Мгновение Кэрри смотрела на него, гадая, что это могло быть, и почувствовала странный трепет, почти удар током. Потом ее захватило по-настоящему сильное чувство дежавю.
Она поняла, что уже видела этот сверток раньше.
По рукам побежали мурашки. Сердце застучало пугающе быстро. Она испуганно закрыла глаза, сделала глубокий вдох, надеясь успокоить дыхание.
А когда открыла глаза, сверток в белой папиросной бумаге все еще лежал на дне чемодана. Такой знакомый. Дрожащими руками она взяла его. Он был легким, как перышко.
Опустившись на залитый золотистым солнечным светом пол, Кэрри почувствовала, как перехватило горло и бешено забился пульс, едва она положила сверток на колени.
Она не знала, сколько просидела вот так, боясь развернуть упаковку. Только когда на мягкой бумаге остался след от упавшей слезы, поняла, что пришел момент, который она так ждала и которого боялась.
Она точно знала, что найдет, открыв сверток.
Она уже вспомнила.
Вспомнила все. До мельчайших подробностей, разбивших ей сердце.
Глава 10
Пятью месяцами ранее, в Сиднее
– Извини за не слишком хорошие новости, Кэрри.
Врач, сидевший по другую сторону стола, поправил галстук-бабочку прежде, чем закончил выносить приговор. После анализа результатов компьютерного сканирования и рентгена он обнаружил у нее недоразвитость матки. Это оказалось настолько серьезно, что могло привести к тому, что у нее не будет детей.
К сожалению, проблему невозможно было решить даже хирургическим путем, и, хотя ее овуляции были регулярными, отклонений в яйцеклетке не наблюдалось, матка не сможет выносить беременность. Поэтому он не предлагал ей ЭКО.
Она никогда не родит.
Никаких шансов зачать ребенка.
Ни одного.
Никогда.
Это было невыносимо. Кэрри слышала слова врача, теоретически его понимала, но шок парализовал ее от головы до ног. Судьбоносное сообщение выстрелило в нее, как пуля. Все было бессмысленно, уцепиться не за что.
В сером тумане сомнения она поблагодарила врача за беспокойство.
Он выглядел несколько встревоженно.
– Вы побледнели, дорогая. – Наклонившись, он нажал на кнопку на столе. – Сузи, не могли бы вы принести миссис Кинсайд чашку чаю?
– Мне не нужно чаю, – запротестовала Кэрри.
– М-м-м, Сузи, чай отменяется. – За очками в золотой оправе светились симпатией его серые глаза. – Может быть, стакан воды?
– Нет, я не хочу пить, спасибо. Со мной все в порядке.
Врач выглядел встревоженным.
– Эта новость настоящий шок, я понимаю. Обсудите ее с мужем. И возможно, вы захотите проконсультироваться со специалистом. Есть несколько хороших людей, с которым я могу вас свести.
– Спасибо. – Кэрри говорила на автомате. – Я подумаю об этом.
Врач принял ее заверения и проводил до двери. В холле у стола администратора Кэрри протянула кредитную карту и карту медицинского страхования улыбающейся девушке за столом.
– Вас записать на новое посещение? – поинтересовалась девушка.
Кэрри отказалась. Не будет никаких новых посещений. Она машинально сложила полученный рецепт в аккуратную кожаную сумочку. Убрала карточки в яркий цветной кошелек.
Не глядя ни направо, ни налево, она прошла мимо сидевших в очереди будущих мамочек. Автоматические стеклянные двери раскрылись перед ней, и она вышла на залитый солнцем тротуар Сиднея.
Был жаркий яркий день конца весны. Мимо спешили машины. Кэрри видела красные крыши, разогретые на солнце. В соседних садах разбрызгивали мягкие капли фонтаны, цвели красными рождественскими цветами кусты в Новом Южном Уэльсе.
Мир выглядел таким же, как час назад, когда она приехала на прием. Но врач только что сказал, что ее мир полностью изменился. Ничего из того, что они планировали с Максом, не случится.
В это все еще трудно было поверить. Поверить, что это реальность.
Она забросила ручку сумки на плечо и пошла по тротуару к станции метро. Шуршание шин по асфальту и стук ее каблуков по бетону были городскими звуками, так отличались от криков зимородков или стука лошадиных копыт о твердую землю.
Кэрри чуть не улыбнулась, поняв, что деревенский шик стал ее жизнью.
Она пыталась не думать о Максе, ее красивом, загорелом муже-ковбое, но его образ внезапно возник в голове и затронул сердце. Мысль о нем прогнала онемение в теле; на смену пришла такая пронизывающая боль, что она едва не споткнулась.
Макс никогда не станет отцом.
В Риверсли-Даунс не будет больше Кинсайдов, и это после пяти поколений, живших там.
«О, Макс, дорогой, прости меня».
По щекам Кэрри потекли слезы, пришлось рыться в сумке в поисках бумажных носовых платков и солнечных очков, прежде чем продолжить путь. Дойдя до станции, она поняла, что не может пойти к матери.
Она никому не сказала о походе к врачу. Ни Максу, ни родителям. Она вообще не была готова разговаривать с ними об этом.
Она все еще пребывала в шоке. Ей требовалось время прийти в себя, если это вообще возможно. И место, где она могла бы все обдумать.
Имело смысл сесть на поезд в город. Кэрри даже в метро не снимала солнечных очков. На остановке у набережной она вышла из вагона и смогла сесть на паром за секунду до его отправления. Паром был переполнен, но она нашла место на верхней палубе с отличным видом на блестящую на солнце гавань.
И уже тут, на сильном ветре, обдувавшем ее лицо и раздувавшем волосы, крепко скрестив руки на груди, она позволила себе обдумать каждую ужасную деталь, которую ей сообщил врач.
Кэрри подозревала, что у нее могут быть проблемы, поэтому и обратилась к городскому специалисту, уверенная, что врач предложит ей решение. Сегодня существует очень много способов помочь при бесплодии. Она ждала, что он предложит ей лечение эндометриоза или расскажет о возможности ЭКО. Она даже была готова к хирургическому вмешательству.
Было так тяжело поверить, что ничего нельзя сделать.
Ничего.
Как все это выдержать?
И где найти силы, чтобы рассказать об этом Максу?
Она чувствовала себя еще более несчастной, потому что вчера купила детский костюмчик. Кэрри увидела его в витрине магазина, хотя и опасалась, что, купив его до визита к врачу, бросает вызов судьбе. Но он был такой красивый, в винтажном стиле, на бретельках, пристегивающихся к передней части полукомбинезона. Кто бы устоял.
«Костюмчик прекрасно подойдет к крестинам», – решила она. Белый и такой простой, что подошел бы как девочке, так и мальчику.
