А еще… кажется, я отвык от толпы. Месяц привольной, степной жизни приучил меня к пространству. И сейчас – стиснутый со всех сторон, обдаваемый ароматами чеснока, лука, вонью немытых, потных тел и прочих изысков, намекающих на то, что в рационе жителей Кызы-Кермена преобладает горох и фасоль – я испытывал ощущение сродни клаустрофобии. Так и подмывало заорать: «Выпустите меня отсюда!» А ведь в час пик на общественном транспорте и похлеще давка бывает. Наоборот, даже… Особенно если попутчица попадалась подходящая…
«Девушка, вы выходите?» – «Из-за вашего зонта, мужчина, я уже вторую остановку женщина…».
«Ухо! Ухо!» – «Поздно, уже закомпостировали!»
«Молодой человек! Уберите руки с моей груди!.. Нет, не вы… Вы еще можете подержать».
«Девушка, вы компостируете талон? Нет? Тогда уберите ноги с компостера…»
М-да… И ничего, не напрягало. Ездил в университет каждый день и даже не замечал. Главное было – не проспать свою остановку.
Олесю заметил издалека и хотел уже выскочить из толпы, но в последний момент передумал. Если мне сложно передвигаться, то и соглядатай в таком же положении. Зачем же ему работу облегчать. Покупка еды и вина всего лишь отвлекающий момент, придуманный для отвода глаз людей Ибрагима. А если можно обойтись, так оно и к лучшему. Денежки опять-таки сохранятся… а они лишними не бывают.
Поднял руку, привлекая внимание, а когда девушка, изображающая то ли замарашку беспризорника, то ли ученика трубочиста, временно выпрашивающего милостыню, заметила меня, поманил к себе.
Олесе Полупуд точных наставлений, видимо, не давал, потому что она тут же подхватилась и бросилась бежать в мою сторону. Радостная улыбка на чумазом лице смотрелась восхитительно. И чего там… всегда приятно, когда тебе так рады…
– Наконец-то… – прошептала она, хватая меня за руку и тесно прижимаясь… последнее, правда, не совсем по собственному желанию. – Я уж не знала, что и думать. Василий сказал, сидеть и ждать… А сам ушел куда-то. Вы тоже пропали. Знаешь, как страшно одной! А где Типун?
– Все хорошо, не волнуйся. Мы просто разделились. Он… к Полупуду пошел, а я – за тобой. Держись за меня, попробуем пробраться на другую сторону…
Увы, сказать оказалось гораздо проще, чем сделать. Может, лицо мое не внушало столько уважения, как у кормщика, или по мере приближения к площади возросла плотность толпы, но все попытки перейти улицу привели лишь к тому, что мы с трудом забрались в самую середку и застряли там, как Винни-Пух в норе кролика. Ни назад, ни вперед.
– Куда прешь, как голый в баню?! Глаза разуй…
Дородная тетка с жарким румянцем на широкоскулом лице и в забавном, как у новорожденных, чепчике поставила окончательную точку в моих потугах изменить курс. Бесцеремонно оттолкнув в сторону монументальным бюстом.
С виду две пуховые подушки, а ощущение, словно она в лифе мешки, набитые песком, носит. Сразу понятно – случись надобность, эта гражданка не только войдет в горящую избу, а и сметет ее до основания быстрее бульдозера. О коне и говорить нечего – бедное животное само встанет как вкопанное, едва завидев такую красотку. И что характерно, рядом с ней, держась за руку, как Олеся за меня, с самым независимым видом семенил хлипкий мужичонка… с огромным фиолетово-синим шнобелем. М-да… Диалектика. Борьба и единство противоположностей.
– Ладно, время есть… – смирился я с неизбежностью. – Не будем отрываться от коллектива…
– Что? – захлопала глазками Олеся.
Черт! Не понимаю. Слепым же надо быть, чтобы не видеть, что это девушка, а не пацан. Хотя… Если вспомнить, как совсем недавно по этому же поводу обмишурились мы с Полупудом и весь личный состав Никитинской заставы, то не так уж и очевиден обман. Просто теперь я знаю, кто она на самом деле, и вижу ее по-другому. Еще бы… Мне и глаза не нужны, достаточно прикосновения, остальное память подскажет. Совсем еще свежая…
– А куда все идут?
– На площадь. Там сейчас казнить будут…
– Невольников?.. – охнула девушка и вся сжалась, вбирая голову в плечи. Она тоже не забыла. Только другое событие из прошлой жизни… менее приятное.
– Нет. Преступников.
– Мздоимцев! – посчитал возможным вмешаться в разговор обладатель синего носа и хрипловатого баска. – Этим не то что головы рубить, их на ломти строгать надо. Понемножку и долго… чтоб неделями орали, прежде чем подохнут. Может, у тех, кто их место займет, хоть на пару месяцев страх жадность пересилит… А то совсем спасения нет. Грош кладут в казну – талер в карман. А случись недоимка хоть на акче – сразу все добро у человека отнимают, а чтобы не было жалоб и тяжб – вместе со всей семьей на невольничий рынок.
– Или в масле живьем сварить… – пропищала дородная матрона, с уважением поглядывая на хозяина. – Как в аду грешников.
– Ой, мамочка… – пробормотала Олеся и стала стремительно бледнеть. Похоже, разговоры о казни чересчур сильно разбередили душу девушке.
– Хлипковат твой братец будет… – надменно проворчал синеносый. – Того и гляди, сознание потеряет. – Эх, что за мужик нынче пошел. Не то что раньше…
Такое заявление из уст человека росточком ничуть не выше девушки и полудетского сложения прозвучало столь комично, что даже Олеся улыбнулась. Зря… Пока она держала рот на замке и каменное выражение лица, с определением пола можно было ошибиться, но улыбка испортила всё. Словно солнце из-за тучи блеснуло. И этот лучик не остался незамеченным дородной горожанкой.
Она хмуро посмотрела на нас, наморщила лоб и… расплылась в милейшей усмешке.
– Вот как?.. Я гляжу, ты, голубушка, из дому бежала? Небось, за нелюбого выдать хотели? Понимаю… Сама у батюшки в ногах неделю валялась, выла волчицей, белугой ревела… Умоляла не губить…
Молодица вздохнула так глубоко, что сорочка на груди едва не лопнула.
– Ан, ничего. Сладилось… Десятый годок уже считай вместе кукуем. Детишек только Бог никак не пошлет… Вот и хочу кусок веревки у палача просить. Может, если не молитва, то бесовское заклинание поможет?
Неожиданный поворот. Никогда бы не подумал, глядя на монументальный фасад, что под ним скрывается такая тонкая, ранимая душа.
Женщина брошенный мимоходом на ее мужа взгляд растолковала по-своему.
– Не, на Пахоме греха нет, муж справный он… – зарделась, от того, что столь личный разговор завела с незнакомым, да еще и столь молодым парнем. Но защитить супруга от напраслины посчитала своей обязанностью. – Это я наверняка знаю… Сама, видимо, беду накликала, когда отцовскую волю порушить хотела. Так что ты, девонька, хорошо подумай, прежде чем с головой в омут бросаться.
– Сирота она… – я поспешил отвести лишнее подозрение, да и разговор мог обрести совсем нежелательный финал. Синеносый уже вертел головой, пытаясь понять, о какой девице жена заговорила. Да и те, что рядом, начали к разговору прислушиваться. – Мачеха хотела за старого вдовца… Чтобы себе хозяйство…
