Этих «зачем» и «почему» становилось больше и больше. Ева пожалела, что приехала сюда одна, без Славки. Тот наверняка знал бы, о чем спрашивать.
- Господин Михалин ищет вас, он сильно обеспокоен, - сказала она. - Может быть, вам стоит встретиться?
Мария Варламовна вспыхнула, вскочила, потом опустилась обратно на диван.
- Нет! Ни за что! - воскликнула она. - Чтобы и он… и его… убили? Это проклятие следует за мной по пятам! Кровь… смерть… Я и от Руслана поэтому сбежала.
Она заплакала. Надо было переключить ее внимание.
- Хотите прочесть статью, написанную… Мартовым? - предложила Ева.
- Давайте. Это имеет какое-то значение?
Мария Варламовна взяла листки с текстом статьи «Невыразимое имя», быстро пробежала их глазами. На ее лице не отразилось никаких эмоций.
- Похоже на сказки, которые рассказывал мой отец… Это, наверное, у нас семейное. Вот и Катя увлекалась мистичекими историями. Бедный Феликс! Когда я увидела его с ножом в груди…
Ева понимала, что нить беседы надо крепко держать в руках, иначе вырвется - не поймаешь.
- Вы кого-нибудь подозреваете в убийстве Вершинина? - вернула она Симанскую к нужной теме.
- Нет, что вы! Как я могу?
- Разве мужчины не убивают друг друга из ревности? - не сдавалась Ева. - Подобными историями пестрит не только литература, но и криминальные хроники.
- Вы полагаете… Сережу убил Чернышев? Господи! Это невозможно… А Мартов? Его тоже… Чернышев? Почему же именно их?
Она запнулась, словно налетела на невидимую преграду.
- В Кострове действовал Чернышев, а в Москве - господин Михалин! - невозмутимо заявила Ева. - Они оба отстаивали свои права на вас. Или это был Герц, например? А что? Разделался с Вершининым, потом явился в Москву и прикончил Мартова. На очереди следующий, госпожа Симанская, а вы продолжаете что-то скрывать! Или кого-то выгораживать! Тараса Михалина, например? Он возможный убийца или потенциальная жертва?
Этому приему ее научил Славка - обвинить собеседника во всех смертных грехах, свалить на него всю вину, запутать, как следует, и заставить проговориться… или повести себя неадекватно.
- Н-не знаю… - Мария Варламовна схватилась за виски, ее лицо исказила страдальческая гримаса. - Тарас не мог! Я… никого не подозреваю, я виню только себя! Я ничего не скрываю, поверьте мне! Да, я была тем утром в квартире Феликса, но он уже лежал мертвый… Я убежала! А как бы вы повели себя на моем месте? Вызвали бы милицию и «Скорую помощь»? Чтобы во всем обвинили вас? Как бы я стала объяснять, почему дважды оказалась на месте убийства… весьма похожих одно на другое? Я, когда увидела Мартова, решила, что окончательно рехнулась и у меня галлюцинации! Впрочем… о чем я говорю? Вы все равно не поймете.
Приступ кашля прервал ее страстный монолог. Ева молча смотрела на замусоленные обои, мучительно соображая. Идея носилась в воздухе, ее нужно было уловить и развить.
- Вы точно ничего не скрываете? - спросила она Симанскую, когда та перестала кашлять.
Мария Варламовна покачала головой.
- Ничего. Я не собиралась выходить замуж ни за Вершинина, ни за Мартова; я даже серьезно не думала о них как о возможных любовниках. Руслан? К прежнему возврата нет и не будет. Не хочу никого ставить под удар! Папины сказки? Их я пересказала вам в полной мере. Катя Жордан? Я не знала о ее смерти, а наши родственные связи больше интересовали отца, нежели меня. Господин Михалин? Не верю, что он убил своего друга! Я чувствовала возрастающее напряжение между ними, из-за… Они оба испытывали ко мне влечение, но выражали его по-разному: Тарас подавлял свои чувства, а Феликс… наоборот, подчеркивал особое отношение ко мне, пытался дарить подарки… но я их не принимала. Я решила не поддаваться на приманки судьбы… и оказалась слишком слабой.
- А Феникс?
Мария Варламовна уставилась на Еву своими черными глазами, в глубине которых полыхали синие молнии. Это был удивительный, завораживающий взгляд.
- Мартов упоминал о надписи в старом доме семьи Жордан… под Дижоном, - медленно произнесла она. - Я вам уже говорила. А кого вы называете Фениксом? Мифическая птица… какие-то перья… я понимаю во всем этом не больше вашего. Думаете, я не хочу вам помочь?
Ева с трудом стряхнула охватившее ее оцепенение, улыбнулась. В ее голове настойчиво крутился мотивчик: «В каждой строчке только точки после буквы Л…»
- Мария Варламовна, - взмолилась она. - Спойте ту песню, которой научил вас отец!
Глава 29
В вестибюле библиотеки было светло, пахло пылью и старыми коврами. Рядом с гардеробной располагалось окошечно с надписью «Справочная». Там Смирнову подсказали, куда ему лучше всего обратиться.
В гулких коридорах гуляло эхо. Сыщик толкнул нужную дверь и оказался в большом прохладном зале, уставленном столами. Кроме молодой женщины и паренька, которые подняли головы и посмотрели на вошедшего, в зале никого из посетителей не было. Худая дама в очках скучала за столиком библиотекаря, куталась в меховую жилетку.
- У вас что, не топят? - поежился Всеслав. - Ну и холодина! Как же вы тут сидите?
Дама в очках неприветливо взглянула на посетителя, который не интересовался наукой, а задавал глупые вопросы. Она бы с удовольствием отправила его подальше, но привычка к вежливости возобладала над эмоциями.
Сыщик протянул ей фотографию, на которой стояли рядом, улыбаясь, мужчина и женщина.
- Посмотрите, пожалуйста, внимательно, - указал он на мужчину. - Вы знаете этого человека?
Если худая дама ответит отрицательно, придется уйти ни с чем. Всех остальных Смирнов уже обошел. Он затаил дыхание…
Дама поднесла фотографию к самому носу - видимо, очки ей мало помогали.
- Да, - важно произнесла она, не отрываясь от снимка. - Я его знаю. Пару лет назад он работал над монографией об академике Севергине. У меня прекрасная память на лица. А в чем, собственно, дело?
- Я журналист, - соврал Всеслав, показывая липовое удостоверение. - Пишу статьи на криминальные темы. Этот человек пропал, его разыскивают. Ваше свидетельство может оказаться неоценимым!
Дама порозовела от удовольствия.
- Не понимаю, каким образом я могу вам помочь, - смутилась она. - Но… раз вы так считаете… Он писал монографию, я подбирала материалы, этим наше сотрудничество и ограничивалось.
- А кто такой Севергин?
Дама одарила сыщика таким взглядом, будто он сморозил несусветную глупость.
- Академик Василий Севергин…
И тут она выдала длинный, восхищенный монолог о деятельности вышеупомянутого ученого, по мере которого Всеслав с трудом сдерживался, чтобы не перебивать ее новыми вопросами. Складывалось впечатление, что дама ни с кем не разговаривала уже много, много лет и страшно истосковалась по процессу. Когда дама выдохлась, сыщик уже ни о чем не хотел ее спрашивать.
