Я, совершенно ошеломленный, взглянул на Джулиуса. Последний раз при встрече с Инменом я подавал ему тарелку с устрицами, сдобренными подслащенным уксусным соусом, а также четвертую по счету бутылку шампанского, и он наорал на меня. Сказал, что изобретение Сэма Морзе могло бы обогатить меня, что заказы было бы проще отправлять мне телеграммой, и тогда времени на их исполнение ушло бы меньше, чем надобно человеку, который задумал облегчиться с утра.
– Да, верно, – хмыкнул Джулиус. – Просто подумал, что сейчас не время упоминать об этом.
– Вообще-то сам не совсем понимаю, почему только что сказал все это, – признался Хиггинс.
– Моя вина, не ваша, – отмахнулся я.
– Не берите в голову, мало ли что кто может наговорить, – примирительно заметил Джулиус.
Тут на меня нахлынули воспоминания, вспомнился устричный подвал «У Ника» и на что тогда была похожа наша жизнь. Джулиус хохотал до слез, когда я однажды отсек горлышко бутылки с шампанским саблей и забрызгал с ног до головы трех брокеров с биржи. Вспомнил, как Джулиус обыграл Вала в покер, когда мой брат ввалился в наше заведение настолько накачанный наркотой, что с трудом мог разглядеть даже меня. Как Джулиус, изнывая от скуки, барабанил ладонями по стойке, а я настолько устал, что и двух слов не мог вымолвить.
– Ты не знаешь Тимоти, Джордж, – сказал Карпентер. – Он, конечно, не ангел. Но я хорошо его знаю. И точно говорю, на него можно положиться.
– А я отныне буду рассказывать вам все, – поклялся я. – Сразу же, как только узнаю.
Какое-то время все мы молчали.
– Если спросите меня, то Люси была замужем, это точно, – заявил Хиггинс и уселся.
Он сделал это ради Делии. Не потому, что доверял мне, не потому, что я вдруг стал ему нравиться. Он по-прежнему меня не выносил, но сделал это потому, что я, возможно – всего лишь возможно, – мог помочь отыскать ее. Да и мне в целом тоже не слишком нравятся люди, но порой отдельные, пусть даже незначительные их поступки заставляют сердце биться чаще.
– Ратерфорд Гейтс и Чарльз Адамс – одно и то же лицо? – спросил я, радуясь воцарившемуся за столом миру.
– Должно быть, – Джулиус задумчиво теребил нижнюю губу. – Мы знали Люси года два, ну и частенько видели ее мужа, у них в доме.
– Дюйма на два выше меня, каштановые волосы, седеющая козлиная бородка, узенькие такие очки?
– Точно, – рявкнул Хиггинс. – Это он, грязный ублюдок.
– А могли жена и ее сестра знать, что под этой личиной кроется другой человек?
– Слишком уж большая ложь, чтобы утаить от целой семьи.
– Может, все же проще сразу от трех человек, чем от одного?
Хиггинс покачал головой и поморщился.
– Они никогда не говорили о политике и глазом не моргнув верили на слово всем его россказням о путешествиях и приключениях. Где многое не сходилось. По утрам Делия провожала Джонаса в школу. Ну, а домой парнишка иногда возвращался в компании со священником или каким-то другим знакомым, но по пальцам можно пересчитать, когда я видел мальчика на улице вместе с отчимом и чтобы тот вел его за ручку.
– Мне нужны факты, даты, а лучше всего – история, – взмолился я. – Тогда мне гораздо легче будет разобраться.
Джулиус задумчиво смотрел в потолок.
– Года два тому назад я познакомился с одной женщиной. Она вышла замуж в Массачусетсе, а теперь живет на Уэст Бродвей. Как-то пригласила меня на чай. Ее семья, как и наш Джордж, входила в число прихожан Абиссинской баптистской церкви преподобного Брауна. Там была и Люси.
– Люси посещала службы без Гейтса?
– Господь с вами, мистер Уайлд, – насмешливо протянул Хиггинс. – Где же это видано, чтобы белый мужчина и цветная женщина сидели в церкви на одной и той же скамье?
– Боже упаси, – согласился с ним я. – Так расскажите, как прошла эта встреча.
– Ну, достаточно дружелюбно, – ответил Джулиус. – Люси была… напугана. Ведь совсем недавно пережила похищение. Ну и она хотела сделать пожертвование в пользу нашего комитета.
– Ради своей безопасности? – спросил я.
– Возможно. Но думаю… она искала себе подобных. Хотела говорить с людьми, которые бы ее поняли. Подсказали бы, как себя вести и какие у нее виды на будущее.
В памяти тут же всплыли слова, вырезанные на женской груди, и жуткая паника, охватившая меня в тот момент и заставившая иначе взглянуть на весь этот мир.
– Она представилась, как Люси Адамс, а этот ублюдок назвался Чарльзом Адамсом. – Хиггинс встал и вновь принялся расхаживать по комнате. – Вроде бы он тоже, как и она, сочувствовал нашему делу.
Я отметил про себя несколько важных моментов. После того как Люси с Делией и Джонасом похитили неподалеку от Олбани, чтобы затем продать на рынке рабов, душа ее была искалечена, несмотря на счастливый для нее исход. Она боялась выходить из дома даже после того, как всю семью перевезли в Нью-Йорк. Не только выходить, даже выглянуть из-за шторы на улицу опасалась, страшилась, что ее заметят злодеи работорговцы. Тем не менее сам брак нисколько не пострадал от того, что она вела столь скрытный образ жизни, – во всяком случае, так считали члены комитета. Адамс – или Гейтс, как вам будет угодно – похоже, безумно любил свою жену. По крайней мере, именно такое впечатление сложилось у Джулиуса и Хиггинса после общения с этой парой в доме на Уэст Бродвей, восемьдесят четыре.
– А кто еще обычно бывал в доме во время этих ваших визитов? – поинтересовался я.
– Делия. Джонас. Ну, иногда еще трое или пятеро знакомых из церкви, – ответил Хиггинс.
– И все чернокожие?
Он кивнул.
– Ну, а когда Гейтс принимал там политиков, вас, разумеется, не приглашали?
– Да мы вообще считали его торговцем, продвигающим на рынок новые французские швейные машинки, вся наша публика, – кисло заметил Джулиус. – И знали, что ему приходится много разъезжать по делам, связанным с этим бизнесом.
– Но куда же он прятал Люси в тех редких случаях, когда в гости заходили члены партии? – удивленно спросил я.
– Ответ прост, – торопливо заметил Хиггинс. – Дело в том, что Люси не выносила общества незнакомых белых мужчин. Они ее пугали. И Гейтс мог просто отослать ее наверх вместе с мальчиком, отпустить кухарку и делать все, что ему заблагорассудится. Саму Люси ничуть не волновало, как и чем он угощает своих клиентов.
Я сидел с закрытыми глазами. Вырисовывалась весьма неприглядная картина.
– А как часто она выходила из дома?
– Выходила в церковь раз в неделю с Делией и Джонасом. Это поначалу. Но со временем немного успокоилась. Стала менее пугливой, – вспомнил Джулиус.
– А чья идея это была – вести столь уединенный образ жизни?
– Но у нее были все причины соблюдать осторожность, – заметил Хиггинс. – И эта затаившаяся змея ее поддерживала. Похоже, что так.
