Удивительно и то, что воспоминания о прошлом сразу же избавили меня от дискомфорта, который я ощущал из-за ненастья.
Каменка за очень короткое время успела освоить Европу, Северо-Восточную Азию и даже Северную Америку, Исландию и Гренландию, начав свой «завоевательный поход» из Африки. Дважды в год эти птахи повторяют путь, пройденный их предками. Вот и сейчас часть их из североамериканских провинций Онтарио и Лабрадор через Гренландию, Исландию и Атлантику стремится достигнуть берегов Европы, откуда привычным путём будет добираться до африканских тропиков. Другая часть каменок, родившихся на Аляске, пересечёт Берингов пролив, северо-восточные районы Сибири, Ближний Восток и Аравию, чтобы тоже прибыть на свою историческую родину в Африке и где-нибудь на скалах Рувензори встретить своих западных соплеменников.
Инстинкт слеп. Ведь те и другие могли подобрать места для зимовок значительно ближе. Родина моей знакомой, конечно, не так далеко – в горах Северного Урала, а может, и на Новой Земле. Трудно понять, что заставило этих насекомоядных южного облика птиц искать счастья на севере.
Может, виной тому явилась страсть к одиночеству, которое испытывают эти птицы? Каменки никогда не образуют стай, ведя обособленный образ жизни. Может быть, поиск партнёра для продолжения рода заставляет их лететь всё дальше и дальше? Ведь освоение новых земель происходит во время весенних миграций. Биологи называют эту птицу обыкновенной каменкой. Но разве можно согласиться с этим. Нет, это необыкновенная каменка.
Соседи и союзники
Воробьёв по праву можно назвать пернатыми спутниками человека, так как вся жизнь этих птиц теснейшим образом связана с деятельностью людей. За исключением районов Крайнего Севера и Камчатки, у нас нет городов и посёлков, где бы не было этих птиц. Следом за освоением европейцами новых земель туда непременно ввозились и воробьи.
Большинство представителей ткачиковых, к которым относятся и воробьи, обитают в тропических или субтропических странах. Наши полевые и домовые воробьи тоже были когда-то жителями юга. На север они пришли только как спутники человека в период развития коневодства и освоения зерновых культур.
В нашей стране пик их численности приходится на дореволюционный период, когда в России было несколько десятков миллионов лошадей, а посевы овса были практически повсеместно. Замена гужевого транспорта на механический привела к резкому сокращению численности воробьёв. Особенно сократилась численность домовых воробьёв в городах, где произошла замена деревянных строений каменными, что привело к ухудшению условий для гнездования. Поэтому воробьи в городах становятся редкими. Птицы эти отличаются повышенной привязанностью к месту своего рождения. В лучших условиях оказались полевые воробышки, которые, благодаря высокой пластичности поведения, постоянно кочуют в поисках лучших условий для проживания.
Недавно, проходя по улице нашего города, обратил я внимание на небольшую стаю полевых воробьёв, собравшихся покинуть наши края. «А вы говорите, что воробьёв становится всё меньше и меньше, а их посмотрите – сколько», – это сказала шедшая рядом со мною женщина.
Для неё, как и для большинства наших граждан, все воробышки были одинаковыми. Не раз приходилось слышать разные обвинения в адрес этих пичуг. Иногда их называют нахлебниками и паразитами, а часто и вредителями сельского хозяйства, и распространителями болезней. Даже само название воробей уже говорит само за себя. Так кто же они, эти живущие рядом с нами птицы?
Наверное, лучшим ответом на этот вопрос являются проведённые в свое время в Китае широкомасштабные эксперименты по поголовному уничтожению воробьёв. Китайцы считали этих птиц таким же злом, как крысы и мухи. Однако, уничтожив этих птиц, они уже через пару лет полностью лишили себя доходов от экспорта яблок. Их яблоневые сады были уничтожены вредителями плодовых культур. Дело в том, что все воробьи выкармливают своё потомство насекомыми, среди которых много вредителей.
Опыт показал, что это не нахлебники и не враги, а наши соседи и союзники в борьбе за урожай. Соседям же надо помогать. Нужно привлекать воробьёв в наши сады, парки и огороды установкой там искусственных гнездовий. У нас немало людей пенсионного возраста, которые, несмотря на тяжёлое материальное положение, делят с птичками последний кусочек хлеба, подавая тем самым пример гуманного отношения к живой природе. Ухудшение материального положения граждан отразилось и на кормовых условиях обитания наших пернатых соседей. Немного нужно, чтобы сохранить этих птиц, и они ответят на эту заботу настоящим добром.
В поисках чёрного дрозда
Вот уже более двух часов пробираюсь я через завалы деревьев. В июне 1995-го в результате снежной бури здесь, на склоне Макаровой горы, произошёл массовый вывал леса. На отдельных участках лес был полностью повален и стал почти непроходимым для человека. Попытка передвижения по стволам упавших деревьев оказалась неудачной. За годы многие валежины подгнили, и я несколько раз провалился в завалы. Вдобавок ко всему, пространство между деревьями густо заросло малиной, что также затрудняет передвижение.
Здесь настоящее клещевое царство. Пока я шёл, успел снять с одежды более четырёх десятков опасных паукообразных кровососов. Даже зайцы не водятся в этих местах, потому что их молодняк гибнет от смертоносных укусов клещей. На горах, обрамляющих Верхний Тагил с востока и находящихся под воздействием дымовых выбросов Верхнетагильской ГРЭС, зайцы чувствуют себя гораздо комфортнее: клещей там нет, и это обстоятельство вполне примиряет ушастых даже с сильным загрязнением среды. Известно, что в последние годы численность клещей сильно возросла. Думаю, виноваты в этом тёплые, снежные зимы. То, что это так, подтверждает и такой факт: в горных районах у нас, где проходит полоса максимальных положительных температур и наиболее высок снежный покров, клещей заметно больше, чем в других местах. Но недаром говорят, что худа без добра не бывает. Обилие клещей спасает леса от нашествия неорганизованных туристов с низкой культурой поведения и, следовательно, от множества лесных пожаров.
Однако зачем же я пробираюсь сквозь эти дебри? Дело в том, что пять лет назад в этих местах удалось мне обнаружить гнездо чёрного дрозда. И это была своего рода сенсационная находка, ведь прежде считалось, что восточнее Перми этот вид не встречается, а теперь можно было говорить о расширении его ареала. Некоторые орнитологи высказали мысль, что единичная находка гнезда чёрного дрозда могла носить случайный характер. Мне же неоднократно приходилось слышать в этом лесу песню самца чёрного дрозда, и потому каждый год весною я прихожу сюда, чтобы отыскать новые, уже неопровержимые, факты гнездования у нас этой птицы. Вот и сегодня желание убедиться в своей правоте заставило меня пробираться через бурелом, усеянный клещами.
А вот и награда за упорство: в симфонию лесных звуков вплетаются минорные звуки песни чёрного дрозда. Определив на слух, где может находиться пернатый певец, медленно иду на сближение. Пересекаю полосу ельников и выхожу на край зарастающей вырубки. Очевидно услышав или даже увидев меня, дрозд замолк. Тут же среди ёлочек мелькнула тёмно-бурая спинка самки дрозда, которую вспугнуло моё приближение. Ещё несколько шагов – и я вижу гнездо! Оно находится на вершинке корявого пня, я с волнением дотягиваюсь до него рукой и обнаруживаю в серединке ещё теплые яйца. Вокруг меня, издавая трескучие звуки, вьётся и порхает пара красавцев – чёрных дроздов. Надо скорее уходить, чтобы дать птицам беспрепятственно заниматься семейными делами.
