– Все меняются.
– Но не все становятся такими равнодушными и… – Нинсун замялась, подыскивая нужно слово, – и безразличными ко всему, кроме одного. Кроме языка богов… Чего ты хочешь? Стать всех умнее? Думаешь, это позволит тебе подчинить других людей?
– Не начинай всё сначала.
– Ладно. Не буду. Тем более что это бесполезно.
Дождавшись, пока жена уйдёт, Апту пошёл в ту часть хижины, где были сложены его вещи. Порылся в глиняном коробе с одеждой и вытащил с самого его дна невзрачный серый свёрток. Но стоило только сдвинуть ткань в сторону, как глазам открылось прекраснейшее из сокровищ. Шириной обруч был не больше чем в два пальца, а толщиной – в один. Его цвет был непостоянным. По жемчужному фону то и дело пробегали ярко-синие и белые блики.
Зрелище завораживало. Но Апту заставил себя снова скрыть драгоценность под грубой материей и спрятать в сундук. Ещё не время… Он должен переодеться и пойти туда, где его соплеменники начали строить город. Надо принять участие в общем деле. Не нужно, чтобы у посторонних появилось такое же впечатление, как у Нинсун – насчёт того, что он стал ко всему равнодушен.
Заснуть вечером этого дня Апту никак не мог. Виной тому была не чрезмерная усталость, не беспокойство о будущем семьи, а одна мысль. Единственная из великого множества мыслей, которые пронеслись в его голове с утра до вечера, она не желала забыться и оставить его в покое. Это была мысль о коробке знаний Киэна.
Конечно, на самом деле это никакая не коробка, но правильное её название звучало слишком сложно. Даже формой она коробку мало напоминала, потому что выглядела как тонкий цилиндрик, сужающийся к обоим концам. Апту не раз видел эту вещь в руках учителя и, ясное дело, не мог удержаться от вопроса. Киэн объяснил, что внутри коробки хранятся знания, которые может прочесть тот, кто понимает мыслезнаки.
Эта коробка, будь она сейчас в распоряжении Апту, помогла бы понять, действительно ли обруч Лии может научить человека языку богов. Собеседник для испытания новых способностей будет не нужен. А значит, не нужно будет открывать Киэну свою тайну. Как знать, может, в эту коробку заключено столько знаний, что Апту и без разговоров с Киэном хватит их для того, чтобы стать самым мудрым – и значит, самым могущественным человеком на свете. А чего ещё можно желать?..
Но коробка не у него, а у Киэна.
«Так ведь и обруч тоже когда-то был не у тебя, а у Лии, – мелькнуло в голове. – И ты прекрасно знаешь, что боги не очень-то бдительно охраняют свои ценности».
* * *
Когда в разговоре по прямопоточной связи Киэн сообщил Фаару о своём намерении остаться на Земле, тот не удивился. Давно чувствовал, что его товарищ решил поступить именно так.
– Я ещё не полностью понимаю людей, – сказал музыкант, – и возможно, никогда не пойму. Но я полюбил их, и их планету тоже. Не за то, что живу тут на правах божества. Может, как раз из-за того, что понять людей так непросто…
– Тебе придётся обходиться без наших вещей. Нельзя, чтобы они остались на Земле. История нашего появления здесь со временем превратится в легенды. Но материальными доказательствами они подтверждаться не должны.
– Да, пожалуй, мне будет нелегко. Но я справлюсь.
– Нам удалось придумать правдоподобные предлоги для временного отсутствия. Но твоё окончательное исчезновение на Гиоа незамеченным не останется.
– Его спишут на стариковские причуды, вот увидишь. Это не первый случай, когда, дожив до преклонных лет, гио удаляется от мира. Об этом говорят какое-то время, но вскоре забывают.
– А запасы питания? Что ты будешь делать, когда закончатся энергетические капсулы?
– Я уже провёл на себе кое-какие опыты, – улыбнулся Киэн. – Оказывается, наш организм может приспособиться к некоторым видам человеческой пищи.
– Но это наверняка… – заставить себя договорить Фаар не смог.
– Хочешь сказать, сократит мою жизнь? Она и без того подходит к завершению. И я желал бы, чтобы она закончилась здесь, на Земле.
Больше отговаривать Киэна Фаар не пытался – такие решения нужно уважать. На прощание он попросил об одном:
– Пожалуйста, сыграй мне, Киэн, пока твоя йуу ещё с тобой. Я буду скучать без её пения… так же, как без тебя.
В одиночестве вернувшись на Гиоа, Фаар попытался связаться с Киэном. Но сделать этого не удалось, и он заранее знал, что так и будет. Киэн уже уничтожил свой прямопоточный коммуникатор.
* * *
– Зачем ты велел строить эту пирамиду? – Нинсун с трудом заставляла себя говорить спокойно. В её глазах сверкал настоящий гнев.
– Я всего лишь предложил. И все согласились… – Апту старался говорить примирительным тоном, но получилось как-то фальшиво.
– С твоими предложениями трудно не согласиться, – язвительно заметила жена. – Ведь с некоторых пор ты считаешь себя правителем Эиреа.
– Дело не в том, кем считаю себя я. На это было общее согласие.
– А теперь решил сделаться ещё и богом, – продолжала Нинсун. – Думаешь, никто не понимает, что означает пирамида? Тот, чьего лица мы не видели, ушёл, и ты возмечтал занять его место, место бога! Ну так и отправляйся жить в эту пирамиду, когда её достроят! Если, конечно, это произойдёт при твоей жизни. Могуществом Лии ты не обладаешь, и не сможешь вырастить её за одну ночь!
– Ты прекрасно знаешь, я не собираюсь в ней жить. Пирамида – это просто память о том, откуда мы пришли. О Дилумии и о нашем прошлом, чтобы оно не забылось в веках.
– Обруч, который ты присвоил – тоже память о прошлом?
О короне Лии Нинсун давно знала. Апту пришлось открыть ей правду, потому что всё время прятать обруч было невозможно. Опасаться, что жена расскажет кому-то ещё, не приходилось. Нинсун не из болтливых женщин. И ей совсем не нужно, чтобы её муж прославился на весь город как вор. Но иногда Апту всё-таки жалел, что не сохранил секрета. Постоянные напоминания и упрёки, длившиеся не первый год, раздражали и сердили его.
– Избавься от этой вещи, пока не поздно, – настаивала жена. – Она принесёт нам несчастье.
– Ты ничего не понимаешь.
– Этот проклятый обруч стал единственным, что интересует тебя в жизни. – Нинсун сознательно погрешила против истины. Ей было прекрасно известно, что кроме обруча мужа интересует ещё одно: власть, которую он получил в городе. Но сейчас речь шла не об этом. – Пока ты прячешь его около фонтана, но скоро, наверное, построишь для него целый храм в нашем собственном дворе!
– Ты просто не можешь без того, чтобы не видеть в чём-нибудь предвестия несчастий! Раньше ты была уверена, что Киэн накличет на нас беду, теперь обруч тебе во всём виноват. Мне это надоело.
– Раз Киэн оставил тебя в покое, мне до него дела нет. Но в твоём обруче заключено зло, попомни мои слова. Мало того, что сами боги говорили об этом, так он ещё и краденый. На твоём месте я бы никогда к нему не прикасалась.
