– Лотос, что с вами?
– Брэдли, профессор… Он сделал это. Но он…
Эпилог. После
Медленно, одна за другой, светло-лиловые волны бежали к берегу и с тихим плеском разливались по влажному белому песку. Вокруг крупных зеленовато-бурых прибрежных камней вода, перед тем как отступить обратно в море, закручивалась лёгкими завихрениями. Небо было ясным, погода – почти безветренной.
Вид на залив Лионолоа действовал успокаивающе. Но на душе у главы собрания Винаи Иао было тяжело. Так же тяжело, как в тот день, когда дознаватель Таа сообщил ему, кто был третьим участником давнего «земного» заговора.
Должность главы Собрания Иао получил спустя совсем недолгое время после того, как Земля осталась в прошлом, и очередной этап гиотской истории завершился ещё одним энергетическим обменом. На момент начала земной миссии Ноон был уже очень стар, и ушёл вскоре после её окончания. Большинством голосов члены Собрания признали Иао достойным занять его место. Но не бремя власти, лёгшее на плечи бывшего советника, теперь беспокоило и тревожило его. К власти он стремился всегда, и не боялся неминуемо сопутствующей ей ответственности.
«Почему ты так поступил, брат?..» – сформировавшийся в сознании инфопоток был таким чётким, как будто Иао адресовывал его собеседнику. Как будто Лии мог его воспринять…
Дознаватели шли по следу долго, даже по гиотским меркам. Обрывки инфопотоков многолетней давности, случайные свидетельства… в результате почти полная картина событий наконец была восстановлена. Но это не обрадовало Иао. Скорее, наоборот.
Больше тысячи лет назад он сам вызвался руководить расследованием заговора, рассчитывая, что успешное раскрытие этого дела поможет ему повысить свой статус. Отчасти эти ожидания оправдались. Относительно многих отчётов о ходе работы Ноон в своё время высказался одобрительно. Но теперь влияние Иао и без каких бы то ни было дополнительных мер возросло настолько, что он достиг всего, чего можно было желать. А обнародовать окончательные результаты расследования просто для того, чтобы польстить собственному тщеславию, не удастся. Они оказались не совсем такими, как бывший советник ожидал.
На Таа можно положиться. Он достаточно надёжен. Иао ясно дал главному дознавателю понять, что последние добытые им сведения должны остаться только между ними. Значит, так оно и будет. Впрочем, всей правды не знает даже Таа… Да, ему стало известно имя третьего организатора экспедиции на Землю, и то, что он болел наара и вынужден был носить защитный костюм. Но кем был этот таинственный гио, Таа выяснить не смог.
– Его словно бы вообще не существовало до того, как он связался с музыкантом Киэном, господин Иао, – сказал дознаватель. – Ни в одном источнике о нём нет ни малейшей информации. Представляю, сколько усилий было затрачено на то, чтобы её скрыть…
Иао это тоже представлял. И гораздо лучше, чем Таа.
«Почему ты так поступил?.. Я не понимаю. Я никогда не мог понять тебя».
Вспомнилась одна из их последних ссор. Или – самая последняя…
Сначала Лии, как обычно, завёл речь о своей свободе – а точнее, о её отсутствии.
– Ты можешь позволить мне принимать хотя бы какие-то решения без твоей опеки? Чем я заслужил жизнь в тюрьме, Иао? Тем, что болен? Или тем, что я – твой брат? – говорил он, меряя шагами свою спальню.
Попытки успокоить Лии ничем хорошим не закончились. Все доводы Иао он воспринимал враждебно, и с каждой минутой сердился сильнее и сильнее. Итогом стала очередная истерика.
– Ты чудовище! Меня всю жизнь окружают одни чудовища! И хуже всего то, что я сам – один из них… из вас…
У Иао крики брата вызвали скорее страх, чем злость. Он и сам толком не знал, чего боится – того, что у Лии начнётся особенно сильный приступ наара, который может оказаться смертельным, или чего-то другого. Может быть, так на него действует неправильность происходящего? Да, именно неправильность – ведь гио не должны, не могут вести себя так… Наблюдая за хаотичными метаниями, слушая безумные вопли, поневоле внутренне содрогнёшься.
Сложилось так, что забота о брате легла на плечи Иао почти сразу после появления Лии на свет. Их родитель, Роо, решил завести второго ребёнка в довольно позднем возрасте. Это подорвало его силы. Он ушёл, когда Лии исполнилось всего пять лет. Сейчас ему было семнадцать. Физически он стал взрослым, но в эмоциональном смысле был от этого ещё очень далёк.
Иногда Иао мысленно упрекал Роо за опрометчивость. Становиться родителем больше одного раза опасно для любого гио. Воспроизведение забирает огромное количество энергии. Как раз поэтому многие предпочитают оставаться бездетными. Пойти на такой шаг, когда позади осталось две трети жизни – верный залог того, что прожить отпущенное природой время до конца не удастся. И того, что ребёнок родится больным…
Именно об этом Иао всё время хотелось сказать брату. Нет, он не так уж стремился обвинить родителя. Но желал оправдаться сам. Напомнить Лии, что не он причина его бед.
Конечно, это глупо. Оправдываться Иао было не в чем. Он всегда делал для брата всё, что было в его силах. Жизнь Лии была комфортной и безопасной, что так важно для больного. Ему не приходилось ни о чём беспокоиться – если возникали какие-то проблемы, их решением занимался старший брат. За его здоровьем постоянно следили лучшие врачи, из тех, которые хорошо усвоили, что такое профессиональный долг и никогда не разгласят тайн своих пациентов. Его образованием занимались такие же надёжные наставники.
В развлечениях Лии недостатка тоже не знал. В детстве ему стоило только высказать своё пожелание – и в доме тут же появлялся новый «мир фантазии» или целый зал для подвижных игр. С возрастом, само собой, интересы Лии изменились. Его стала занимать наука. И теперь уже он требовал себе информационные системы, исследовательские станции и даже узкоспециализированные устройства, которыми оборудуют научные лаборатории. Иао понимал, что, ни в чём не отказывая брату, он провоцирует его на новые капризы. Но всё равно выполнял каждую очередную просьбу. И дело тут было не только в родственных чувствах. Несмотря ни на какие доводы разума, Иао постоянно ощущал свою вину перед братом. И всё из-за того, что не позволял ему свободно выходить в город и видеться с посторонними. О путешествиях и каких-то других серьёзных самостоятельных шагах речи тем более быть не могло. Именно так: Лии мог получить всё, что желал – кроме свободы.
Это была вынужденная мера, отчасти продиктованная беспокойством о здоровье Лии. Но лишь отчасти.
– Ты боишься, что кто-нибудь из твоего круга узнает обо мне, – часто повторял Лии, и на его губах при этом появлялась недобрая усмешка. – Однажды, когда такая жизнь мне окончательно надоест, я выйду представиться гостям, которых ты иногда собираешь в доме.
Иао не верил, что брат приведёт свои угрозы в исполнение. И всё равно не мог спокойно их выслушивать. Страшно представить, во что превратится его безупречная репутация, если вдруг станет известно, что у него есть родственник, больной наара.
