Терентий Петрович с палочкой и корзиной в руках, в поиске ранних грибов, шёл по лесу. Удалившись от поля в лес, он решил передохнуть, как вдруг увидел в ямке что-то пушистое; то был цыплёнок лесной птицы, лежавший без движений. Терентий взял птенца в руки, размышляя: «Живой он – или нет»? Однако, цыплёнок, почувствовав тепло рук, открыл мутные глаза.
«Живой! – обрадовался старик, – как ты попал сюда, где твоя мамка и сёстры?» – в волнении спрашивал Терентий Петрович. Зная, что ответа не последует, стал предполагать – похоже, найдёныш является представителем отряда куриных – будущий лесной петух Терентий. «Ну, пошли домой, Терентий, ты в яме-то наверняка изголодался» – засунув петушка за пазуху, старик, забыв о грибах, прямиком зашагал к деревне.
В избе Петрович поднёс петушка к усатой морде кота, приговаривая: «Давай знакомься, Барсик. Это твой новый друг – Терентий. Смотри не вздумай обидеть! – Понял»?.. Кот, лениво открыв глаза, брезгливо понюхал незнакомца и отвернулся. «Дак, понял, али – нет»? – повторил Петрович. Барсик с недовольным видом, удалился под лавку. «Ну, то-то же»! – вздохнул хозяин.
Терентий Петрович, добывая корм петуху, бродил по траве, выискивая червячков, кузнечиков и разных других букашек. Со временем опекуну удалось приучить птицу клевать кашу из злаковых культур, этот рацион в меню намного облегчил добычу еды.
Время шло. В палисаднике стала желтеть трава. В лесу падал красный лист. Утра стали туманны, всё яснее проявляет себя осень. Повзрослевший крылатый Терентий, сидя на подоконнике, с грустью поглядывает на густую рощу.
Старик догадывается: «Заскучал петух по родным местам, душа рвётся к сородичам. Ну, выпущу я тебя на волю, как она встретит тебя. Ты, поди, и летать-то разучился? – грустно думает Петрович. – Ладно, уж, айда – на свободу». Но, прежде чем отпустить птицу, Петрович окольцевал ногу Терентию красной капроновой нитью – на память.
5
С тех пор, как Терентий Петрович расстался с пернатым тёзкой, прошёл год. Народ говорит: «Старики – стареют, а молодые – молодеют».
Как всегда, осень разодела лиственные леса в праздничные цвета – последний наряд прощания с тёплым сытым летом и, в скором времени, встречей с предстоящей зимой и испытанием, долгие месяцы стоять берёзам, осинам, липам, – голыми на ветру и морозе. Только густые ели и сосны, черно-зелёной стеной сохраняют своим цветом верность лету.
В палисаднике грасногрудые пришельцы с севера бойко тормошат красные кисти рябин. До этого плоды старой рябины оккупировали дрозды, но с резким похолоданием, они поспешили в южные регионы, разминувшись со снегирями, где-то на воздушных путях.
Петрович с детским любопытством созерцает на пир и шумное движение северных гостей.
Как-то печник рассказывал о снегирях: «Из ягод рябины, если их настоять в посуде, получается хорошее красное вино. Снегири не спроста любят рябину, на Севере её нет – потому они, не жалея крыльев, сюда к нам летят, а красная грудь снегирей подтверждает зависимость к алкоголю – вот так я думаю».
Петрович, на подобные разговоры про Божьих птах, спорного ответа не давал: «И чего только люди не придумают – на чужой роток не накинешь платок», – усмехался он. Увидев тетеревов, восклицал – «вон, тетерева опять на кормёжку прилетели»!
Десятка четыре чёрных петухов и серых курочек, прилетевших на кормёжку, густо облепили вершины рощи. Радостная мысль согрела душу старика, ведь среди этих в чёрных фраках джентльменов, находится и его тёзка – Терентий.
Чем позднее становится осень, тем дольше тетерева сидят на кормовых деревьях, если не потревожит их сильный ветер. А в тихую погоду, насытившись, они сидят нахохлившись, как будто дремлют, до глубоких сумерек, и потом спускаются на землю на ночлег.
Иногда в зимние бураны спящих в снегу птиц заносит снегом. Среди зимы случаются оттепели, а потом приходят морозы и вся пернатая братия оказывается в снежной ловушке. В этих обстоятельствах птицы становятся лёгкой добычей волков и лис, которые отыскивают лакомую добычу чутьём.
Зима – трудная пора для осёдлой пернатой птицы. Дожившие до весны птицы преображаются, и каждое утро встречают утреннюю зарю, восход солнца, искусством вокала своих предков.
Начнёт сильно припекать солнышко, разогреется остывшая кровь в тетеревах, проснётся безотчётное стремление к совокуплению с самками, и самцы начинают токовать, то есть, сидя на деревьях, испускать звуки, похожие на воркование, бормотание и гусиное шипение: «Чуффы, чуффыш»! – слышное далеко в тишине утренней зари.
Косач сначала токует не подолгу тихо, вяло, как будто бормочет про себя, и то после сытного завтрака, набивши полный зоб почками. С прибавлением тепла он токует громче, дольше, азартнее и, наконец, доходит до исступления: шея его распухает, перья на ней поднимаются, как грива, брови краснеют. До восхода солнца они похватают немного корма (видно, и птице не до пищи, когда любовь на уме), слетаются на избранное заранее место. Таким местом бывает поляна в лесу или открытое поле. Места сбора птиц называют током или токовищем. Многие тока на постоянном месте бывают многие годы, если на этот праздник не придёт худой человек с ружьём и не убьёт главного хореографа – токовика, шум пернатой свадьбы слышен далеко.
Терентий Петрович встаёт рано, тепло одевшись, выходит за калитку, присядет на скамеечку и подолгу слушает звуки лесной музыки. Когда – то он преподавал в школе русский язык и литературу. О природе Петрович помнит много стихов, например, стихи поэта Анатолия Вагина, посвящённые весне:
Весной мне ночами не спится.
Гоню я бессонницу прочь.
Но стоит уснуть – и приснится
Опять же весенняя ночь:
То с яркой мерцающей Вегой
И бисерным Млечным Путём,
То с шорохом талого снега
Под тёплым коротким дождём.
Но только не в городе спящем
Под мягким огнём фонарей,
А где-то в нехоженой чаще,
В заветном краю глухарей.
Как будто на лапнике мелком
Лежу я у жаркой нодьи.
С сосны любопытная белка
Глядит на доспехи мои.
Зайчишка гнусаво бобочет,
Шуршит, задевая кусты.
Невидимый филин хохочет
За плотной стеной темноты.
С далёких полян долетает
Приглушенный говор ручья…
Природа зарю ожидает,
Зарю дожидаюсь и я.
Чтоб встретить чудесную птицу,
Поющую гимны весне.
Весной мне ночами не спится —
Я бодрствую даже во сне.
Терентий Петрович не охотник, не одобряет добычу птиц, но читая эти строки, ему становится хорошо, словно ангел приголубил, душу согрел: «Весной мне ночами не спится – я бодрствую даже во сне» – мысленно повторяет фразу Петрович. Но у поэта есть стихотворение, посвящённое специально тетеревам:
Отведав алой ранней клюквы,
Усевшись зобом на зарю,
Тетерева бормочут буквы
По боровому букварю.
«Бу-бу, бу-бу» – настала осень.
«Гу-гу, гу-гу» – придёт весна.
«Чуффыш, чуффыш» сквозь зелень сосен
Рябина красная видна.
Но видно ль им, беспечным птицам,
Как к ним лощинкой небольшой
Крадётся рыжая лисица,
Сливаясь с жёлтою травой?
А мне её прекрасно видно.
Вот жаль не в срок, не куний мех.
И, право, чуточку обидно,
Что выстрел дать придётся вверх.
К сожалению, на свадьбы пернатого «народа» приходят плохие, жадные до дичи люди. Таким не до любования живыми сценами природы, её весенним преображением, и продолжением рода будущего поколения всего живого и в лесу, и в поле.
