Кейл привлёк Виолин к себе, и они поцеловались.
– Ну как? Пошли?
– Сегодня не получится… До ужина мне дома надо быть. Извини, ладно? Не обидишься?
Он сделал неопределённый жест – мол, ничего… Но, провожая Виолин до двери, молчал и хмурился. Честно говоря, провожать было и вовсе неохота. Но пришлось. Человек, не знакомый с планировкой дома, выход будет искать лет сто.
* * *
– Кейл, это уже переходит все границы! Хватит с меня твоих выходок.
Кейл угрюмо смотрел на отца одним глазом. Второй, подбитый, заплыл и не открывался. Разговор на этот раз происходил прямо в холле на первом этаже, перед входной дверью – у Конрада не хватило терпения вести сына в свой кабинет.
– Объяснишь ты, что случилось, или нет?
Наверное, лучше было бы отмолчаться. Но резкий тон отца выводил Кейла из себя. Он с вызовом бросил:
– Мы ходили бить неспящих. И громить мабианские дома. Вот так. – Говорить из-за распухшей нижней губы было больно.
– Что?
– То! Кто-то должен ставить на место всю эту погань! Правоохраны-то этого не делают. От тоталов давно пользы нет. Патрульные хватают для виду каких-нибудь «антиобщественных» нейтралов, которые начальству на работе не угодили, а настоящую мразь только по углам распугивают. Никакого порядка не осталось! В Форине хакеры творят беспредел, неспящие расплодились, как тараканы. Теперь ещё антидоминанты повылезли. А маби? Эта зараза, которой мы уже восемьдесят с лишним лет позволяем распространяться?
– Ты в своём уме?
– Отец, это же не люди! Это грязь, которая засоряет общество! Рано или поздно от всех них надо избавиться, а пока хотя бы не позволять им слишком наглеть!
– Похоже, от тебя самого кто-то очень хотел избавиться, – ядовито заметил Конрад. Он тоже разозлился. Бездумный фанатизм всегда его раздражал.
Кейл ничего не ответил. Да, и ему, и кое-кому из его товарищей порядочно досталось. Но всё равно они здорово отделали этих неспящих. Иначе и быть не могло: куда обдолбанным дезориентированным недоумкам тягаться с командой настоящих бойцов? Правда, у неспящих свои преимущества. Кажется, они совершенно не чувствуют боли. Лезут в драку, пока окончательно не отрубятся. Бернард заранее предупредил, что чересчур усердствовать – то есть, добивать – не надо. Пока это ещё не война. Пистолеты и ножи он разрешил использовать по прямому назначению только в самом крайнем случае. До сих пор «крайних случаев» не было, дальше мордобоя дело не заходило.
– С кем ты в этом участвовал? Ты сказал – «мы». Кто это – «мы»?
– Наша организация. Больше ты от меня ничего не узнаешь, понятно?
– Я запрещаю тебе общаться с этими людьми. Они навязывают тебе бредовые идеи.
– Не имеешь права запрещать! И идеи мне никто не навязывает! Я сам так думаю.
– Думаешь – так прекращай. Маби… идиотизм, Кейл. Ты понятия не имеешь, кто на самом деле наши враги.
Сын жаловался на недоверие? Пожалуй, ему действительно пора вникать в реальное положение вещей.
– Ну так просвети! Или это великая тайна?
– Психологи.
– Психологи? Вот уж насмешил! Дедовские сказки времён Себастиана Джесера!
С одной стороны, такая беспечность Кейла раздражала Конрада. С другой – уж лучше пока так, чем… Можно только порадоваться, что всей правды о своём брате Кейл не знает. И не узнает никогда: последняя часть этой правды, насчёт того, к кому ушёл блудный старший сын, осталась между ним и Конрадом.
– Хотел бы я, чтобы это были сказки. Но… ладно. В общем, Кейл, бросай эту свою идеологию.
– Тебе-то она чем мешает?!
– Мешает. Ты многого не знаешь… Говоришь, хотите извести неспящих? Они, конечно, отбросы общества, никто не спорит. Но эти отбросы – дополнительный источник средств для технократских компаний.
Кейл не поверил своим ушам:
– Чушь собачья!
– Неспящие платят золотыми слитками – архаично, зато очень надёжно.
– Я слышал о хранилищах банков в старых кварталах… Но, чёрт возьми, почему бы просто не послать к неспящим войска и не забрать…
– Пойми, Кейл, существует система, которая пока нас вполне устраивает. Кварталы неспящих поделены между компаниями так же, как все другие рынки сбыта.
– Что мы им продаём? Оружие?
– Это больше по мелочам. А вот продукция наших химзаводов весьма разнообразна.
– Нет! – воскликнул Кейл, когда смысл сказанного дошёл до него. – Нет, отец! Неужели компании сбывают неспящим наркоту?
– Не думай, что это делается напрямую…
– Не важно! Выходит, мы сами плодим этих уродов! Это мерзко!
– Да, – легко согласился Конрад. – Зато приносит прибыль, которая лишней не бывает.
– Прибыль, прибыль!.. – Кейл сорвался на крик. – Для тебя существует одна прибыль! Честь технократа для тебя ничего не значит! Знаешь, в кого ты превратился? В купца-ортодоксала, который думает только о деньгах!
– Если уж на то пошло, сынок, то это ты стал похож на ортодоксала. С такой-то нетерпимостью! Эти тебе – грязь, эти – засоряют общество, один ты хороший! Ортодоксальское влияние. Говорил я, чтобы ты не встречался с этой девчонкой!
– Она здесь ни при чём! Ты специально решил довести меня перед турниром? Чтобы я не мог сосредоточиться, и не победил! А если меня вызовут на решающий поединок? Хочешь, чтобы меня убили? Если твой сын не такой, как тебе нужен, пусть не будет вообще никакого – так, по-твоему?
Внезапно Конрад почувствовал себя старым и усталым.
– Не торопись, вытяни жребий судейских боёв хотя бы во второй день. Не делай этого завтра. Что, если первый бой на завтра же и выпадет? Как ты будешь драться? Ты весь избит.
– Чёрта с два, отец! Жребий я вытяну завтра. И если будет нужно – буду драться. Я в отличной форме.
Старший Джесер понял, что проиграл. В прошлый раз Кейл был прав: Конрад действительно боялся. Боялся потерять сына, а вместе с ним – надежду на продолжение их фамилии.
– Пообещай хотя бы, что сам с решающим поединком подождёшь, – сказал Конрад тихим, изменившимся голосом.
– Что, до следующего года?
– Хотя бы до второй недели турнира. Своё имя в список участников внести можно даже в последний день.
– Ага, и если не найдётся пары – тогда точно до следующего года ждать придётся…
– На такой случай можно сделать вызов самому.
– Ладно, – хмуро кивнул Кейл. – Увидев перемену в настроении отца, он тоже как-то сразу успокоился. – Подожду.
* * *
– Чего ты мрачный такой?
– Дерьмо, Карл. Кругом одно дерьмо, – заявил младший Джесер и плюнул под ноги. По правилам загрязнять турнирное поле и трибуны стадиона запрещалось. Но ему до смерти хотелось нарушить какое-нибудь правило.
