- Хованин не живую змею имеет в виду.
- Мертвые не кусаются! - пошутил сыщик.
- Ты не остри, а шевели извилинами, - разозлилась Ева. - Свернувшейся змеей Олег называл лабиринт. Понимаешь? Он употребил иносказательное выражение.
- И как же лабиринт его «укусил», по-твоему?
- Не только его. Судя по некоторым фразам, Хованин был в тот момент не один. Например: «возник спор из-за веревок». С кем? Явно там присутствовали другие люди. Кто они? Вот еще: «мы расстались». Кто «мы»?
- Мы, они… Если верить Туркину, достававшему два года назад снаряжение для Олега, с инженером были Нана и… Проскуров? - предположил Всеслав. - А что означает фраза: «Яд, попавший в наши жилы при укусе змеи?» Она что, их всех перекусала?
- Глупости. Со спутниками Олега произошло то же, что и с ним. Какое-то воздействие оказало на них само подземелье. Возможно, речь идет о золоте и драгоценностях? Сокровища и есть тот яд, проникший в души кладоискателей? Золотая лихорадка не нами придумана. Жадность, доходящая до умопомешательства, иногда толкает людей на убийство. «Сумеречная зона» - это помрачение сознания, когда разум застилает пелена и он отказывается служить своему обладателю.
- Все равно непонятно, - вздохнул Смирнов. - Что они потом требовали у Хованина? Что пытались повторить год назад? Какой момент некоего ужасного заблуждения собирались предотвратить?
- Двенадцатое сентября… запись о встрече с кем-то у Симонова монастыря сделана примерно год тому назад, если учесть время, когда Олег набирал текст. Сейчас почти середина октября.
- Кто-то сам хотел умереть! Уж не Корнеев ли?
Они с Евой долго обсуждали «прощальную записку» инженера Хованина, спорили, высказывали противоположные суждения, делали парадоксальные выводы.
- Пора поговорить с Петром Корнеевым, - решил сыщик. - Поеду без предварительной договоренности. Придумаю предлог на ходу.
- А я займусь знаками, обнаруженными на своде подземелья, - предложила Ева. - Христианский крест - более-менее объяснимый символ. Монахи могли начертать его, защищаясь от бесов, коих, если верить легенде, они спроваживали под землю. Второй символ - «полумесяц рогами вверх» - мне незнаком.
- Рога дьявола! Бесы ведь рогатые.
- Я бы на твоем месте не шутила, - серьезно сказала Ева. - Знаешь, зачем Олег написал эти путаные заметки? Он оставил предостережение!
* * *
Праздность при обилии денег порой порождает у людей замысловатые фантазии. Это Смирнов знал по опыту. Поэтому предварительно навел справки о семействе Корнеевых, тщательно устанавливая подробности. Корнеевых действительно оказалось трое: отец, сын и супруга последнего, «роковая женщина».
Жена Корнеева-старшего умерла этим летом от застарелой болезни сердца. По свидетельствам врачей, кончина ее была естественной. Итак, в случае смерти Петра Даниловича наследником становится его единственный сын Владимир. Разумеется, если нет завещания, где отец как-то иначе распорядился принадлежащим ему имуществом и деньгами. Феодоре Корнеевой в случае гибели свекра придется убирать с дороги и собственного мужа, иначе полностью завладеть наследством ей не удастся.
Мотив для убийства есть и у Владимира: поскорее стать самостоятельным, выйти из-под опеки родителя, тратить накопленные средства по-своему. Мотив шаткий. При ближайшем рассмотрении отношений между Корнеевыми выяснилось, что отец ни в чем не ограничивал Владимира, денег ему давал сколько угодно, к тому же продолжал успешно управлять делами, к которым у сына совершенно не было интереса. С этой точки зрения Владимиру убивать папашу нет смысла - во-первых, на него свалится огромная ноша, непосильная для его натуры; во-вторых, он и так ни в чем не нуждается. Страсти к игре по-крупному за ним не замечено, к женщинам и наркотикам тоже, бизнес его не привлекает. Ему отлично живется под крылом папика!
Любимым местом времяпрепровождения Владимира в столице все опрашиваемые единодушно называли «Гюльсару» - заведение, соединяющее в себе ресторанчик в восточном стиле, экзотический ночной стриптиз-клуб и кальянную. Правда, женившись, младший Корнеев стал посещать «Гюльсару» все реже и реже, а последние полгода его там почти не видели.
Изнеженный, пресыщенный, рафинированный отпрыск богатого папаши, развращенный ленью и ничегонеделанием, развеивающий скуку в «Гюльсаре», вряд ли пойдет на убийство. Наверняка избалованный маменькин сынок просто перешел из рук упокоившейся родительницы в изящные, цепкие ручки жены.
Остается Феодора - подозреваемая номер один. Допустим, она хочет заполучить наследство и уже предприняла попытку избавиться от свекра. Сюда не вписываются ни Проскуров, ни пропавшая Нана, ни Хованин, ни подземелья.
Сыщик имел адреса московской квартиры Корнеевых и двух их загородных домов. В одном проживал Владимир с супругой, в другом - Петр Данилович. Ехать надо к последнему. Смирнов уже заготовил аргумент, который должен был вызвать бизнесмена на откровенность.
- Будешь ему звонить? - спросила Ева.
- В квартире никто к телефону не подходит, домработница в отсутствие хозяина бывает там не каждый день. Значит, Петр Данилович обитает за городом. А другого номера у меня нет. Рискну застать господина Корнеева врасплох.
По дороге в Ольховку, где находилась подмосковная резиденция Петра Даниловича, сыщик обдумывал варианты беседы. «Мазда» легко катила вперед, по обеим сторонам дороги шумели облетающие рощи. После поворота с основной трассы на грунтовку ехать стало труднее, пришлось сбавить скорость и тащиться по засыпанным листвой колеям.
Ближе к Ольховке потянулись вдоль дороги унылые поля, показались первые деревянные заборы, перепаханные огороды. Над крышами домов кое-где шел дым из труб. Деревня закончилась заброшенными коровниками, пустырем, за которым на выкупленной земле строились современные коттеджи. Немного поодаль чернел хвойный лес. Ранний закат окрашивал край неба в малиново-оранжевые тона, уже виднелся над лесом бледный месяц.
- Глухое местечко облюбовал себе господин Корнеев, - пробормотал Всеслав, но не удивился.
Иногда человек нуждается в уединении, в тишине и простоте быта, в нетронутой природе глубинки. Хотя Подмосковье глубинкой не назовешь, а все же можно еще отыскать здесь забытый богом уголок.
Впрочем, цивилизация вплотную подошла к Ольховке, заявляя о себе двух-трехэтажными особняками, добротными высокими заборами, мощной современной строительной техникой, дорогими автомобилями. Деревянная Ольховка казалась бедной сиротинкой рядом с новоиспеченными хозяевами жизни.
Дом господина Корнеева, крытый темно-коричневой металлочерепицей, стоял на улице с милым названием Земляничная. Ворота были закрыты.
Сыщик посигналил. Тишина. Он вышел и нажал на вмонтированную в забор кнопку звонка. Неужели никого нет? Уезжать, проделав такой путь, не хотелось. Смирнов закурил, прохаживаясь вдоль забора туда-сюда, он периодически нажимал на кнопку звонка. Тактика «измора» иногда себя оправдывала.
