Не сказать, что мужик имел отвратительную внешность, от слова «отвращать», напротив, временами, несмотря на приличную, рано поселившуюся на темени плешь, внушал определённую симпатию дамам, имевшим тайные помыслы заманить непокорного в стойло Гименеевых лабиринтов.
Однако потуги прелестниц оставались втуне. Жил Яков Семёнович в высотном доме, в престижном районе города, в приличной, даже можно сказать шикарной по нынешним временам четырёхкомнатной квартире, не считая подсобно-хозяйственных закоулков.
Домашнее хозяйство Тарелкина вела дальняя родственница, где-то его ровесница, с простым русским именем Василиса, вывезенная им из родной деревни Пески, намертво прихлопнутой реформами родного государства. Женщина по всем статьям соответствовала запросам Якова как помощница: не лезла с советами, никогда не высказывала своего мнения, пока её не спросят, была хорошей кухаркой и чистоплотной хозяйкой.
По утрам на столе Якова всегда ожидал горячий завтрак, в прихожей сухая, в любую погоду, вычищенная обувь, опрятная одежда по сезону, и привычный, немного потёртый по углам портфель добротной кожи. При этом сама Василиса в зрительном обзоре не наблюдалась. Якова это вполне устраивало. Не требовалось от него распинаться в излишних реверансах за хозяйственно-кухонные услуги.
Всё было тихо и спокойно до тех пор, пока их сосед – участник Великой Отечественной – не надумал переселиться на почётную «Аллею ветеранов» местного погоста. Наследники с почестями проводили орденоносца в последний путь и спустя некоторое время благополучно реализовали ветеранскую квартиру.
Соседкой Якова оказалась энергичная, можно сказать боевая дама, по имени Клавдия, на возрастной грани немного за шестьдесят и, как стало позднее известно, с законным статусом вдовы. Квартиру ей купили дети, люди с достатком, имеющие собственный прибыльный бизнес.
Клавдия на следующий же день своего заселения на новые для неё квадратные метры позвонила в дверь Якова. Тот в это время отсутствовал по причине нахождения на службе. Дверь новоявленной соседке открыла Василиса. От неё вдова и получила оччч-че-е-нь интересную информацию о хозяине квартиры.
Отбросив все ненужные подробности, предприимчивая вдова уяснила главное: за стеной её квартиры живёт «кошелёк», причём ничейный, то есть бросовый. Такую бесхозяйственность деловая дама ну просто не могла допустить. «Кошелём» должна владеть она, и, естественно, единолично.
Началась эпопея по захвату. Клавдия ежедневно устраивала вроде бы случайные встречи с «миллионером»: то у его двери, то возле лифта, то на лестничной площадке по пути к мусоропроводу, а то под аркой при входе во двор дома.
Она с загадочной улыбочкой здоровалась с соседом, а тот, отдавая дань вежливости, отвечал на её приветствие лёгким кивком головы, но не более того. Однако Клавдия не теряла надежды на захват привлекательного «плацдарма».
Не упускала случая при встрече обратиться к нему с пустячным вопросом типа: а не скажете ли, который час? Пробовала даже лёгкий флирт. Однако сосед, словно замороженный, совершенно не реагировал на её завлекательные ухищрения, можно даже сказать, ни разу не шевельнулся.
Потерпев поражение в оккупации «портмоне» дипломатическими методами, Клавдия решила перейти на убойные «позиции»: насмерть сразить «кешаль» собственными соблазнительными прикидами. Для этого ей даже пришлось отправиться на обширный китайский рынок, и едва ли не полдня рыться в куче «нарядов».
Набив сумку покупками, она довольная вернулась домой. Вечером того же дня, накрасив губы и начернив брови карандашом, хитрованка, словно паук, поджидающий глупую муху, устроила «калите» засаду у мусоропровода. Для усиления «убойности» момента приняла живописную позу с ведром в одной руке и старым журналом в другой.
Модный прикид выше колен и оголённое плечо вкупе с обнажённой конечностью приведены в готовность к «расстрелу» плешивого упрямца. По её мнению, едва тот обозрит её «ню», как тут же вывалит перед ней всю банковскую наличность.
Однако хитро подстроенная захватническая операция с засадой у мусоропровода, с обнажением конечностей и отдельных частей тела провалилась. «Кошелёк» так и не появился.
Как потом выяснилось, Тарелкин по заявке клиента понёсся аж в другой город. Выходит, что вся подготовленная ею «завлекаловка» коту под хвост, страдала вдова, стаскивая с себя платье на три размера меньше её собственного.
Дни неслись чередой, а дело по захвату «плацдарма» в виде плешивого соседа, по определению самой Клавдии, как было на нулевой отметке внимания, так и оставалось в точке замерзания. Никакого потепления, то ли отморозки, то ли разморозки со стороны «кошелька», так и не произошло.
В захватнических хлопотах пролетел целый год. Однако интимных поползновений со стороны соседа в сторону Клавдиного интереса как не было, так и не усматривалось – никакого просвета.
И вдруг…
Поздней ночью, где-то после полуночи, когда Клавдия рассматривала десятый сон, в дверь громко затарабанили, хотя перед носом каждого посетителя чётко вырисовывалась кнопка звонка. От неожиданности ошалев от страха, Клавдия вскочила на ноги, не соображая в какую сторону кидаться.
Пожар!!! Мелькнуло в голове. Только так стучат, когда случается пожар!
Но то был не пожар, а похуже.
– Кто там? – пугаясь, спросила она.
– Клавдия, открывай!!! – услышала она едва не крик Василисы.
– Что случилось?! – закричала Клавдия, трясясь от неизвестности, едва успев соседке отворить дверь.
– С Яковом Семёнычем плохо! Что мне делать? Я деревенская, совсем не знаю ваших городских порядков. Куда бежать, кого звать? – голосила Василиса, трясясь в рыданиях.
– Успокойся, сейчас мы вызовем «Скорую», – уже нормальным голосом сказала Клавдия.
– Сейчас приедут, – опустив телефонную трубку на рычаг, успокоила она перепуганную женщину. – Пошли к вам, посмотрим, как у него дела.
Клавдия запахнулась в тёплый халат и в домашних тапочках вместе с Василисой ринулись в покои занедужившего «кошелька». Тот по-прежнему оставался для Клавдии «кешалем» с дензнаками.
Примчавшаяся «Скорая» забрала несчастного в больницу, а на прощанье врач заявил растерявшимся женщинам: навестить больного можно будет только завтра.
Тарелкин в больнице провалялся почти две недели. Василиса, незнакомая с городскими заморочками, каждый раз просила Клавдию сопровождать её в больницу.
Постепенно самочувствие Якова в некотором роде стабилизировалось, и страдальца выписали домой. Однако самостоятельно передвигаться он не мог. Для его перемещения по квартире была приобретена инвалидная коляска. Речь оставалась невнятной, отчего возникали трудности в общении.
Клавдия едва ли не переселилась на постоянное жительство к Василисе, насмерть запуганной состоянием своего благодетеля. Женщина опасалась сделать чего-то не так, боясь навредить больному.
