– Теперь, когда вы в курсе обстановки, перейдём к сути, – продолжала Авиджио. – Предложение сменить статус в силе. Но у командора Ситгоффа есть к вам ещё кое-что. Не то, о чём думает Стейниц… пока. Сейчас командор Ситгофф склонен связывать ваше будущее с ближайшими выборами в Представительскую палату.
Ничего более неожиданного она сказать не могла. Но Брэтали постарался не подать виду.
– И… каким образом?
– Вы сотрудник компании, говорить мы можем откровенно. Наша партия, «Демократическое объединение», начала терять рейтинг…
Вот как всё просто в конфиденциальном разговоре двух сотрудников компании: «наша партия». Ничего лишнего, никаких речей о «защите интересов народа». Это – для широкой публики.
– В последние два срока мы получали большинство. Мирциано был премьер-министром. Думаю, вы заметили, что влияние «Мегалита» в это десятилетие значительно выросло. Но сейчас слишком популярными становятся эти нейтралы, антидоминанты. На Мирциано прежней надежды нет. Даже среди работников «Мегалита» всё больше усомнившихся в «Объединении». Командор Ситгофф считает необходимым как можно быстрее создать новую партию. Поймите меня правильно – совершенно не важно, что это будет за партия. Но возглавить её обязательно должен… скажем так, человек неординарный.
Авиджио замолчала. По её сценарию здесь предполагался вопрос противоположной стороны. Что ж…
– И какая роль во всём этом отводится мне?
– Лидером партии станете вы. Или – одним из лидеров, это ещё обсуждается.
– Я? Партийным лидером?..
– Всё дело в вашем происхождении, мейстер Сальваторе. Можно было бы выбрать кого-то из служащих-нейтралов. Но с вами мы рассчитываем выиграть больше. Само собой, статус вы поменяете, начнёте предвыборную компанию как технократ. Иначе… для нас невозможно. Но вы – маби, что довольно широко известно. Это станет своего рода шоком, встряской. Многие люди любят эпатаж. Маргинально настроенные нейтралы, которых, к сожалению, немало, между бывшим нейтралом – нынешним технократом и антидоминантами выберут, конечно, последних. А вот между маби-технократом и антидоминантами – это ещё вопрос… А сколько маби в Союзе? Думаю, те из них, кто примут участие в выборах, отдадут свои голоса именно вам. И всё это – не считая голосов тех наших сотрудников, которые разочаровались в «Объединении».
Дальше всё просто. Сразу после выборов вы и Мирциано объедините свои партии. Если в итоге получится большинство – на что мы надеемся, – Дарон снова займёт кресло премьера. И заодно обновит свой имидж. А вы оставите политическую карьеру, или продолжите – на ваше усмотрение. Если посвятите себя работе в компании – можно будет подумать… и о карьерных вопросах.
Сальваторе снова остановил её вежливым жестом:
– Постойте, постойте, командор Авиджио…
– Много всего сразу? Понимаю… Нужно обдумать. Но на вашем месте, молодой человек, я не стала бы раздумывать слишком долго. Время не ждёт, до выборов два с половиной месяца. Надо успеть с рекламной кампанией. Стратегия, в общем-то, уже разработана. Так что – дело за вами.
Она посмотрела на Брэтали в упор, даже как-то подалась вперёд через разделявший их стол.
– Вы оказались в выгодной ситуации. Расположение командора Ситгоффа значит очень много… Между прочим, вы знаете, что у него нет прямых наследников? Однажды он будет выбирать, кому передать своё дело. Нестандартные решения вполне в его духе…
– Вы же не хотите сказать, что…
– Я хочу, чтобы вы приняли это к сведению. Ни больше, ни меньше.
Хм-м… Любопытная ситуация. Если Стейниц ведёт свою игру, то Авиджио – точнее, она и Ситгофф – тоже. Видимо, Сюзанна осведомлена о той мабианской черте характера, которую Мартинсен назвал «врождённым стремлением к свободе». Действительно ли для неё есть выгода в том, чтобы он, Сальваторе, отвернулся от Стейница, или это всего лишь месть – в любом случае она неспроста подчеркнула, что руководитель отдела намерен сделать Брэтали своим «должником». Но осведомлённость Авиджио в мабианских вопросах слишком поверхностная. Иначе она сама не пыталась бы точно так же его купить. Да, обещаниями и намёками на блестящее будущее производственный директор давит не столько на чувство признательности, сколько на тщеславие и жадность. Но тем не менее…
И к тому же она переигрывает. Всем известно, Ситгофф иногда позволяет себе эксцентричность. Но не такую же… Подумать только: наследник!
Интересно, Стейниц на самом деле успел впасть в немилость у гендиректора? Что-то уж очень стремительно. Если так, то попахивает какой-то интригой. Возможно, как раз Сюзанна Авиджио здесь руку и приложила.
Но какое значение всё это имеет для него?..
– На сегодня, мейстер Сальваторе, наш разговор окончен, – подвела итог Авиджио. – Продолжим его в будущий понедельник.
Брэтали не возражал. Хотя мог бы. Мог бы сказать, к примеру, что поддержка со стороны мабианского «электората» – химера чистой воды. Маби и политика понятия вообще несовместимые. Если в клинику Мабиуса и обращались политизированные личности, то после трансформации они точно переставали таковыми быть.
Расчёты, справедливые для людей, применительно к маби теряют всякий смысл. Да, Сюзанна явно не читала Мартинсена. Максимум – бегло просмотрела с пятого на десятое. А зря…
Из книги профессора Коре Мартинсена «Маби: перерождённые» (глава 1 «Доктор Мабиус»)
Об Иоганне Джейкобе Мабиусе в своё время говорили немало. Был момент, когда его открытием восхищались. Но гораздо чаще в адрес доктора высказывали и продолжают высказывать по сей день обвинения и упрёки. Примечательно отношение самих маби к человеку, которому они обязаны своим появлением. Казалось бы, им-то в первую очередь и следовало бы творить из Мабиуса кумира. Но их суждения, напротив, весьма сдержанны. Забегая вперёд, стоит отметить, что склонность к фанатизму, возвеличиванию и поклонению у маби отсутствует вовсе.
Обратимся к фактам. Доктор Иоганн Мабиус, медик, биохимик и специалист по генетике, заведовал собственной клиникой в городе Седженто. Это была больница для людей с ограниченными физическими возможностями. Увечья пациентов происхождение имели разное – последствия несчастных случаев, болезней, врождённые патологии. Проходила лечение в клинике и глухонемая дочь Мабиуса, Катерина. Слуха и речи она лишилась после автокатастрофы, в которую попала вместе с материю. Жена Мабиуса в этой аварии погибла.
Целью исследований доктора была помощь инвалидам без применения биологических «протезов» органов, выращенных с помощью генной инженерии, и без кибертехнологического протезирования конечностей. В своей практике использовать всё это ему неизбежно приходилось, но он мечтал найти другой способ, более естественный и не требующий хирургических вмешательств.
Доктор изучал защитные механизмы – иммунитет и регенерацию. По мнению некоторых учёных, у высших животных, включая человека, развитый иммунитет препятствует осуществлению регенерации в той степени, в какой она свойственна более низшим, земноводным и другим. Взаимосвязь процессов налицо. Остаётся найти компромисс: усилить иммунитет, одновременно «активизировав» способность к типичной репаративной регенерации. Если бы это удалось, не существовало бы больше проблемы инвалидности в результате несчастных случаев и как осложнения после болезни. А если «привести в действие» иммунно-регенерационный механизм на наследственном уровне, исчезла бы и угроза инвалидности врождённой. Тут, правда, возникала проблема: применительно к людям законодательно разрешалась только соматическая генная инженерия, не затрагивающая репродуктивные клетки. Но Мабиусу удалось легализовать свои исследования с помощью ловкого юриста, доказавшего, что на случаи, когда речь идёт о жизни или смерти человека, ограничения «генного» закона распространяться не могут. Опасность, что ребёнок унаследует смертельную болезнь – как раз такой случай.
