Она торопливо, не прощаясь и не оглядываясь, пошла к выходу. Царица, под которой зашатался трон.
– Я не могу отказаться от него, – шептала Неделина, направляясь к ожидающему за воротами такси. – Эти минуты рядом с ним дороже всего, что я имею! Дни и ночи бегут, складываются в годы… и ведь придет смерть, закроет глаза черной пеленой. А что я вспомню? О чем встрепенется, заплачет мое сердце? Что я стану призывать с того далекого берега Вечных Снов?
Вся жизнь пронеслась перед Варварой Несторовной – горькое детство, тоскливая юность, бесцельная молодость, ровные, благополучные годы брака – не было в них ничего, движимого страстным порывом, пронизанного томительным, иссушающим душу желанием. Сплошная проза – сухая, рациональная и пустая, как елочная хлопушка. Треск, облачко конфетти, и… радость закончилась.
Ее лицо было мокрым от слез.
– Остановите здесь, – попросила она водителя.
Вышла на незнакомой улице, миновала пару кварталов, свернула в чужой двор, выбросила сумочку в мусорный бак и побрела дальше.
Тусклые, холодные дома, тротуары и деревья ожили, когда она подумала о Рихарде, о его горячих губах, прикасающихся к ее щеке… Город наполнился красками, запахами и звуками – яркостью и трепетом, которые несет с собой любовь.
* * *
– Я подвел свою клиентку, – сетовал Славка, когда они с Евой добрались наконец домой, приняли душ и уселись пить чай на кухне. – Она надеялась на меня, а я…
– Да, неожиданный поворот, – согласилась Ева. – Кто же мог такое предполагать?
– А лотос с оторванным лепестком? Убийца бросил вызов, но мы ничего не поняли. Я блуждаю в потемках!
– Думаешь, смерть Лужиной как-то связана с исчезновением Зинаиды? Может быть… это «красная танцовщица» убила ее? Пробралась на праздник – переодетая, никем не узнанная – и расправилась с беззащитной жертвой.
Смирнов задумался.
– Но почему именно Лужина? – задал он вопрос, мучивший его с того времени, как Марианна показала ему след от удара на спине трупа.
– Случайность… – предположила Ева. – Убийце было все равно, кого лишить жизни, и он выбрал Лужину, потому что она стояла ближе всех, например. Или… Впрочем, я сама не верю этому. Оба происшествия связаны между собой! Вот только чем? Лужина и Губанова, по всей видимости, даже не знали друг друга – массажистка устроилась на работу в салон после того, как Зинаида уже… исчезла оттуда!
– А призрак? Что, если «красная танцовщица» – не плод воображения впечатлительных дам, а сама Губанова? Допустим, Ольга выследила ее, грозила разоблачением?
– Ой, не знаю. – Ева закрыла глаза и вздохнула. – Убивать человека из-за дурацкого розыгрыша? Ну, догадалась Лужина, что призрак ненастоящий. Разве это повод для убийства?
– Да, как-то не вяжется… Мотив не выдерживает критики.
– Ты видел, как Кутайсов на меня набросился? Наверное, он принял меня за Зинаиду или… Тогда не получается, что он мог ее убить.
– Почему не получается? – возразил Смирнов. – Убив Губанову, инструктор жил в постоянном страхе, а тут в салоне начала появляться «красная танцовщица». Это не могло не обеспокоить его! Если он убийца, то обязательно должен был хотя бы попытаться выяснить – что это за привидение такое? А тут он видит тебя… все остальное вполне логично.
– Во-первых, после исчезновения Зинаиды прошло больше года, и никто не заподозрил Кутайсова в убийстве, – сказала Ева. – Он уже вполне мог успокоиться. Во-вторых, бросившись ко мне… то есть не ко мне, разумеется, а к «красной танцовщице», он выдал себя, прилюдно выказал небезразличие к появлению призрака. Будь Кутайсов убийцей, он бы сдержал себя.
– А нервы? Этот инструктор произвел на меня впечатление скользкого, неуравновешенного типа с психопатическими реакциями. Он только прикидывается спокойным, на самом же деле внутри его существует какой-то глубоко скрытый конфликт.
– Ну, ты психолог, Смирнов, – улыбнулась Ева. – Профессия обязывает?
– Хобби… – отшутился Всеслав.
– Кстати, а где находился Кутайсов во время убийства?
– Говорит, что стоял в стороне. Но никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть его слова. Врет, наверное. Чувствует шаткость своей позиции.
– Я тоже была чуть поодаль: не люблю толпу. Но Кутайсова не видела. Так же, как и все, я увлеклась зрелищем фейерверка. Лучшего времени для убийства нельзя было выбрать – люди смотрели вверх, а не друг на друга.
– Преступник дьявольски хитер, – кивнул Смирнов. – Его будет непросто вычислить! Посмотри, как все запуталось: мы предполагаем, что Губанову убили, и тут же подозреваем в убийстве ее саму. Но мертвые не убивают!
– Они мстят по-другому, – сказала Ева. – Страхом… который сводит с ума, заставляет совершать губительные ошибки. Но ты прав. История непростая. Чтобы измыслить подобное, нужна долгая подготовка. Экспромтом такие вещи не провернешь.
Она задумалась. Бессонная ночь сказывалась тяжестью в голове, вялостью мыслей. К утру тучи затянули небо, изредка морося мелким дождем. Пасмурный день усугублял и без того скверное настроение.
– Что ты можешь сказать о нищем, который околачивается вокруг салона? – спросил Всеслав, заметив ее грусть. – Странный тип! Почему он выбрал именно это место? Попрошайки обычно занимаются своим ремеслом на вокзалах, в общественном транспорте или у церквей.
– Не знаю, – пожала плечами Ева. – Ходят слухи, что ему нравится Марианна. И якобы он торчит у забора ради нее, а милостыню собирает по ходу дела. Не помирать же ему с голоду из-за любви?
Смирнов поперхнулся чаем.
– Ты шутишь?! – откашлявшись, уточнил он. – Этот оборванец интересуется Марианной Былинской? Ну и чудеса!
– Любовь не признает материального, она свободна, как истинная дочь богов. Перед ней все равны.
Ева мечтательно улыбнулась и посмотрела в окно. Мелкий дождь сплошной живой пеленой отделял их со Славкой маленький мир от того огромного, необъятного мира, в котором все непредсказуемо, который бывает таким притягательным – и таким отталкивающим. Чудовищное и великое уживаются в нем, подобно сиамским близнецам – намертво срастаясь друг с другом. И разделить их порой невозможно. Этот большой мир дышит свободой, пугающей и желанной, как свет далеких звезд…
– Ева! Куда ты улетела?
Всеславу становилось не по себе, когда она вот так уходила от него – взглядом устремляясь к неведомым берегам, отрешенная, чужая. Познавать ее можно до бесконечности! Наверное, это свойство Евы – оставаться недосягаемой – и привлекло к ней Смирнова. Поиск, который продолжается и продолжается…
Он и профессию выбрал сообразно своей склонности к поиску. Неизведанное – его стихия. Ему нравится плыть к незнакомым островам, предвкушая радость открытий.
– В этой истории не хватает самого главного, – заявила Ева, как будто она и не уносилась мыслями за пределы их разговора. – Цель! Убийца преследует цель, о которой мы не догадываемся. Мы не приблизились к ней ни на шаг. Как только мы поймем его цель, мы сразу узнаем, кто он.
