацией. И даже не би. Чистая натуралка! Понимаете?
– Теперь понимаю.
– У нас в «Нерпе» таких не жалуют. Можете считать это сексизмом, но это так… Мы стараемся выживать таких из команды. Таких, как Алекс… Но она, пожалуй, сумела стать исключением из правил. Хотите знать, почему, дядя? Я вам скажу. Алекс была по-настоящему талантливой биатлонисткой. Без всяких там лживых реверансов… И за ее талант ей можно было простить все. Мы решили ее не трогать. Такие самородки, как Алекс, нужны клубу, нужны стране… Нужны мировому спорту, в конце концов. А кто мы такие, чтобы лишать мировой спорт талантливой спортсменки на почве сексизма? – Кеплер выразительно хмыкнула. – Но то, что мы не выживали ее из команды, совершенно не значит, что мы ее любили или хотя бы хорошо относились… Нет. Алекс была сама по себе, а вся остальная команда сама по себе. Мы практически и не общались с ней. За исключением тех случаев, когда кто-то из нас мог «залить лишнего за воротник» и предпринять очередную неудачную попытку подкатить к Алекс. Но она в этом плане была непробиваемой. Я вот к чему клоню, дядя… Кто-то нарушил это правило. Правило неприкосновенности Алекс.
– Как нарушил? – насторожился Гуров.
– А вы думаете, в антидопинговом комитете работают полные дебилы? Думаете, они не знают, что все спортсмены сидят на допинге? Конечно, знают, и если бы хотели, ловили бы нас пачками. Человек по двадцать в день. Без напряга. Но они так не делают. Почему?
– Потому что всегда есть кто-то, кого «прикармливают», – подсказала Калинина. – У каждого клуба. Один человек. И он докладывает наверх, что все проверил, и все, дескать, в порядке. Наверняка он тоже с кем-то делится, но вся цепочка нам неизвестна.
– Мы никогда ею не интересовались, – заключила Кеплер. – Суть в другом, дядя. После «индивидуалки» на чемпионате России Алекс проверили. Ее одну, и никого больше, ни в нашем клубе, ни в каком-то другом. Не странно ли? На первый взгляд – странно. Но если подумать, то не очень… Проверили потому, что хотели проверить. Кто-то «заказал» Алекс. Тот, кто нарушил правило, как я уже сказала.
– И кто это мог быть? – Полковник уже догадывался, каким будет ответ на его вопрос. Но он хотел услышать его из уст биатлонистки.
– Я уже говорила, что не хотела бы никого чернить понапрасну, – хищно прищурилась Кеплер, – но быть просто спортсменом в каком-то клубе и быть лидером этого клуба – две совершенно разные вещи. Несопоставимые. Это совсем другие деньги по контракту, совсем другие премиальные в гонках… И уж конечно, совсем другие перспективы для роста. Алекс была лидером нашего клуба. А знаете, как можно узнать, кто в биатлонном клубе лидер? – Анна замолчала, на этот раз не собираясь отвечать сама. Она ждала ответа от Гурова.
– По количеству выигранных гонок? – предположил полковник.
– Ну, это-то понятно, – усмехнулась девушка, – если посмотреть статистику. Но я спрашивала вас не об этом, дядя. КАК узнать, кто лидер команды, впервые придя на стадион? Будь то отдельный клуб или сборная страны… КАК УЗНАТЬ ЛИДЕРА ВИЗУАЛЬНО? Сразу?
– Не знаю. И как же?
– Лидер тот, кто бежит на четвертом этапе в эстафете. Финишер. У нас все четвертые этапы бегала Алекс. Безоговорочно. После ее дисквалификации четвертый этап закрепили за Зел. – Кеплер откинулась на спинку дивана. – Вот и подумайте на эту тему на досуге, дядя. Просто информация к размышлению, и не более…
– Ясно, – открыто улыбнулся Гуров. – Я вас услышал. Но у меня есть встречный вопрос. За кем закрепили четвертый этап после смерти Зеленской?
Анна ответила не сразу. Бросила взгляд на Калинину, словно ища ее поддержки, но Вероника, отвернувшись, смотрела в другую сторону. Кеплер машинально потянулась к вороту блузки и застегнула одну пуговицу.
– За мной.
– Понятно, – кивнул Гуров и поднялся. – На эту тему я тоже подумаю на досуге… Просто информация к размышлению, и не более…
Уже на полпути к своей машине, оставленной справа от въезда на подземную парковку, он почувствовал на себе посторонний пристальный взгляд. Кто-то наблюдал за ним, не торопясь обнаруживать собственного присутствия. Рука скользнула в правый карман дубленки и нащупала пистолет. Тускло освещенное безлюдное помещение идеально подходило для ликвидации жертвы. Но он не собирался становиться жертвой. Он никогда не был ею и никогда не будет. Он относил себя совсем к другой категории людей. К категории охотников.
Палец осторожно опустился на спусковой крючок. До машины оставалось не более пятидесяти метров. Свободной рукой он щелкнул брелком сигнализации. Автомобиль призывно и радостно пискнул в ответ. Звук шагов глухим эхом отражался от бетонных стен. Ощущения тревоги не было. Хотя в последнее время нервы начинали пошаливать… Но в этом не было ничего удивительного. Слишком многое пошло наперекосяк. Привычная и грамотно отлаженная схема рушилась, как песочный замок во время прилива.
Сначала осечка в «Калисто», повлекшая за собой смерть Сергея Кремешного, затем потеря двух опытных членов организации, умевших великолепно выполнять почти всю черновую работу, а вот теперь еще и Ксенофонтов… Каким образом Роману удалось так небрежно «засветиться»? Как опера вообще сумели выйти на него?.. Ничто не предвещало такого поворота событий.
