Фонд выделяет ежегодные гранты, равные десятой части всего бюджета США, на оказание помощи. В 2006 году друг Гейтса (и один из попечителей Фонда) Уоррен Баффетт пообещал передать Фонду акции в его холдинге Berkshire Hathaway на 34 миллиарда долларов (В 2010 году казна Фонда пополнилась благодаря пожертвованию Баффетта примерно на 37 миллиардов долларов). В Фонде работает 1200 сотрудников, и с момента появления, по состоянию на сентябрь 2014 года, было распределено 31,6 миллиарда долларов, включая 3,6 миллиарда за один лишь 2013 год, израсходованных на проекты в более чем ста странах мира. Собственные финансовые дела Гейтса также не должны прийти в упадок, чтобы деньги не иссякали еще на протяжении долгого времени. Гейтс намерен передать 95 % своего состояния Фонду с условием, что эти средства будут потрачены в течение двадцати лет после его смерти либо после смерти Мелинды (в зависимости от того, что произойдет позже).
Гейтс настоял на том, чтобы организация действовала в рамках того же энергичного подхода, что он требовал от Microsoft. Он чувствует себя вознагражденным за эти усилия. Как сообщил Гейтс журналу Businessweek в 2009 году, он «обнаружил те же волшебные составляющие, что заставляли любить работу в Microsoft …». «Мне приходится учиться новым вещам. Собирать вместе лучших людей, рисковать, чувствовать, насколько значительным может быть результат, – вот то, что объединяет мою предыдущую и нынешнюю работу».
Вызов, который бросают запутанные проблемы, поиск логических решений и преодоление широко распространенного скептицизма с тем, чтобы внедрить эти решения, – вот то, что является общим в его коммерческих начинаниях и деятельности в качестве филантропа. Как и следовало ожидать, когда речь идет о такой влиятельной организации, у Фонда хватает критиков. Было немало претензий его инвестициям, причем кое-кто обвинял Фонд в поддержке компаний с не самой лучшей репутацией с точки зрения защиты окружающей среды или деловой этики. В частности, звучали утверждения, отвергнутые Гейтсом, что средства направлялись фармацевтическим компаниям, не желающим поставлять их продукцию в развивающиеся страны за разумные деньги.
Гейтс, однако, признает, что случайные промахи неизбежны. В ежегодной информационной рассылке Фонда за 2009 год Билл и Мелинда пишут: «Недостаточная обратная связь означает, что мы как Фонд должны быть еще более внимательными при выборе целей и быть искренними сами с собой в тех случаях, когда их не удается достичь». В книге 2011 года «Чтение со звездами. Чествование книг и библиотек» Гейтс признает: «Знаете, многое в филантропии идет не слишком успешно». Тем не менее за свою короткую историю Фонд способствовал ощутимым переменам к лучшему – от инновационных библиотечных проектов в Соединенных Штатах до международных программ по вакцинации, которые позволили сохранить сотни тысяч, а быть может, и миллионы жизней.
Гейтс, начав с нуля, стал крупнейшим игроком на технологическом рынке, и ему удалось сделать то же на поприще филантропии. Как заметил один из экспертов в этой области Майкл Эдвардс, «сфера благотворительности может обескровить сама себя, выставляя все в слишком мрачном свете… Гейтс предложил более позитивный подход. Он стал образцом для подражания и крупнейшим филантропом».
Креативный капитализм
Какую бы степень эгоизма мы ни предположили в человеке, природе его, очевидно, свойственно участие к тому, что случается с другими, участие, вследствие которого счастье их необходимо для него, даже если бы оно состояло только в удовольствии быть его свидетелем.
Адам Смит, «Теория нравственных чувств», 1759
В 2008 году Билл Гейтс выступил на представительном Всемирном экономическом форуме в Давосе, где рассказал о своей теории «Креативного Капитализма», дающей надежду преодолеть многие из проблем, с которыми борется его Фонд. В основе своей эта теория содержит идею о том, что государственные, частные и некоммерческие организации работают вместе (существенное отличие от классической модели американского капитализма), чтобы создать систему, в которой вознаграждаются усилия тех, кто стремится преодолеть глобальные вызовы. Как он сказал собравшимся в Давосе: «Этот гибридный двигатель, состоящий из расчета и заботы о других, может послужить гораздо бόльшему кругу людей, чем просто корысть или содействие отдельно друг от друга».
В значительной степени это перекликается с теориями Адама Смита, одного из отцов основателей современной экономики, а в особенности – с идеями, выраженными в его основополагающей работе «Богатство народов». Гейтс поясняет:
«Кто-то может возражать против подобного типа рынка, основанного на социальных переменах, сказав, что, объединяя чувства и расчет, мы не увеличим благосостояние, а, напротив, сократим его. Креативный Капитализм связывает воедино заботу о судьбе других людей с нашими собственными интересами так, чтобы в выигрыше оказались все».
Это были сильные слова, учитывая, что сказаны они такой «иконой» американского капитализма, как Гейтс, построившим свой бизнес с нуля, чтобы стать самым богатым человеком на планете, признававшимся в том, что он является приверженцем капиталистической модели. Например, в книге Синтии Кроссен «Богатые. Как они стали ими», вышедшей в 2000 году, в частности, есть такая цитата Гейтса: «Люди недооценивают эффективность капиталистических механизмов, удерживающих в узде зарвавшиеся компании. Даже самые преуспевающие». Поэтому было особенно впечатляющим услышать от него, что финансовые инструменты сами по себе как триггер перемен не могут преодолеть все общественные проблемы. «Прибыль не всегда достижима, когда бизнес пытается обслуживать наиболее бедных», – говорит Гейтс. Он предполагает, что рынок на самом деле может стимулировать социальные перемены, не руководствуясь лишь соображениями выручки. Компании могут извлечь выгоду, которая не обязательно должна сразу выражаться в финансовых показателях. «В подобных случаях должен быть другой рыночный стимул, – продолжает Гейтс, – и этот стимул – признание. Признание укрепляет репутацию компании и воздействует на клиентов. Прежде всего привлекая в организацию хороших людей».
Его приверженность креативному капитализму непосредственно перетекает в область интеллектуальной собственности, которая оказывается особенно спорной из-за неопределенности границы между личным интересом, обусловленным капитализмом, и стремлением к общественному благу. Наиболее оголтелые критики Гейтса доходят до того, что считают его соучастником сговора элит развитых стран, защищающих свои патенты и порабощающих более отсталые нации путем дорогостоящего лицензирования жизненно важных лекарств и сельскохозяйственных технологий. Подобные утверждения вполне можно охарактеризовать как параноидальные. Гейтс признает, что вне зависимости от того, какой сектор технологий мы рассматриваем, – от близкой ему индустрии ПО до фармакологии и аграрного сектора, – научные разработки и исследования обходятся очень дорого. Поэтому ясно, что инвесторы нуждаются в возврате своих средств.
Хотя технологические достижения сделали мир лучше для всех (в частности, Гейтс возлагает огромные надежды на биотехнологии, рассчитывая, что они продолжат динамично развиваться), степень и скорость этих улучшений была неодинаковой. Как он выразился, «наибольшие изменения увидели те, кто менее всего нуждался в них, а те, кто нуждался более всего, увидели самые незначительные улучшения, и это особенно справедливо в отношении тех, кто живет менее чем на один доллар в день». Он описал часть этой проблемы так:
