Насчет «каморки» – это он лукавил, конечно. Тогда уже был чиновником не из последних, имел приличный доход, квартиру в Москве, куда молодую жену привести не стыдно.
Честно говоря, для Неделина до сего дня оставалось загадкой, почему Варенька ему не отказала. Сразу блеснула глазами, зарделась, как малиновая заря, вздохнула кротко и обняла его, прижала к мягкой груди.
– Уедем вместе! – сказала. – Завтра.
Он был на все готов. Поспешно собрался, побросал вещи в кожаный чемодан, а у Вари только и было что узелок с парой кофточек и короткие сапожки, купленные на последнюю зарплату. Не стала она родительского благословения спрашивать, да и он тоже. Давно привык сам все решать.
После уже, когда расписались, посидели в ресторане узким кругом, Неделин спросил: ничего, мол, что свадьбы пышной не устроили, родню не собрали? Боялся, как бы невеста не сочла его жадным, не разочаровалась. Деньги, дескать, на свадьбе сэкономил, бедных родственников чурается. Что достаток у Вари невелик, он по тому узелку понял. Но ему ее барахла не надо, он ей все новое купит, самое лучшее. И денег ему не жалко. Столько лет на одного себя тратил, а много ли ему требуется?
Варвара подняла на него глаза, будто к месту пригвоздила.
– Про родню больше не поминай, – сказала как топором рубанула. – Никогда. Обещаешь?
– Обещаю, – вылетело у Ивана Даниловича раньше, чем он успел удивиться.
Да и то, зачем ему чья-то родня? Он и свою-то особо не привечает. Очерствел душой в столице, замотался, все в трудах, в заботах.
Через год съездили к его матери в Ярославль, могилку отца проведали, все чин-чином. И Варенька не противилась. Это она на свою родню осерчала, а к его матери отнеслась тепло, подарков накупила, денег велела отсылать старушке, чтобы та ни в чем не нуждалась. И сама за этим следила, Неделину-то недосуг было все упомнить.
Так и потекла их жизнь, как молочная река между кисельными берегами. Сын родился, красотой в мать, умом да смекалкой в отца – шестнадцатый годок пошел парню. Об этом счастье Иван Данилович и не мечтал. Ему бы только Вареньку видеть живой, здоровой и довольной, чтобы цвела она аленьким цветочком в его хоромах.
Красота жены превратила Неделина в полнейшего ее раба. Сам он был неказист: ростом невысок, лицо круглое, неинтересное, лысина, животик, который за годы сладкой семейной жизни превратился в солидное брюшко. Словом, не красавец. И в постели оказался вялым, тусклого темперамента. Кроме денег, блеснуть ему было нечем. Как ни странно, Варвару это устраивало. Она не требовала от супруга любовной пылкости, не таскала его по театрам и ресторанам, не транжирила деньги на модные наряды – одевалась со вкусом, но в меру дорого; дом вела твердой рукой, изобильно, но без лишней роскоши; развлекалась хозяйством и воспитанием сына. Всем, казалось, была довольна.
Несмотря на столь благоприятное течение совместной жизни, Иван Данилович не мог чувствовать себя до конца спокойно. Пожалуй, он позволил себе расслабиться только во время беременности жены, когда она растолстела, отекла, а ее лицо покрылось пигментными пятнами. Эти девять месяцев, да еще пять после родов, когда Варенька кормила младенца и не спала ночами, уматываясь до беспамятства, были самыми счастливыми и безмятежными для Неделина.
Все остальное время внутри его происходила непрерывная борьба, тем более мучительная, что он никому не смел показать ее. Это была борьба с собственным страхом. Красота жены, ее скрытный, властный характер угнетали Ивана Даниловича, заставляли его ревновать без всяких на то причин, рисовать себе картинки Вариной измены, когда она страстно отдается молодому, такому же красивому любовнику. Эти видения стали кошмаром, преследующим Неделина во сне и наяву. Он задыхался от ревности, которая не имела выхода, потому что Варвара не давала ему повода излить свои подозрения. Да и сами подозрения не имели ни малейшей почвы под собой и произрастали из собственных предположений Ивана Даниловича. Это была придуманная ревность. Но оттого еще более ужасная, невыносимая.
За все прошедшие годы Неделин ни разу не смог полностью удовлетворить жену в постели. Она не жаловалась, но сколько это могло продолжаться? Разве ей не захочется хоть когда-нибудь, один разок ощутить всю стихию, весь испепеляющий жар истинной страсти? И тогда появится чужой мужчина, который даже не будет любить ее, а просто окажется способен дать ей этот животный восторг, это грязное удовольствие… Он разрушит мир Ивана Даниловича, осквернит его единственную отраду, сорвет, растопчет его райский цветок! Погубит все, на что потрачены душевные силы.
Мысль об этом была настолько невыносима, настолько болезненна, что Неделин пару раз подумывал о самоубийстве. Что ему терять? Жизнь клонится к закату, сын почти вырос, деньги перестали доставлять ему прежнее наслаждение. И только осознание того, что Варенька тогда уж слишком легко, без помех достанется другому, останавливало его.
Оказалось, что красотой нельзя обладать в полной мере, на нее всегда найдутся охотники. Красивая женщина – это вечная мука, посланная судьбой, неизбежная расплата, адское пламя, в котором никогда не сгоришь, потому что нельзя исчерпать страдания, так же, как нельзя исчерпать любовь. И отчего люди стремятся к красоте, отчего жаждут ее, если она никогда не будет принадлежать им? У красоты нет и не может быть хозяина. Господь придумал ее для искушения мятущихся душ, для дьявольских желаний, которые невозможно удовлетворить навсегда…
После того как Неделин купил для жены здание под салон «Лотос» и она занялась собственным бизнесом, он немного успокоился. Во-первых, у нее появились заботы, а разврат, по мнению Ивана Даниловича, – дитя праздности. Во-вторых, он как бы выпустил ее на волю и ощутил неожиданное облегчение. Варенька не исчезла, не испарилась в тот же миг, как ее стали окружать посторонние люди, в том числе и мужчины. Может быть, у нее тоже отсутствует темперамент и любовное томление? И ей вовсе незачем бросаться в объятия первого попавшегося красивого самца.
«К тому же я сам могу изменить ей, первый! – подумал вдруг Неделин и поразился, почему такая мысль раньше не приходила ему в голову. – Тогда будет уже не так больно. Ведь раньше, до брака, у меня были другие женщины. Они даже хотели выйти за меня замуж! Значит, я не так плох!»
Это умозаключение подняло его дух. Впервые с того дня, как он увидел Вареньку за прилавком универмага, Иван Данилович посмотрел на окружающих его дам не прежним, равнодушным, а оценивающим взглядом.
– Остановиться у гастронома? – спросил водитель.
– Останови, дружок, – встрепенулся Неделин. – Замечтался я.
Он вышел и направился к дверям магазина. Водитель глянул на часы, достал сигарету и закурил. Теперь хозяин раньше чем через час не появится.
ГЛАВА 5
Вечером Ева пришла домой и застала Смирнова сидящим на кухне, за столом и созерцающим натюрморт из недоеденной селедки и черного хлеба. Она знала, что такое меню – признак напряженных раздумий.
