Кутайсов замолчал, нервно, до хруста сплетая пальцы.
– Что вы можете сказать о призраке, который появляется в салоне? – задал сыщик следующий вопрос. – О «красной танцовщице»?
– Еще одно извращение, только на этот раз придуманное не Зинаидой. Кто-то затеял скверную шутку. Жаль, что это привидение ни разу не попалось мне на глаза. Уж я бы вывел его на чистую воду! Эта мерзость была рассчитана на меня: испугать, вызвать раскаяние, психический срыв. Надо сказать, я почти попался на удочку – увидел на празднике девушку, одетую в красное сари, и чуть было не набросился на невинную гостью. Хорошо, что вовремя осознал ошибку, успел взять себя в руки.
– Вы приняли ее за «красную танцовщицу»?
– Да, – кивнул Кутайсов. – И хотя это оказалась одна из приглашенных, ее появление выбило меня из колеи. Я вынужден был уйти – взял у Марианны рисовую водку, закрылся в Комнате для упражнений и напился.
– У вас есть недоброжелатели?
– Завистники и враги всегда найдутся, – серьезно ответил Кутайсов. – Смерть Зины показала, на что способны влюбленные женщины.
– Кого вы ожидали увидеть переодетым в красное сари?
– Не знаю… – вздохнул инструктор. – Но не Зину, конечно. Мертвые не воскресают, чтобы мстить.
– А как насчет Лужиной? Кто ее убил, по-вашему? – спросил сыщик.
Кутайсов развел руками.
– К смерти Ольги я не причастен – ни прямо, ни косвенно. Если она и питала ко мне симпатию, то хорошо это скрывала под маской иронии и сарказма. Честно говоря, я вообще никого не подозреваю. Может быть, произошло недоразумение и массажистку убили случайно?
Господин Смирнов и сам предполагал нечто подобное. Но потом отбросил сомнения. Смерть Ольги Лужиной – не досадное недоразумение, не оплошность, а чей-то дьявольский умысел, мастерски, тщательно спланированный и воплощенный неизвестным преступником.
ГЛАВА 24
Отец Рихарда Владина начал выздоравливать, и второй инструктор вышел на работу. С замиранием сердца представлял он себе тот миг, когда увидит Варвару Несторовну. Они встретились в коридоре, в дымном сумраке благовоний.
Сэта Фадеева «выкуривала» из салона злых духов: повсюду – во ртах бронзовых и фарфоровых дракончиков, в алебастровых и кованых подставках – стояли и дымились ароматные палочки. Запахи можжевельника, розы и сандала, перемешиваясь, создавали терпко-горьковатую гамму. Сама Сэта расхаживала по коридорам и комнатам с гулабаданом – серебряным сосудом, предназначенным для обрызгивания гостей розовой водой, – и кропила все, что попадалось ей под руку.
Рихард и Варвара Несторовна остановились близко-близко друг к другу, он взял ее холодную ладонь в свою, легонько сжал.
– Не здесь… – прошептала она, не поднимая глаз.
Он тотчас отпустил ее руку и сделал шаг назад. Госпожа Неделина повернулась и нетвердой походкой пошла по коридору, закрылась в кабинете. Было слышно, как щелкнула дверная ручка.
Рихард отправился к себе, в Комнату для упражнений, плохо соображая, где он и что с ним. Сердце его билось так сильно, что, казалось, он сейчас задохнется. Огненно-синий быстрый взгляд Варвары Несторовны, украдкой брошенный из-под опущенных ресниц, пронзил его и будто приковал к себе. Неотступно стоял перед ним этот скорый, молниеносный взор, исполненный тайного обещания.
«Не здесь…» Рихард слишком хорошо понимал, что могли означать эти два простых слова.
Варвара Несторовна стояла в своем кабинете у окна, глядя во двор и ничего не видя там. Прохладный ветерок овевал ее пылающее лицо, руки были холодны как лед. Она чувствовала себя гибнущей безвозвратно, падающей в темную, зыбкую пропасть и с каким-то мстительным наслаждением отдавалась этому страшному полету. Она не хотела и не могла остановить его или хотя бы замедлить. Пусть будет как будет… Каждому в этом мире уготована чаша, которую суждено испить до дна.
Последний год вместил в себя больше, чем вся предыдущая жизнь Варвары Несторовны, – бурное развитие собственного бизнеса, исчезновение Зины Губановой, призрак «красной танцовщицы» (отчего-то госпожа Неделина решила, что призрак преследует именно ее), пышное празднование трехлетней годовщины салона «Лотос», убийство Ольги Лужиной, измена мужа… и захватившая ее, нахлынувшая с непреодолимой силой любовь к Рихарду.
Последнее обстоятельство совершило переворот в строгой душе Варвары Несторовны, заставило ее в полной мере ощутить свою женственную, страстную природу, которая прежде не давала о себе знать. Она была женщиной только умом, но не сердцем, не чувствами. Она стала женой и матерью, так и не познав в себе любовницу. Она хранила верность своему супругу, а он изменил ей.
«Нет, я лгу! – оборвала она смятенные мысли. – В своем воображении я отдалась Рихарду гораздо раньше, чем это произойдет на самом деле. Произойдет ли? Да… сегодня, когда стемнеет…»
Жар бросился ей в голову, охватил тело волной дрожи.
Некстати возник перед глазами образ Ивана Даниловича. С каким жалким, унизительным отчаянием он просил ее простить измену! Бедный, он даже не предполагает, как ей безразлично, где и с кем он был, целовался, ложился в постель! Любовь к Рихарду сияла так ярко, что все остальное померкло, потеряло какое-либо значение. Не все ли ей равно, как проводит время господин Неделин?
– Это ты убил Лужину? – равнодушно, холодно спросила она.
Иван Данилович дернулся, поднял измятое, заплаканное лицо, закрылся руками, как будто она собиралась его ударить.
– Нет! Нет… что ты! Зачем? Я бы не смог! Я думал… – Он посмотрел на нее взглядом побитой собаки. – Разве это не ты? Варенька, родная моя, признайся! Я спасу тебя, откуплю… выручу. Ольге поделом! Мне ее даже не жалко! У меня есть деньги, много… ты не знаешь, сколько. Мы заплатим, найдем адвоката, самого лучшего… Нет! Я сразу закрою дело. У меня сохранились старые связи… Варя! Ради бога, пока не поздно, скажи мне правду… это ты убила Ольгу?
Она смотрела на мужчину, с которым прожила в браке шестнадцать лет, и не узнавала его. Куда делись вся его важность и достоинство, уважение к себе, наконец? Как он мог спутаться с Лужиной… пустой, невзрачной женщиной? Во имя чего? Что такого Ольга давала ему, чего не могла дать она, Варвара?
– Я никогда тебя не любила, – сказала она, отталкивая руку Неделина, которой он пытался погладить ее по плечу. – Слышишь, Иван? Мне надо было уехать из Кинешмы, начать новую жизнь… поэтому я вышла за тебя замуж. И поэтому мне незачем было убивать Ольгу. Тебе не удастся свалить это на меня.
Она тряхнула головой, прогоняя непрошеные воспоминания.
Уже три дня они с мужем жили в разных комнатах, без надежды на примирение. Варвара Несторовна вставала рано, собиралась и уходила, не заглядывая в гостиную, где спал Иван Данилович, отец ее сына, муж, который в одночасье стал ей чужим, ненужным. Она не чувствовала обиды на него, ничего не ждала и ни в чем не раскаивалась. Господин Неделин напрасно вымаливал у нее прощение. Ей не за что было прощать его. И незачем. Вероятно, и он не любил ее, только не мог признаться в этом. Его страсть к ней была вызвана чем-то другим – тщеславием, жаждой обладания, болезненным вожделением… только не любовью. Потому он и оказался в объятиях Лужиной. Некого винить. Не перед кем каяться.
