– И как это тебя угораздило, Иван?
– Шёл, споткнулся, очутился в воде, – оправдывался Иван.
– Бывает.
Валенки с ног сдёрнули, и пока промысловик разглядывал свои посиневшие до черноты от краски носки и портянки, хозяин вслух припоминал о подобных случаях, приключившихся когда-то с ним.
Мокрой обуви место, конечно, на печи. Иван насовал в свои валенки газетной бумаги и залез наверх. Здесь, на печи, отодвинул хозяйскую обувь, при этом отметив, что все валенки хозяев подшиты, и на самое жаркое место поставил валенки свои.
После ужина, посмотрев телепередачи, Иван заснул, а хозяин учил разуму своего сына Женьку, ученика четвёртого класса.
Проснулись рано. Все на ногах – кому в школу идти, кому в тайгу. После завтрака Мишин первым залез на печь за своей обувкой. Снял валенки, вытащил газеты, стал в голенища совать ноги. Но что это такое? Валенки уменьшились. Голенище левого оказалось на целую четверть короче своего напарника. И если правый валенок удалось одеть на босу ногу, то левый – и думать нечего. Неудачливого гостя обступила вся семья Гаврилыча. Посыпались советы, как натянуть валенки. Очередные попытки сделать это вызывали бурный смех.
– Может, это не мои валенки? – бормотал Иван.
– А у нас нет неподшитых валенок, – сочувственно ответила хозяйка. – У нас все валенки подшиты.
Подскочил Женька, сунул ногу в левый валенок и радостно запрыгал:
– А мне как раз, а мне как раз!
– Ну-ка, Женька, сунь ногу во второй, – попросил отец. Сын опустил ногу во второй валенок, поболтал ногой и замотал головой:
– Не-е, этот больше!
Отец Женьки посмотрел на Мишина:
– А смотри-ка, Иван, ведь плохие валенки – то, неравномерно усели, теперь – ни взрослому, ни ребёнку. И кто их только катал. Всякое видел, а такое первый раз.
Весь завершающий день охоты на кабана Мишин бродил в кирзовых сапогах, любезно предоставленных Гаврилычем. А потом, когда всё завершилось и была жареная печёнка, Мишин засобирался домой. Товарищ одобряюще похлопал его по плечу:
– Да не расстраивайся ты Иван из-за этих валенок. Говорят, ничто в природе не исчезает бесследно… материя – она из одного качества переходит в другое.
– А это как? – сомнительно спросил гость.
– Ну, вот, сначала были у тебя валенки, а пыжей не было. Теперь валенок нет, зато пыжей нарубишь. Покупать не надо – дело говорю!
«Рига»
Мишину за выполнение плана по сдаче государству пушнины руководство заготконторы выделило стиральную машину; пришло время ехать за ней.
Иван принялся готовить свой «газик» в неблизкий путь: проверил уровень масла в моторе, долил в радиатор воды и, звякнув дужкой ведра, не спеша отставил ведро в сторону. Настроение у промысловика было хорошее, будто за один день охоты добыл сразу несколько куниц. Да и у жены Мариванны глаза светятся, суетится возле мужа, чего раньше не замечалось.
– Вань, а Вань, – улыбается ему в лицо, – я вот тут возле сиденья термос с чаем тебе поставила и пирожки.
– Пирожки с чаем в дороге – самое то, – солидно тянет Иван.
– Вань, а какую машину дадут, какой марки?
– Каку дадут, таку и возьму. Стиральная машина нынче в дефиците.
– Зачем нам какую попало? Ты сам выбирай, чтоб не тяжёлая была. В большую-то больно много воды надо чалить.
Мишин хлопочет у капризного двигателя – со всей силой крутит заводную рукоятку. Перехватив воздуху, заметил:
– Вот те на – а, разве так уж тяжела стиральная машина? Ты же у себя в пекарне – вон какие мешки с мукой ворочаешь.
– Так я мешки с напарником таскаю, а дома возьмись за дело – так тебя и нету. Всё в лесу пропадаешь…
Мишин занервничал:
– Опять ты Мариванна заводишь свою пластинку: не помогаю, дома не бываю. Работа у меня такая – лесная. Она и кормит, и поит, и, вишь, стиралку подбросила.
Наконец, чихнув карбюратором, мотор зарокотал; ожили, качнулись стрелки приборов. Мишин обрадовался, до упора выжал акселератор – рёв мотора был ему более приятен, нежели упрёки жены. Но прежде чем включить передачу, он всё же открыл дверцу, подозвал жену и со всей возможной нежностью погладил её шершавой ладонью по щеке. Он всегда так делал, когда не хватало слов.
«Газик» пылил по лесной дороге, а Иван, глядя на следы в колее, мысленно рассуждал: «Ох уж эта моя Мариванна, всем-то она не довольна. В доме и телевизор есть, и ковёр на стене, и палас на полу. В хлеве поросята хрюкают, корова с телком стоят, куры, гуси бродят по двору. Чего ей ещё – вся скотина есть, только ухаживай. Ан, нет. Мариванна хочет, чтоб я ходил за ней по пятам с вёдрами…»
К полудню Мишин подъехал к райзаготконторе.
Дело решилось быстро, они с завскладом вошли в склад, где на стеллажах и прямо на полу лежит всякий завозной дефицит. Юлия – так звали кладовщицу, окинув Мишина взглядом блестящих черносмородиновых глаз, спросила:
– Ну, Иван, какую машину берёшь?
– Мерседес! – хохотнул Иван.
– Не молодой ведь, уж, – хихикнула и Юля.
– Справлюсь! Старый конь борозды не портит, – вспомнил поговорку Иван.
– Но и глубоко не пробороздит, – ввернула завскладом.
Посмеялись так, и Мишин сказал:
– Моя Мария Ивановна желает стиралку компактную, чтоб лёгкая была.
– Тогда бери «Ригу», она в самый раз.
Мишину захотелось посмотреть на неё тут же. Распаковал коробку, откровенно залюбовался блестящими никелированными деталями «Риги».
– Хороша машина, – воскликнул невольно. – Мариванне понравится.
– Ну и на здоровье! – напутствовала Юля.
Дорога домой пролегала через посёлок лесорубов Лебяжье, там у Мишина есть друзья и знакомые. Непременно остановят, поинтересуются жизнью, делами. И потому Иван не стал прятать машину в упаковку – всё равно придётся показывать.
Скоро показались деревянные дома Лебяжьего. И первым, с кем свела судьба Мишина, оказался технический руководитель лесорубов. А на селе технорук, как говорят, звучит гордо.
Иван притормозил, и поприветствовал товарища. Тот, крепко пожав руку, заглянул в салон машины. Лицо его вздрогнуло и вытянулось от удивления.
– Иван, это что, стиральная?
– Да, «Рига». Решил вот жене маленький подарок сделать, – с деланным равнодушием отозвался Иван.
– Вот так ма-аленький подарок! – протянул технорук.
– Теперь такую вещь и за большие деньги не купишь. Где достал-то?
– Есть места, – отшутился Мишин.
Подошли любопытствующие. Среди них и знакомый мужик по прозвищу Заноза, получивший кликуху за ноющий сварливый характер.
