***
Парк с удовольствием прошелся по лабиринту коридоров. Выпил пива в генеральском буфете, даже сделал ручкой стайке бежавших куда-то девиц.
Генерал Макдейр — круглый, розовый, жизнерадостный сангвиник — говорил быстро, часто ни с того ни с сего сам себя перебивая веселым смехом и интимно подмигивая собеседнику. На фоне принятой в этом министерстве сдержанности Макдейр казался олицетворением оптимизма.
— Дьявольски удачно, Майкл, что вы меня поймали. Едем вместе. Я спешу на "Пункт зеро", чтобы посмотреть "Юнивак". Его только что установили. Он может все! — захлебываясь от восторга, выкрикнул Макдейр. — Понимаете, Майкл, решительно все! Это та самая штука, на которую палата депутатов не хотела давать нам денег, и если бы не вы, старина…
Парка коробила фамильярность Макдейра. Он, Парк, сделал этого толстяка тем, чем тот теперь был: главою командования воздушной обороны. В пухлых руках генерала была сосредоточена огромная мощь: авиация и ракетные войска страны; Парк считал эти руки надежными. Но он не очень-то верил в могущество "Юнивака" — слишком много обещали его создатели, не в меру много! И посмотреть эту штуку все же стоило, раз уж на нее истрачены бешеные деньги. Следом за Макдейром Парк вошел в лифт и спустился к подземной дороге, соединяющей министерство обороны с вынесенным далеко за пределы столицы "Пунктом зеро" — командным постом воздушной обороны страны.
Ходом маленького вагончика управляли по радио издалека. Парк с отвращением чувствовал себя чем-то вроде начинки снаряда, несущегося в канале гигантского ствола, где впереди и сзади мчались такие же снаряды, начиненные людьми.
Неприятное ощущение, вызванное закруглением, по которому несся вагон, помешало размышлениям Парка о совершенстве техники. И тут же новое ощущение, столь же неприятное, но на этот раз вызванное силой, действующей в противоположном направлении, заставило Парка сморщиться. Сперва все, что было у него внутри, давило слева направо; теперь все внутренности устремились справа налево и мучительно сжали сердце. Словно его стиснул огромный безжалостный кулак.
Вагончик давно вышел на прямую, но скучные мысли, вызванные воспоминанием о сердце и врачах, еще долго копошились в голове, по какой-то необъяснимой ассоциации сменившись размышлениями о том, что будет с этой железной дорогой, когда пройдут тревожные времена ожидания внезапных нападений на республику. Придут же счастливые времена, когда люди поймут вздорность того, что делается сейчас во имя обороны от несуществующей опасности! Придут непременно. Тогда сдадут на слом бомбардировщики и ракеты, уволят в отставку всех на свете макдейров и парков; эта подземная трасса превратится в загородный метрополитен. Веселая суета воцарится на станции отправления, которую по старой памяти назовут "Пункт зеро". Поезда повезут людей к озерам. В залах "Пункта зеро" поставят ресторанные столики; на огромном экране, какого второго нет в стране, будут показывать фильмы о путешествиях или комедии, от которых людям станет легко на душе. Потом лифты-экспрессы поднимут гуляющих на сотню метров, на поверхность земли, в тень густого бора, на берег озера, подобно фиорду растекшегося между обрывами.
Нетронутый лесной массив и нерушимый покой водного зеркала скрывали подземный городок, куда приехали Парк и Макдейр. Восемь гектаров, занятых железобетонными сооружениями, двумя, а то и тремя этажами уходящими под землю. Только в одном месте, где был расположен главный зал командования, сооружение было одноэтажным. Зато над его стальной крышей, прикрытой несколькими прослойками железобетона, лежал еще стометровый массив не тронутой экскаваторами девственной почвы бора и дно глубокого озера. Служебные помещения штаба, оперативный отдел, разведка, связь, учреждения бытового обслуживания и жилые отсеки — все это вмещало 2240 человек постоянного персонала, днем и ночью, в три смены, обслуживавшего "Пункт зеро". Городок имел самостоятельное водоснабжение из нескольких артезианских колодцев. Эта вода была обеспечена от радиоактивного заражения. Хранилища для трехмесячного запаса пищи были также хорошо защищены. Возможность проникновения в убежища воздуха, зараженного чем бы то ни было, исключалась. Питание установок кондиционированного воздуха в каждом отсеке и этаже производилось через надежные фильтры. Все двери помещений, все ворота тоннелей были снабжены специальными приспособлениями, реагирующими на малейшее повышение радиации воздуха. Створки этих дверей были устроены так, что в тридцатую долю секунды захлопывались прежде, чем взрывная волна успеет докатиться.
Центр связи действовал на всю территорию страны. Он имел десять каналов с общей емкостью около двух тысяч слов в минуту.
В одном из убежищ под колпаком из плексигласа находился предмет, по размерам своим ничтожный в сравнении со всеми сооружениями, казематами, машинами и аппаратами, заполняющими "Пункт зеро". Днем и ночью колпак из плексигласа светился багровым светом неона. Даже в том случае, если бы весь "Пункт зеро", весь узел всех трех убежищ и даже весь континент вдруг погрузились в темноту, сияние неоновой трубки обеспечивалось самостоятельной батареей, работавшей только на эту трубку.
Предметом, так заботливо оберегаемым и освещаемым, был… телефон. Самый обыкновенный телефон. Единственным внешним отличием этого аппарата от сотен миллионов других являлось только то, что он был ярко-красный. Этот аппарат никогда не видел ни один журналист, но тем не менее он стяжал себе в печати славу "самого опасного телефона в мире". Его назначением было передать шесть условных цифр — сигнал, по которому поднимались в воздух бомбардировщики стратегической авиации и посылались на цели боевые ракеты дальнего действия — все, что в наши дни значит начало третьей мировой войны.
Парк миновал первый зал "Пункта зеро". Там не было ничего, кроме длинных диванов и развешанных по стенкам разноцветных термосов, похожих на огнетушители. За широкой дверью, на вид очень тяжелой, но поддавшейся легкому нажиму, открылся более просторный аппаратный зал. Он был наполнен легким гудением электронных машин, выстроившихся вдоль стен. Красные, зеленые, синие огоньки вспыхивали и гасли на их матовых досках. Словно машины переговаривались между собой.
Никто из офицеров не повернул головы к Парку и Макдейру. Может быть, потому, что шагов не было слышно на толстом нейлоновом ковре, застилавшем весь зал. За дверью находился главный зал командования. Его широкий амфитеатр утопал в мягком полумраке. Стены были заняты прозрачными экранами и огромной картой мира, вогнутой подобно экрану панорамного кинематографа. По требованию Макдейра офицер-диспетчер нажимом на клавиатуру, подобную клавиатуре органа, вызывал на боковых экранах уточняющие планшеты любого района карты в более крупном масштабе. Макдейр отдавал одно приказание за другим, словно ему доставляла особенное удовольствие возможность показать Парку свое могущество. Но это не было главным, ради чего Макдейр привел сюда своего бывшего командующего: ему не терпелось продемонстрировать Парку "Юнивак" — гордость "Пункта зеро", электронный "мозг" командования обороной страны.
Макдейр предложил Парку занять место в стеклянной будке, расположенной в самом верхнем ряду амфитеатра, — отсюда был виден весь зал и все три матовых экрана. Особенно отчетливо был виден средний экран, на котором в этот момент появилась контурная карта республики с прилегающими к ней тысячекилометровыми зонами чужих территорий.
