Ресторан притих. На глазах других посетителей реконструкторы неторопливо взяли наш стол в полукольцо. Ребята были как на подбор: крепкие, коренастые. Двигались ревнители старины с механической неотвратимостью. Из внутренних карманов чёрных кожаных курток на ходу извлекались короткие дубинки, кастеты и прочая необходимая в драке утварь.
Мне стало тревожно. Эта шушера всерьёз рассчитывает забить двух полковников российской спецслужбы? И за компанию одного тайного советника? (Нокаутированного Мортона и хлопочущих вокруг него Айрин с мисс Редл можно не считать.) Вообще-то соотношение складывалось резко не в нашу пользу. Правда, миссис Своллоу кинулась куда-то звонить – надо полагать, в полицейский участок, но пока стражи порядка прибудут, банда практикующих историков разнесёт заведении по кирпичику. Возможно, достанется и нам…
– Эй, ребята, вы что творите? Не лезьте к ним! Это же ООГ! Из-за них всю деревню на уши поставят!
Срывающийся голос в нашу защиту подал поэт-юнец, сидевший за одним столом с титулованным биологом. Парень вскочил на чрезвычайно длинные ноги, заправил за ухо прядь льняных волос и попытался удержать ближайшего реконструктора.
– Да пошёл ты, – буркнул тот и не глядя отпихнул парня.
А вот дальше произошло то, что даже меня, человека бывалого, приятно удивило.
Юный питомец муз перехватил руку громилы, слегка крутнул – и через мгновение тот уткнулся мордой в каменный пол ресторана с неестественно вывернутым локтем. Айкидо в чистом виде и вполне квалифицированное. Парень даже не запыхался. Вундеркинд, не иначе.
– Я с вами, господа! – несколько высокопарно сообщил он, подтягивая рукава пёстрого свитера. Одновременно он ловко уклонился от дубинки другого реконструктора.
Неожиданная помощь сдетонировала ситуацию. Громилы пошли на штурм.
Вадим Телепин
Если это реконструкторы, то я папа римский. Слишком хорошо дрались и слишком ловко пользовались холодным оружием. Сразу же стало ясно, что бить нас никто не собирается. Нас просто хотят убить. Зачем, почему – будем разбираться потом…
У Володи, как профессионала, иллюзий не было, и потому дрался он страшно. Дрался на выживание. В него словно бес вселился. Впрочем, слово «дрался» здесь неуместно. Он тоже убивал – в свою очередь. Он рвал кадыки, ломал рёбра и вышибал глаза. А этот знаменитый, мало кому удававшийся на спецзанятиях в академии удар ТТ – «тычок Терентьева»! Резкое движение руки под определённым углом пробивало даже грубую кожу чёрных реконструкторских курток, словно бумагу. И казалось мне, что полковник Ходько не просто калечил квазиисториков: в каком-то смысле он справлял тризну по Сергею.
Михаил Михайлович дрался, как истинный джентльмен. Он изящно уклонялся от замахов, пропуская мимо себя ножи и дубинки, а в ответ наносил удары, после которых очередной громила сгибался пополам или выплёвывал зубы. Замечательно, что есть в Российской империи тайные советники, поддерживающие хорошую физическую форму…
А юнец… юнец был прекрасен. Особого урона врагам он, разумеется, не нанёс – нет в нем пока ещё матерой мужской свирепости. Но он отвлекал противника, он облегчал нам бой. И я, как мог, старался, чтобы ни одна сволочь не дотянулась кастетом до его льняной головы.
Владимир Ходько
Вадим дрался великолепно. Хладнокровно и методично – как учил покойный начальник рукопашного спецкурса в академии, Терентьев. По службе Иван Иванович выше майора не поднялся, но в своём деле был полнозвёздным генералом. Во всяком случае, ни одному заезжему японцу-сенсею отродясь не проигрывал.
Телепин ходил у него в любимцах. И потому, рассказывают, зять самого Голубятьева раза два-три выжил там, где выжить был не должен. Например, в катакомбах Багдада, спасающийся от курдов-асассинов, но всё-таки ими застигнутый. Двоих убил голыми руками. Третьего и четвёртого, правда, пристрелил подоспевший резидент…
Так вот, судя по хрусту, одному реконструктору Телепин проломил грудь. А другому череп, причём его же отнятой дубинкой. При этом Вадим ещё и прикрывал юного поэта, который в меру сил бился на нашей стороне.
Михаил Буранов
В ситуации было что-то неправильное. И я не сразу понял, что именно.
Мы их перемололи. Впрочем, справедливости ради, «мы» – это преувеличение. Мы-то с юным поэтом были на подхвате. Если угодно, обеспечивали тылы главных бойцов. А вот главные бойцы, Ходько с Телепиным, дрались, как дьяволы.
Они и одолели дьяволов.
Ладно, будем корректнее. Составляя устные и письменные доклады императору, я давно научился подбирать выражения. Возможно, эти валяющиеся на ресторанном полу искалеченные, слегка подёргивающиеся реконструкторы дьяволами не являлись. Но ещё менее они являлись людьми. Хотя бы потому, что раненный человек должен изойти кровью.
Здесь крови не было. Разбитые головы, сломанные руки, изуродованные ли́ца… тут я, даже будучи дипломатом, ничего против не имел. За что боролись, на то и напоролись. Нарвались, – получили… Но крови не было. На полу «Красного Льва» агонизировали сущности, по ухваткам и навыкам напоминающие людей. Сущности – вот, пожалуй, так.
Замеченное мной, разумеется, заметили и другие. Сформулировал Телепин. Задыхаясь, еле шевеля распухшими губами, он вразбивку произнёс:
– Мы – собственно – кого – били?
– Скажи лучше, от кого отбивались? – поправил еле стоящий на ногах Ходько, поддерживая правую руку левой. Надетый к ужину хороший серый костюм был безнадёжно изорван. Подозреваю, что и я выглядел не лучше. А вот наш юный друг поэт практически не пострадал – вовремя уворачивался. Ах, молодость, молодость… К тому же у айкидо есть свои преимущества даже по сравнению со стилем «русский бой».
Из-за уцелевшего стола поднялся и, слегка пошатываясь, приблизился почтенный лысый человек с остатками седых волос за ушами. От него убойно разило виски.
– Баррет, биолог, – с трудом сообщил он.
– Академик, – почтительно прокомментировал льняноволосый союзник.
– Милости просим, – огрызнулся не остывший от побоища Ходько. – Чем можем?..
Коротышка остро и неожиданно трезво посмотрел на полковника.
– Лично вы ничем, – сказал он с ноткой нетерпения. – А вот взглянуть на ваши жертвы было бы очень интересно. С профессиональной точки зрения, так сказать.
– Да пожалуйста, – буркнул Вадим, переглянувшись со мной и Ходько.
Баррет быстро присел над ближайшим телом. Осторожно перевернул его на спину. Легко приложил пальцы к яремной вене. Бережным движением раскрыл зрачок.
– О чёрт! – совсем не академически вырвалось у биолога.
– Что вы имеете в виду? – спросил я. Стремительная бледность Баррета совсем не понравилась.
– А хрен его знает… Сказать не готов. Сами посмотрите!
Я оттолкнулся от стены, к которой приник в изнеможении, и шагнул к биологу, застывшему у тела в чёрной куртке. Но шаг был прерван грубым возгласом:
