– Какие показания? – Кутайсов аж позеленел от страха. – Меня не было возле Ольги, когда ее убили. Я подошел позже… вы понимаете? Меня там не было!
– Кто-то может подтвердить ваши слова?
– Нет…
Кутайсов сник. Красные пятна на его лице уступили место смертельной бледности.
– А Зинаида?
– Что Зинаида? – завопил инструктор как ужаленный. – При чем тут Зинаида?! Она сама! Об этом все знают!
– Есть свидетель, который слышал вашу ссору с Губановой… Она угрожала вам, а вы… обещали заставить ее замолчать. И заставили. Это мотив, господин Кутайсов! У вас был повод расправиться с Губановой. Ну, а потом пошло по накатанной колее. Лужину убить было уже проще, не так ли?
– Вы что?! Вы… сумасшедший! Зачем мне убивать Ольгу? И к смерти Зины я не имею никакого отношения… Она сама наложила на себя руки! Все знают! Я не виноват, что не мог полюбить ее!
– Может быть, вы и Лужину не могли полюбить?
Кутайсов чувствовал себя загнанным зверем.
– Ольга путалась с Неделиным… Все так говорят! Они были любовниками.
– А вы приревновали.
Инструктор снова побагровел.
– Послушайте, как вас там… Есть же предел идиотским выдумкам!
– В квартире Лужиной обнаружили неотправленное письмо, – сказал сыщик. – И в нем Ольга пишет о своих чувствах… Так что вас ожидают большие неприятности, господин Кутайсов.
Смирнов нарочно сгущал краски, но в его словах была доля истины, и Аркадий испугался. Его слабая натура дрогнула.
– Если я расскажу вам всю правду, вы мне поможете выпутаться? – переходя с враждебного тона на заискивающий, спросил он.
Всеслав сделал неопределенный жест и выжидательно улыбнулся.
– Я ни в чем не виноват, – торопливо забормотал инструктор, понижая голос. – У нас с Зиной действительно произошел скандал… Понимаете, не все так просто. Она влюбилась в меня, начала преследовать: звонить, подкарауливать на каждом шагу, писать дурацкие письма… – Он запнулся. – То есть… любовные… в которых требовала взаимности. Она не просила, не умоляла, как это делала бы другая женщина, а… именно требовала! Она делала мне комплименты в присутствии всех, строила глазки, осыпала подарками. Я был шокирован! Это выходило за всякие рамки здравого смысла – я уже не говорю о приличиях. Она будто обезумела с этой своей любовью… Я видел, как все скрыто осуждают меня, считают негодяем, жестоким соблазнителем, вскружившим женщине голову, а теперь презирающим и отталкивающим ее. И я… сжалился над ней. Решился уступить ее притязаниям. Ее любовь что-то разбудила во мне… Я подумал: она сможет сделать меня счастливым. Однажды вечером я пригласил ее в кафе. Мы посидели, выпили. Зина особенно много пила… ее взгляд был таким странным… как будто она делала какой-то выбор, на что-то решалась. Я пригласил ее к себе домой, и она сразу согласилась. Дома она спросила, есть ли у меня коньяк, и мы еще выпили. Потом… я не помню, как мы очутились в постели… Сначала все было хорошо, я имею в виду секс… но… знаете, большое количество алкоголя влияет на мужскую потенцию…
Лицо Кутайсова покрылось потом, каждое слово давалось ему с огромным трудом. Он словно продирался через непроходимые дебри, продолжая свой рассказ.
– Ну… вы понимаете… мне не стоило пить…
Всеслав кивнул, подбадривая его.
– В общем… у меня ничего не получилось… – Он сказал это, будто прыгнул в ледяную воду. Красивое, слащавое лицо исказила судорога, подбородок дернулся. – Зина была поражена… она не стала разбираться, в чем дело, наговорила мне кучу гадостей, расплакалась, обвинила меня во всех грехах… собралась и ушла – ночью, не дожидаясь утра. Она решила, что я захотел посмеяться над ней и нарочно устроил этот спектакль, чтобы потом рассказывать другим… Но это совершеннейшая ерунда! Поверьте, я сам был огорчен и подавлен случившимся не меньше ее.
– Вы пытались объясниться с ней?
– Как можно объяснить такое влюбленной женщине?! Она и слушать бы не стала. Да и что объяснять? В чем оправдываться? Я… потерпел фиаско как мужчина… Не знаю, приходилось ли вам испытывать нечто подобное?
«Чур меня! – подумал Смирнов. – Не испытывал и не собираюсь».
– Это ужасно… – простонал Кутайсов.
И сыщик ему поверил.
– На этом ваши отношения прекратились? – уточнил он.
– Разве это можно назвать «отношениями»? Я едва заставил себя выйти на следующий день на работу… не мог поднять глаза, встречаясь с Зинаидой. А она, судя по всему, решила отыграться на мне за ночной позор: зазвала в кабинет Неделиной, когда той не было, и пригрозила, что всем расскажет, какой я… импотент. Она была до крайности возбуждена, просто обезумела от злости. С женщинами в ее возрасте это бывает. Они все ждут чего-то, надеются на завидное замужество, а когда их планы лопаются как мыльные пузыри, готовы разорвать в клочья весь мир!
– Думаете, Губанова собиралась выйти за вас замуж?
Кутайсов нервно дернул головой, пытаясь выдавить из себя улыбку.
– Зачем бы она тогда стала бегать за мной по пятам, преследовать? Зина была красива, только… не в моем вкусе. Слишком экзальтированна, эмоциональна. Такие женщины все усложняют, всему придают оттенок непоправимости и трагизма. Она восприняла неудачу в сексе как личное оскорбление, чуть ли не надругательство над ее чувствами. Что она говорила… вы бы слышали! Я терпел, сколько мог, а потом… сорвался. Пригрозил, что заставлю ее замолчать.
– Каким образом? – спросил сыщик.
– Тогда я об этом не думал. Просто сказал, что в голову пришло, лишь бы заткнуть ей рот. Зина застыла, как в столбняке, потом повернулась и выбежала прочь. А вскоре устроила «показательное выступление» – индийский любовный танец, – где явно указывала на меня, а в конце «вонзила» себе в грудь кинжал и рухнула к моим ногам. Более отвратительного, вызывающего, скандального зрелища и представить невозможно! Этот дешевый балаган взбесил бы кого угодно. А все эти индийские ужимки… – Кутайсов закрыл лицо руками. – Хуже было только то, что она сделала потом, после. Ей показалось мало вульгарного кривляния на потеху пресыщенной публике, и она устроила достойное завершение драмы – смерть в финале! Посудите сами – вся эта трагикомедия в манере душераздирающего индийского кино выглядела бы непристойно, если бы не самоубийство Зинаиды.
– Вы были на ее похоронах?
Кутайсов убрал руки от лица и поднял на Смирнова влажные, черные, чуть выпуклые глаза.
– Нет… Как я мог? Зина взяла отпуск за свой счет… О ее смерти мы узнали, когда все уже закончилось. На кладбище я не ходил, если вы это хотите знать. Я даже не имею понятия, где ее могила.
– Кто вам сказал о самоубийстве Губановой? – продолжал расспрашивать Всеслав.
Инструктор сдвинул брови, припоминая.
– Кажется, Марианна – наш врач-диетолог. Я пришел в ужас. Зинаида решилась в своем надрыве идти до конца… Это вполне в ее духе – разыграть настоящую смерть, чтобы тем самым сделать меня виноватым.
