– Благодарю за работу, номер 18. Вы можете быть свободны… – мегалитовец сделал паузу. На лице Сальваторе не отразилось разочарования или чего-то похожего. Стальной закончил: – до завтра.
В «Мегу» возвращались по одному, потому что по одному освобождались. Когда Брэтали вошёл в номер, Эндрет уже был там. Он явно не ожидал, что Сальваторе первым с ним заговорит.
– Разве ты не вылетел?
Вот так. У Брэтали в мыслях не было издеваться или злить Эндрета – он просто искренне удивился.
– А почему я обязательно должен вылететь? – встречный вопрос Эндрет задал с улыбкой, но в душе такая уверенность соперника в его провале была не слишком приятна.
Сальваторе промолчал, не собираясь обсуждать эту тему.
Эндрет мельком глянул на своё отражение в зеркальной дверце шкафа. На скуле расплылся чёрно-фиолетовый фингал.
– Я это… не злюсь на тебя за синяк. Извинений, конечно, не заслужил… Ну, в общем, забыли.
Брэтали, видимо, было глубоко безразлично, злится на него Эндрет или нет. Он хотел одного: чтобы его оставили в покое. Отдохнуть и восстановить силы. Надев наушники, он сделал бессмысленными все попытки Эндрета продолжать болтовню и лёг на кровать.
Уже поздно вечером Сальваторе, смерив соседа по комнате холодным взглядом, сказал:
– Слушай, ты, знаток маби. В курсе, что сейчас твоя вчерашняя выходка уже ничего не значит? А больше тебе меня врасплох не застать. Только попробуй подкатиться.
– А если попробую?
– Получишь по роже и с другой стороны.
Но среди ночи Брэтали всё-таки проснулся оттого, что Эндрет оказался рядом.
На второй день руководитель конструкторского отдела Стейниц проводил собеседование. Из всех кандидатов на должность осталось двадцать два человека, и теперь они сидели в коридоре перед дверью кабинета.
С кем-то беседовали почти по часу, с другими разговор получался совсем короткий. И из первой и из второй категории многие «могли быть свободны». Не «до завтра». Насовсем.
Брэтали зашёл где-то в середине очереди.
– Здравствуйте, командор Стейниц.
– Здравствуйте, мейстер Сальваторе.
Руководителем отдела оказался вчерашний Стальной с бакенбардами.
– Итак… я вас слушаю. Зачем вы здесь?
– Чтобы получить работу. Моё образование…
– О вашем образовании вы писали в заявке и анкете, – прервал Стейниц. Он явно собирался придерживаться жёсткой тактики. – Я хочу понять, почему вы решили выбрать техническую специальность? В отношении вас, нетехнократа, меня это особенно интересует.
– Я вижу здесь возможность развития для себя… Возможность много сделать и достичь многого.
На мгновение лицо Стейница словно раскололось пополам – мелькнула жёсткая улыбка.
– Ценю честность в людях. А почему именно «Мегалит?» Насколько мне известно, в Валла-Вэлиде какие-то из компаний устраивали наборы по вашей специальности.
– «Мегалит» – самая сильная компания из тех, куда можно было устроиться. А валла-вэлидский филиал не объявлял набора.
– В чём вы видите основной смысл работы виртуальщика? И виртпространственного проектирования вообще?
– Проектирование в сфере совершеннее других способов, потому что наиболее приближено к реальности…
– Что в итоге помогает экономить время и деньги. Это я знаю.
– Задачи, которые раньше полностью выполняли инженеры-конструкторы, теперь решаются совместно с виртуальщиками.
– И это мне тоже известно. Обойдитесь без определений из учебников, мейстер Сальваторе. – Слова Стейница отметали возможность обтекаемых ответов. Или высказывай свои мысли, или ничего не говори. – Поставим вопрос иначе. Что в работе инженера виртпространства привлекает именно вас? Ведь не экономия средств работодателя и упрощение конструкторского процесса?
– Простор для разума, я бы так сказал. Технический профиль, но без чётких границ.
– Без технических границ? – уточнил Стейниц.
– В какой-то мере. Техническое проектирование – только одна из областей применения сферы.
– А почему бы не совмещать конструкторов и виртуальщиков в одном лице? От ответов типа «работа с МЛВП – отдельное направление, придётся получать два образования» избавьте.
Брэтали задумался на мгновение.
– По-моему, конструкторами и виртуальщиками становятся… слишком разные люди. В большинстве, по крайней мере.
Снова та же быстрая, колючая улыбка.
– Пожалуй. А не кажется ли вам…
Разговор в таком духе продолжался ещё несколько минут. После чего Брэтали покинул кабинет Стейница, благополучно перейдя на следующий, завтрашний этап. Всё свободное время до вечера он бродил по городу под непрекращающимся дождём.
Едва Брэтали переступил порог номера, Эндрет заявил:
– Как видишь, я ещё в игре.
– Да ради бога, – пожал плечами Сальваторе.
– А хорошо было бы работать в «Мегалите»… – мечтательно протянул Эндрет. – Со временем, может, появился бы шанс поменять офстат на технократский. Да и вообще…
– Хорошо, – согласился Брэтали. – Но не увлекайся строительством планов.
– Почему?
– Потому что я получу это место.
– Серьёзно?..
– Ты сомневаешься?
– Ну… ты единственный маби из всех. Тебя самого не удивило, что твою заявку приняли?
– Не твоё дело.
– Может, «Мегалит» хочет продемонстрировать свою демократичность…
– Заткнись. Технократам не перед кем отчитываться и незачем ничего демонстрировать. Они никогда не примут человека ради какой-то «демократичности». Им важна работа. А я умею работать.
– И всё-таки, признай, у тебя меньше шансов, чем у других. Но я просто так говорю… Не думай, что в обиду. Да ведь вас словами не очень-то и прошибёшь. Так что проехали.
– Ну что?.. – спросил Эндрет минуту спустя, приблизившись к Брэтали. – Всё ещё хочешь разбить мне рожу? Мне опять придётся проявлять коварство?..
Сальваторе не отстранился. Эндрет положил ладонь на его плечо. Точнее – Брэтали позволил ему положить ладонь на своё плечо. И Эндрет вдруг совершенно ясно понял, что преимущество больше не на его стороне.
Эндрет лежал, закинув руки за голову. То задрёмывал, то сквозь полуприкрытые ресницы смотрел на Брэтали, который сидел на краю кровати. Сумеречные тени, порождённые неясным ночным светом, почти скрывали фигуру Сальваторе. Не глядя на Эндрета, он сказал:
– Когда-то у меня был один такой же, как ты. Он часто повторял, что я веду себя как тупое животное, и ему это ужасно нравится.
