Глава 16
Москва - Рябинки. Полгода тому назад
Вечером того же дня, после встречи со свекром, Феодора вызвала такси до Рябинок.
Стемнело рано. Ветер с дождем бил в лобовое стекло, расплывчатые огни пробегали мимо. Водитель попался молчаливый, угрюмый, крутил баранку да следил за дорогой. Свет фар вырывал из тьмы узкий конус пространства, заполненный летящими каплями.
Феодора боролась с дремотой. Что она застанет, вернувшись внезапно и без предупреждения в поместье? Время пролетело незаметно, и вот уже показались высокий забор, ворота корнеевской усадьбы.
- Здесь? - полуобернувшись, спросил таксист.
Она расплатилась, вышла из теплого салона в ночную сырость. После ее звонка на пульт охранник открыл калитку. Он не скрывал удивления:
- А Илья сказал, вас раньше послезавтра не ждать.
- Соскучилась, - торопливо бросила Феодора. - Не вытерпела. Владимир Петрович дома?
- Да, - кивнул охранник, провожая ее к крыльцу. - Ох и льет! - сокрушался он. - Думал, ветер тучи разгонит. Не тут-то было!
Он ворчал, держа над хозяйкой зонт, а она подняла голову, взгляд ее упал невольно на окна второго этажа. В комнате, которая всегда была заперта, кто-то был - между плотными шторами просачивался тусклый свет. Или показалось? Дождь усилился, коттедж на фоне черного неба, окруженный слабым серебристым сиянием, был похож на скорчившегося от холода монстра, нижняя часть которого застряла в земле, а верхняя, увенчанная остроконечной шапкой, тонула во тьме. Непогода завывала и причитала над этим зловещим уродцем, распустив свои водяные космы.
Входная дверь оказалась закрытой, пришлось ждать, пока Матильда подойдет, впустит хозяйку.
- Я могу идти? - спросил охранник.
Феодора жестом отпустила его. Над крыльцом висел фонарь, раскачивался от ветра, в желтом его сиянии сверкали дождевые струи.
Матильда отворила, попятилась.
- Не ждали? - усмехнулась Феодора. - Владимир Петрович у себя?
Домработница помотала головой - не понимаю, мол.
- Все ты понимаешь! - прошла мимо нее в просторный холл хозяйка. - А зачем притворяешься, пока не знаю. Но я разберусь!
Она сбросила мокрое пальто, поднялась по лестнице на второй этаж. Матильда семенила следом. Феодора резко остановилась, повернулась.
- Чего тебе? - спросила недовольно. - Иди занимайся своими делами.
Домработница потопталась, теребя руками накрахмаленный фартук, и двинулась прочь.
- Так-то лучше, - пробормотала Феодора. - А то взяла моду самовольничать! Шагу нельзя ступить без ее надзора.
Матильда спустилась вниз и стояла, подняв голову вверх. Куда пойдет хозяйка?
- Ах ты, бестия! - возмущенно прошипела та. - Тайный агент, а не прислуга.
Жена Корнеева отошла от перил и прислонилась к стене, став недосягаемой для взгляда Матильды. Постояла, успокаивая дыхание. В доме царили настороженная тишина, полумрак. Владимир затаился в своем кабинете, не вышел встречать супругу. Или успел уснуть?
Феодора на цыпочках подошла по коридору к двери в комнату, откуда проникал на улицу свет, осторожно повернула ручку. Черта с два! Заперто. Она приникла ухом к щели, прислушалась. Казалось, за дверью кто-то дышит…
«У меня разыгралось воображение, - подумала Феодора, стараясь уловить движение в пустой комнате. - И нервы! Кто там может быть? Разве что мыши снуют под полом».
Никакого света не пробивалось - ни снизу, под дверью, ни сквозь щели.
Феодора разозлилась на себя, сбежала вниз, к Матильде. Та поспешно принялась накрывать на стол.
- Ужинать не буду, - выразительно двигая губами, заявила хозяйка. - Приму душ - и спать.
Ванная была оформлена в духе римской бани: плитка под мрамор, колонны, орнамент. Феодора даже под горячими струями не скоро смогла унять дрожь. Облачилась в длинный махровый халат, пошла в спальню. Легла лицом к двери. Сон не шел.
Она поймала себя на том, что хочет запереться изнутри. Глухую тишину нарушало монотонное тиканье часов - убаюкивало. Феодора уснула незаметно, ей казалось, она начеку: все слышит и видит. Во сне она бродила по дому, в темноте натыкаясь на запертые двери, и не могла найти выход…
Проснулась, словно ее разбудил кто-то невидимый, села на кровати - от страха сердце прыгало в груди. В доме происходило тайное движение: скрипы, шорохи, иные звуки непонятного происхождения. Босая, Феодора подкралась к окну, отодвинула штору… дождливую ночь освещал свет фар автомобиля, выезжающего со двора. Ворота открылись и закрылись. Все стихло, успокоилось.
Несмотря на духоту, жену Корнеева сотрясал озноб. Повинуясь безотчетному порыву, она придвинула кресло к двери и только потом легла, укрылась одеялом с головой.
Утром она запуталась - где была явь, где сон, поди отличи! То ли от нервного напряжения последних недель, то ли от пережитого ночного страха Феодора заболела. Слабость, сильный жар; вставать с постели не хотелось.
Матильда не знала, как ей угодить. Владимир проявил нежную заботу, послал Илью в райцентр за фруктами и лекарствами, сам принес жене горячий чай и молоко.
- Илья куда-то ездил ночью? - как бы между прочим, спросила она.
- Ночью все спали, милая, - слишком спокойно ответил муж. - Тебе что-то приснилось.
- А свет в окне второго этажа? В комнате, которая всегда заперта?
- Какой свет? - удивился Владимир. - У тебя жар! Высокая температура. Кстати, почему ты вернулась? Говорила, побудешь с родителями.
- Захотелось домой. - Феодора опустила глаза. - А ты даже не вышел встретить!
- Я рано уснул. В дождливую погоду у меня болит голова.
Проваливаясь в беспамятство, Феодора видела над собой то склонившегося минойского вельможу, то минойскую жрицу с лабрисом в унизанных золотыми браслетами руках. Жрица медленно заносила над ее головой ритуальный топор с двусторонним лезвием. Феодора в ужасе пыталась закричать, но из одеревеневших губ вылетали лишь слабые стоны.
Приходя в себя, она спрашивала Владимира, кто здесь был.
- Где? - в изумлении оглядывался он. - В твоей спальне? Ты бредила, дорогая. Тебе показалось.
Феодора собиралась поговорить с Ильей, расспросить его о ночной поездке. Но слабость и недомогание помешали ей сделать это в тот же день, а потом страх притупился, потерял остроту, показался проявлением болезненного состояния. Пожалуй, водитель только посмеется над ее глупыми вопросами. И вообще излишняя подозрительность присуща людям с расшатанными нервами. Феодора считала себя уравновешенной, рациональной и трезвой. Негоже и развеивать сложившееся у окружающих впечатление.
* * *
