Но как же эта планета тут оказалась? Конечно, составленным моими соотечественниками картам, которые имеются в распоряжении навигатора, не меньше чем три года от роду. Но образование нового небесного тела – дело миллионов лет. Планета просто обязана была присутствовать на картах… Но её не было. А ведь этот сектор галактики считался изученным вдоль и поперёк.
Кроме того, просмотрев отчёты о своих маршрутах, я убедился, что уже бывал здесь. Ну, если не в этой же самой точке пространства, то близко. С такого расстояния навигатор не мог не заметить планету. И, тем не менее, данные о ней в отчётах отсутствовали.
Никакой надобности приземляться у меня сейчас не было. Недавно я побывал на Ивиниди, тамошний пушистый красноглазый народец на ура раскупил все предложенные мной вещи, и грузовой отсек СКАБа был до отказа загружен. К тому же небезопасно садиться на неизвестную планету, о которой мой компьютер мог сообщить только то, что сесть на неё, в принципе, можно. Но я направился к ней. Одним словом, напрасно я считал, что утратил все слабости, свойственные моему народу – и любопытство в том числе.
Предварительный анализ показал, что гравитация планеты меня не раздавит, а атмосфера позволит дышать, так что можно будет выйти на поверхность без скафандра. Я просто немного там осмотрюсь – и улечу.
Пилот я достаточно опытный, о чём могу сказать без ложной скромности. Но в этом есть и своя слабая сторона. Часто из одного тщеславия хочется посадить корабль не на автомате, а вручную. Пришла мне такая мысль и теперь. Короче говоря, я попал в ловушку собственной глупости.
Даже на еле живом катере я умудрился удачно приземлиться на Свеф. А тут из-за идиотского невнимания включил торможение на секунду позже, чем нужно, и тяжело грохнул СКАБ о землю. Компьютер мгновенно известил меня, что в системе энергоснабжения возникли неполадки, устранить которые искусственный интеллект корабля не в состоянии без моего вмешательства. Вот уж удача так удача – потерпеть аварию в какой-то глуши, да ещё по собственной вине.
Но сидеть и злиться на самого себя бессмысленно. Я решил сначала посмотреть, куда меня занесло, а потом приняться за ремонт. Открыл люк и вышел из СКАБа.
Так я впервые ступил на землю Нигде. Но тогда большого восторга это у меня не вызвало.
В лицо ударил сильный порыв свежего ветра. От него даже дыхание перехватило. На мне был шиогский ленгир, тёплая куртка из толстых переплетённых нитей, и всё равно меня пробрала дрожь.
Я стоял на огромной равнине. Вокруг, насколько хватало глаз, не было видно ничего кроме пологих холмов, кое-где покрытых кустарником. Удивительно, что на такой почве, похожей скорее на камень, вообще живут какие-то растения. Высоко в небе плыли серые тучи – не понять, утро сейчас, день или вечер. Позднее мне стало известно, что почти весь мира Нигде выглядит так же, как эта равнина.
Оглядываясь по сторонам, я ощущал замешательство и растерянность. Зачем меня сюда занесло? Что, если не сумею устранить поломку системы энергоснабжения?
Внезапно я уловил чьё-то присутствие. Мог бы поклясться, что ещё мгновение назад рядом не было никого. А теперь…
Выхватив из поясной кобуры леммер-лучевик, я резко развернулся. Существо протянуло руки ладонями вверх – видимо, в знак того, что не вооружено. Но я и без этого жеста каким-то образом догадался, что опасность мне не грозит, и опустил оружие.
Я не мог понять, кто передо мной. На этой планете можно было ожидать встречи разве что с животными или аборигенами на самой низкой стадии развития. Но это существо не было ни тем, ни другим. Я почувствовал в нём разум. Разум, который многократно превосходит мой собственный. Наверное, это создание воспринимает меня примерно так же, как я – диких обитателей НР-4…
Выглядел житель неизвестной планеты странно, непривычно, необыкновенно – и это ещё слабо сказано. Для меня естественно, что жизнь должна проявляться – как бы это сказать? – в более-менее определённой, осязаемой форме. Даже текучие скользкие хивини, и те всё-таки обладали плотными телами. А это существо состояло из какой-то воздушной, эфирной субстанции, по которой постоянно пробегали меняющие цвет волны. Казалось, ему и на земле-то стоять не обязательно – лети, куда захочешь. Будь я суеверным, подумал бы, что передо мной Олло, мифический дух воздуха. Но я не суеверен. Мало ли какое тело может развиться в процессе эволюции. Ведь всё же это физическое тело, формой похожее на мою собственную фигуру. И, если приглядеться, на лице угадываются черты. Особенно отчётливо видны глаза, из которых струится мягкий, приглушённый свет. И такой же свет заметен в середине груди.
Он заговорил, и я понял его, хотя не услышал. Слова звучали у меня в голове. Слова моего родного языка.
– Не нужно оружия, – сказал инопланетянин. – Вокруг мир, опасаться нечего.
Я сунул леммер-лучевик в кобуру, но ничего не ответил. Всё это было для меня слишком удивительно.
– Ты можешь разговаривать со мной как обычно, – продолжал он. – Моё имя Лонолон Иофаравэт. Рад приветствовать тебя в мире Нигде.
Я решил, что дальше молчать глупо, надо хотя бы представиться. Но почему-то назвал не своё имя.
– Меня зовут Свеф.
– Хорошо, я буду называть тебя так.
– Что это за планета? Почему она называется Нигде?
– Объяснить я не смогу. Но ты поймёшь, если захочешь.
И в этот момент пошёл дождь. Сильный, проливной – с неба падали не отдельные капли, а струи воды. Лонолон не обратил на это никакого внимания. Потом я узнал, что на Нигде дожди идут почти постоянно. В моём прежнем мире дожди тоже бывали, но от них предпочитали прятаться. Поэтому сейчас мне захотелось укрыться от ливня. Я принялся сбивчиво объяснять Лонолону мою проблему со СКАБом. Но, к моему удивлению, он отрицательно покачал головой, давая понять, что в этом помочь мне не может.
– Неужели твоя цивилизация настолько неразвита? – изумился я.
Мне показалось, Лонолон улыбнулся, несмотря на то, что выражение его лица как будто совсем не переменилось.
– Пойдём, – сказал он и сделал призывный знак рукой.
И я пошёл. По бескрайней каменистой равнине, под хлещущим дождём я шагал за ним – прочь от своего СКАБа. Началось моё путешествие по Нигде. Это можно назвать неразумным, но и корабль, и вещи, оставшиеся в нём, и само понятие разумного перестали казаться мне сколько-нибудь важными. Во мне что-то изменилось – окончательно и бесповоротно.
Необходимость покидать планету отпала сама собой. На Нигде я не чувствовал себя пленником. Наоборот, здесь я был гораздо свободнее, чем скитаясь от одной планетной системы к другой.
Узнавать этот мир я учился постепенно. На мои бесчисленные вопросы Лонолон отвечал с неизменным доброжелательным терпением. Но его ответы были не тем, что можно просто принять в готовом виде. До сути мне приходилось додумываться самому.
Он никогда не обращался ко мне пренебрежительно или свысока. Хотя причины испытывать превосходство у него были. Нигде оказался одной из древнейших колыбелей разума. Сама планета была всего на четыре с половиной миллиарда лет моложе нашей вселенной, а жизнь на ней – на пять с половиной миллиардов. Восемь миллиардов лет эволюции привели к тому, что теперь нигдеанцы (или как они называли себя сами – «никто») существовали в форме почти чистой психической энергии. Не полностью неосязаемой – к ним можно было прикоснуться, но ощущения при этом возникали совсем другие, чем когда дотрагиваешься до обычного физического существа.
