У Аркадия на плече ружьё. Они идут с Ольгой лесом, обходя валёжины, и мирно беседуют. То, что называется духовной безграмотностью, Аркадий Семёныч её ликвидировал. Священное писание прочитал и задумался. Но, оставаясь при своих убеждениях, всё же хотел поговорить с верующей Ольгой, особенно о видении покойных родителей. Этот сон, как болячка, не давал ему покоя. И преодолев застенчивость, он заговорил:
– Тетя Оля, я покойных родителей видел во сне, плакали почему-то они. На меня какие-то грязные люди нападали. Видел сияющий крест, хотел оборониться им, а в руки взять не мог. Не могли бы вы объяснить видение?
Ольга, не замедляя шагов, молчала.
– Вспомнил!.. возле родителей были ангелы, а я стоял один – без ангела.
– А вы крещёный ли? – спросила Ольга.
– Нет, не крещёный я.
– Так-так, – пожалела старая женщина и стала Аркадию объяснять: – При крещении Бог даёт каждому человеку ангела хранителя, и он незримо охраняет человека всю жизнь и даже после смерти. Так и выходит – вы стояли перед родителями один, без ангела. А некрещёному животворящий крест в руки не взять. Не нравится мне это видение, как бы беды не случилось. А поминаете ли вы родителей своих, на кладбище бываете?
У Аркадия похолодело в груди. На кладбище он не был очень давно, служба поглотила его всего, отдохнуть времени нет. Выходит – забыл он родителей, давших ему жизнь. В глубине души он ругал себя за неблагодарность, ведь придёт и его время, так неужели его дети вот так же забудут его? Аркадий Семёныч вспомнил прочитанную заповедь Господню: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе хорошо было и чтобы ты долго жил на земле».
Он услышал голос богомольной Ольги:
– Почитать родителей – значит, любить их, помогать им в трудах, повиноваться им, не оскорблять их ни словом, ни поступками, заботиться о них, когда они находятся в нужде, а особенно во время их болезни. Почитать отца твоего и мать твою – это не только призыв любить всех, надо сначала любить тех, кто к нам ближе. Почитание родителей и внимание к их советам – это основание культуры. Неуважение к ним – начало распада всякого человеческого общества.
Майор обожгли нехорошие предчувствия, он побледнел. Стала мучить мысль о частых ранениях. Почему-то его коллеги приходят домой без ранений, а ему частенько приходится попадать в госпиталь. Неужели это с чем-то связано?
От грустных размышлений майора отвлекла Ольга:
– Я мужу своему покойному часто говорила: «Гриша, сходи в родительский день на кладбище, помяни родителей, сделай им радость». Он что-то бурчит про себя: «Что толку, их не вернёшь». Однако надевал свои галифе, любил галифе носить, и уходил. А приходил домой пьяным. «Гриша, был ли ты на кладбище?» – «Нет, не дошёл, мужиков у магазина встретил, там и помянули батьку».
Домой-то он в таких случаях приходил грязным, – продолжала Ольга. – Стираю галифе, а сама его вразумляю: «Гриша, нельзя так напиваться, терять рассудок, а дьяволу только это и надо, вселяется он в душу и хочет сгубить человека». А Гриша мотнёт головой и крикнет: «Нет возле меня ни ангелов, ни чертей, врёшь ты всё!»
– Конечно, пьяному море по колено, – согласился Аркадий.
– Так оно и получилось, – всхлипнула Ольга. – Утонул мой Гриша. А ведь жалеют его люди, не было в районе лучшего плотника, пчеловода. Когда не пил, больно ласков был, всё разговаривал, всё норовил людям добро делать.
На болоте клюквы много, но Аркадий Семёныч любит собирать её на выбор, переходя от кочки к кочке. Увлекшись, он иногда долго ищет оставленные вещи, а сегодня он оставил ружьё, чтобы не мешало при сборе. Аркадий частенько поглядывает в сторону Ольги, чтобы не потерять её из виду.
Женщина присела на корточки, светятся глаза – ягоды крупные, сладкие.
В этой глухомани из-за толстой суковатой коряжины за женщиной наблюдает пара желто-коричневых глаз. Там стоит фигура, так похожая на человека. Медведь вышел из укрытия и привлёк внимание Ольги. Она оглянулась и привычно перекрестилась.
Аркадий Семёныч увлечённо горсть за горстью бросал в корзину спелую ягоду. Он, разогнувшись, давая отдохнуть спине, встал во весь рост и увидел медведя. Зверь был от него в сотне шагов. Аркадий замер, он впервые видел такую огромную живую бурую массу. Первую минуту охотник чувствовал себя неподвижной статуей, но в нём победил бойцовский характер. Майор в поисках ружья бросился вправо-влево, а когда нашёл двустволку, зарядив её жаканами, жадно хватая воздух, как пёс на гону, прибежал, но медведя уже не было. Дрожа всем телом, он зорко смотрел по сторонам. А старая Ольга даже не оглянулась.
11
Утром знакомые звуки лесорубов огласили тайгу. Автобус, проезжая мимо пасеки, притормозил. Позвали Аркадия Семёныча. С ним заговорил беззубый тракторист:
– Здрасте, Аркадий Семёныч! – звонко и бойко крикнул он.
– Приветствую всех, – улыбнулся майор.
– Как охота? – спросили лесорубы.
– Пока положительного результата нет, грабитель не какой-нибудь простачок.
– А я вам, Аркадий Семёныч, кислого молочка привёз, – беззубо улыбнулся тракторист. – Пейте, а банки на обратном пути заберу.
Аркадий, взяв банки, вернулся в избушку со словами:
– Кефир – это моя страсть! – громко объявил он и стал жадно пить.
– Аркаша, то, что ты называешь в этой банке кефиром, я считаю жирным продуктом деревенской бурёнки. Так что будь осторожен, не увлекайся, это не пиво.
– Это ещё почему?
– К молоку деревенской коровы надо привыкать постепенно, в противном случае может произойти нечто!
– Извержение, что ли, метеоризм? – хохотнул Аркаша.
– Потом сам разберёшься, что именно. Тебе будет виднее! – предупредил Иван.
Сегодня решили ульи с пасеки убирать в омшаник на хранение до весны. Работы на целый день, ульи с пчёлами и мёдом, тяжёлые, а для приманки медведю хватит и одного оставленного улья. Ольга указывала, какую пчелосемью нужно унести первоочерёдно, а мужчины, прихватив улей, уносили его в омшаник. Омшаник – бревенчатое сооружение, врытое в землю, и очень напоминает блиндаж с наглухо закрывающейся толстой дверью.
Настроение хорошее, работается с огоньком. Аркадий шутит. Вот присел на подвернувшуюся колодину, раздымил сигарету и принялся рассказывать быль, услышанную им в народе.
– Жил в деревне мужик. Не ладилось у него с женой: имел недостаток – любил выпить. А поскольку жена ему в этом не способствовала, то он не помогал ей по хозяйству, и всю домашнюю работу выполняла она сама. Денег для праздника души у мужика не было. Решил он себя от такой невесёлой жизни освободить. Пошёл искать верёвку. Зашёл в хлев, ищет… Пошарил в кормушке, куда сено корове подают, и рука его коснулась стеклянной ёмкости. С замиранием сердца поднял бутыль, как ребёнка. Понюхал – перегон. Заохал, себя ругая: «Ведь если бы удавился, кто бы всё это выпил – целое ведро!» Выпил тут же, посидел и сам себе заметил: «А жизнь – то налаживается!»
