– А сам он что, не может его приготовить?
– В этом анекдоте оленя готовит жена. Когда они зовут к столу дочек (а девочек, заметьте, зовут Оля и Нина), те играют у себя в комнате и приходят не сразу, так что отцу приходится на них прикрикнуть. Наконец все усаживаются. “М-м-м, – восхищаются девочки, которые не знают, что за мясо приготовила мама. – Объеденье! Что это такое?” “А вот угадайте, – говорит мама. – Это слово перед ужином крикнул папа, когда звал вас к столу”. Девочки хватаются за головы и орут: “О боже! Мы едим дерьмо!” Ха-ха-ха, смешно, правда?
– Этот анекдот довольно смешной, дядя Чарли. Только вот…
– …если бы Джеймс подстрелил оленя и приволок его домой, думаю, Холли и Эш это заметили бы.
– Точняк!
Ретрит окончен, Сильвия отвозит Ину, Флёр и Скай домой к Ине. Они заезжают в отель и забирают оттуда вещи. Ина предложила остановиться у нее, а у нее куда лучше, чем в безликом отеле с его нейлоновыми простынями и прозрачными занавесками. Если весь мир – иллюзия, то эпизод с домиком Ины Флёр удался неплохо: очаровательное жилище с прекрасным торфяным камином и рюмочками землисто-темного виски, да вдобавок с восхитительным ужином: густой сливочно-рыбный суп “каллен-скинк”, а на второе – хаггис
[42], сыр с плесенью и фруктовый пирог.
Единственная недоработочка – книга.
– Раньше она абсолютно точно была пустой, – клянется Флёр.
Пока их не было, кто-то явно пробрался в номер, похитил пустую книгу в красной твердой обложке и заменил ее книгой в синем переплете, которую Ина и ожидала увидеть, – “Курс чудес”.
– Это и был “Курс чудес”, когда я тебе ее отдавала, – говорит Ина. – А это означает, что…
– …что у Флёр поехала крыша?
– Нет, дорогая. Я думаю, это означает, что Книга вернулась к нам.
– Книга?
– Да. Чтобы привести тебя сюда, ей понадобилось стать пустой. Очень благоразумно с ее стороны.
– Что ты знаешь об исчезновении своих родителей?
– Почти ничего, – говорит Флёр. – Теоретически я должна бы знать больше, чем все остальные, но на самом деле знаю очень мало. Помню только, как Олеандра дала мне два паспорта – для меня и для Пийали (я подозреваю, это были фальшивые паспорта, состряпанные кем-то из знакомых Пророка), потом я еле-еле успела побросать в сумку какие-то вещи, и меня посреди ночи повезли в Хитроу. Это случилось в 1989 году. Мне было пятнадцать. В Бомбее меня встретил отец Брионии, Куинн, и отвез на каком-то безумном рикше в другой аэропорт, где я села на другой самолет – до Коччи. Я даже не увиделась с матерью. И понятия не имела, зачем прилетела в Индию. Я считала, что они находятся на острове – кажется, они называли его Затерянным? – в Тихом океане. Я полдня прождала в комнате, расположенной над магазином специй, жара стояла страшная… Мать Брионии, Плам, дала мне запечатанный пакет и попросила убрать в чемодан, отвезти домой и вручить Олеандре. Грейс – мать Чарли и Клем – тоже была там. Они познакомили меня с Пи. Объяснили, что всем, кто спросит, нужно отвечать: этот мальчик – мой двоюродный брат… Моя мать должна была вместе с остальными полететь домой следующим самолетом. Так сказал дядя Куинн. Но… с тех пор больше никого из них не видели.
– Ты знаешь, что было в пакете?
– Я тогда догадалась, что это стручки с семенами.
– А еще ты догадалась, что родителей Пийали – сестру Кетки и ее мужа – убили перед самым твоим приездом.
– Да. Но все было как в тумане. Я ничего не понимала. Пи не разговаривал со мной в самолете. Думаю, у него был шок. Когда мы прилетели, он долго просидел в комнате у Олеандры. Затем он пришел в себя, но я думаю, не окончательно. Он никогда не говорил о своих родителях. Я подозревала, что их погубили стручки. Но, честно говоря, меня куда больше беспокоило, что стряслось с моей матерью. Я все ждала ее возвращения, но она так и не прилетела. А потом этот антрополог, профессор Мэй, отправился на остров и не нашел их там, и… Но какое отношение ко всему этому имеете вы?
Ина вздыхает.
– Я тоже была… ну и до сих пор являюсь… антропологом. Конечно, сейчас я на пенсии, но по-прежнему воспринимаю некоторые вещи, которые здесь у нас происходят, в режиме включенного наблюдения, хотя и пытаюсь пропускать события через себя и, ха-ха, прощать. На Затерянном острове я впервые побывала в семидесятых. Услышала о нем, когда была в экспедиции в Нортленде, в Новой Зеландии. Там ходили слухи об американском пилоте, который двинулся умом и рассказывал всем, что его самолет потерпел аварию и упал на этот остров, а там оказалось полно разных магических растений и странные шаманы, да еще племя бессмертных людей – летчик называл их Просветленными. Попасть на остров на лодке было невозможно (его окружали слишком высокие скалы), но теоретически туда можно было добраться на вертолете. Это происходило вскоре после того, как правительство Филиппин пригласило антропологов со всего мира на исследование племени тасадай на острове Минданао. Впрочем, впоследствии выяснилось, что племя тасадай было фальшивкой – просто группой нормальных островитян, нацепивших набедренные повязки поверх трусов, ведь каждый антрополог мечтал открыть свое затерянное племя. В общем, я тогда в силу разных причин вернулась в Англию, и вскоре у меня случился сильнейший нервный срыв. Я отправилась на ретрит в “Дом Намасте” – в те годы других достойных мест в стране толком и не было. Сначала я говорила себе, что буду воспринимать ретрит в режиме включенного наблюдения – ну, знаете, посмотрю со стороны на чудаков в разноцветных одеждах, которые курят травку и вспоминают тот случай, когда Джордж Харрисон заглянул к ним на чай. А потом я, что уж там, стала фактически одной из них. Ассимилировалась, что называется. Мы с Олеандрой стали большими друзьями.
– Ого. Ну тогда…
– Так вот. Я никак не могла отделаться от мысли о Затерянном острове. И, оказавшись в очередной экспедиции в Нортленде, добралась несколькими корабликами до острова, который находился поближе к предполагаемому месту расположения Затерянного. Потом я умудрилась отыскать парня с вертолетом, который взялся отвезти меня туда. Мы трижды летали в нужном направлении, пока наконец его не отыскали. Я угрохала весь свой бюджет на эти разведывательные полеты. И вот в июле 1978-го решила отправиться туда на месяц. Я прикинула, что месяца хватит на то, чтобы все как следует рассмотреть и выучить язык в том объеме, который позволит составить представление о местных жителях, а потом я вернусь обратно в сентябре, как раз к началу семестра, с четким представлением о том, что написать в заявке на дальнейшие исследования. Я договорилась с вертолетчиком, что он вернется за мной 22 августа. Заплатила ему вперед. Он спросил, уверена ли я в том, что делаю. Когда мы приземлились на острове, впечатление было такое, будто на нем нет ни одной живой души, и, по-моему, парень с вертолетом не очень высоко оценил мои шансы. Но в те времена я знала, как выживать в подобных местах, и к тому же мне было все равно – выживу я или погибну, мне просто хотелось написать великую книгу о великом племени и прославиться. Одним словом, никакой вертолет за мной, конечно же, не вернулся…
