Она тотчас ожила, засветилась видимой лишь обладателю амулета тоненькой полоской, и с этого момента никто не смог бы пересечь ее незаметно для Инквара. Теперь ему оставалось только устроить надежный наблюдательный пункт: еще устанавливая сигналку, искусник присмотрел несколько подходящих для этого мест.
За следующие пятнадцать минут Инквар обежал их, но так ни одного не выбрал. Зато ему приглянулось незамеченное ранее раскидистое дерево с расщепленной и высохшей вершиной. Легко забравшись в развилку сухих ветвей, Инквар обвел взглядом очерченный его нитью сигнальный круг и убедился, что отсюда ему хорошо виден каждый его локоть. И те места, где светящаяся нить шла по склонам низинки, и те, где почти нависала над речушкой.
Оставалось лишь позаботиться о собственном удобстве, и для этого Инквару пришлось снова слезать с дерева и идти за одеялами. По пути он проведал Ленса и Кержана, оставил им указания и, прихватив все необходимое, направился на свой пост. О сигналах они договорились еще по пути.
— Возьмешь меня с собой? — остановил его вынырнувший из-за повозки Дайг, но искусник решительно отказался:
— Сам справлюсь. Лучше присмотри за моим сыном. И еще — не поите горбунью молоком.
— Погоди, Инк. Я хотел тебе сказать…
— Извини. Я боюсь пропустить гостей, скажешь чуть позже. Мой пост на разбитом дереве на восточном склоне, неподалеку от брода, — на ходу торопливо пояснил искусник.
Он ушел не оглядываясь, почти убежал. Бесшумно и стремительно, как бегают только дикие звери да дети лесов. Ему еще очень многое необходимо было сделать, и о большей части этих приготовлений не должен был заранее знать ни один человек в обозе, кроме него самого. У помогавшего бандитам черного искусника вполне могли быть зелья, которые любого заставят выложить даже те сведения, о которых он слышал мельком или давным-давно забыл. А у Инквара не хватит ни сил, ни снадобий, чтобы защитить всех так, как он защитил самого себя.
Закончив все свои секретные приготовления к предстоящей встрече с ночниками, искусник, как белка, взобрался на дерево и привязал между сухих верхних ветвей гамак из одеяла. Тщательно проверил его на прочность, удобно устроился в полусидячем положении и принялся доставать свои сильно поредевшие флаконы.
А потом по очереди глотал усиленные зелья зрения, слуха, обоняния и бодрости. Сегодня на нем была ответственность за жизни почти сотни людей, если считать детей и связанных пленников.
Ночь как-то незаметно посветлела, расцвела бледными, словно выцветшими красками, наполнилась запахами и звуками, принося ощущение тесноты и духоты. Инквар как будто оказался во дворе большой харчевни в самый бойкий, предобеденный час или на рыночной площади большого города в праздничный день и почти задыхался от окружившего его гвалта.
Он даже вспотел, пытаясь выделить из этой какофонии звуков шелест травы под копытами приближающихся врагов. Они непременно должны были быть, просто не могли не появиться, судя по всем его приметам и расчетам. И если не сейчас, то немного позднее, когда получат отчеты своих осведомителей и найдут в степи путь, по которому прошел обоз. И эта весьма непростая для обычных людей задачка, как ни печально, ничуть не сложна для черных искусников.
Инквар ни на миг не сомневался, что у напавших на них ночников на наконечники стрел и болтов было нанесено то самое зелье, каким торговцы метят ценные товары и пользуется он сам. И сейчас в поисковом амулете черного искусника, помогавшего бандитам готовить засаду на обоз, горит не менее пяти ярких искр, точно указывающих, куда Кержан увел свои повозки. А как только ночники приблизятся к обозу, так в том амулете появится и тонкая полоса растянутой Инкваром сторожевой нити. Его тайное послание чужаку, сообщение признанного мастера равному по силе собрату.
Один из тех знаков, значение которых настрого запрещено пояснять непосвященным, и одновременно последнее предупреждение, после которого черный собрат может только отступить или принять смертельный бой.
ГЛАВА 29
— Ну и где они? — почти рычал Исмер, горящим яростью взглядом пронзая стоящих напротив ищеек.
— Ушли, — инстинктивно втянув голову в плечи, безнадежно выдохнул старший. — Шептуны говорят, обоз не остановился даже на минуту. И ничего не купили, только взяли у трактирщика шесть копченых окороков и два бочонка сыра.
— Но как? Они же не останавливались? — язвительно протянул атаман, медленно опуская руку с зажатым в ней кинжалом.
— Первая повозка свернула к трактиру, — зачастил Ютен, — всё быстро закупили и догнали обоз. Он катил медленно, все думали, выбирает постоялый двор.
— Значит, все просчитали заранее, — тихо и равнодушно произнес сидящий в кресле мужчина в жгуче-черном костюме, какие носили только искусники и алхимики, оказавшиеся в рабстве у баронов, правителей городов, или бандитов. — Выходит, Кержан все-таки жив.
— Жив, — осторожно подтвердил Ютен. — Его видели двое стукачей. Сидел в своей повозке впереди обоза, и собаки рядом лежали.
— Урроды, — рыкнул Исмер, повернулся к столу и, схватив кружку с вином, махом заглотил почти половину крепленого пойла.
Ищейки тенями метнулись к двери и исчезли, провожаемые презрительным взглядом мужчины в черном.
— Ну и что ты скажешь? — резко обернулся к нему атаман.
— Я не предлагаю планов, — сухо произнес тот свою коронную фразу. — И тебе это отлично известно.
— План простой, догоняем и нападаем, — отмахнулся бандит. — Скажи другое — ты их найдешь?
— Попытаюсь.
— И это все?
— А тебе мало? Другие и этого не могут. Ночью, в степи, найти, в какую сторону ушел обоз, защищенный сильнейшими амулетами и зельями… Ты же сам видел, как они разом положили три десятка твоих лучших людей.
— Не режь по живому, а то!..
— Что «а то»? Бросишь в меня кинжал? А как потом будешь разговаривать с бароном?
— Да провалился бы он в преисподнюю, кровопийца проклятый! Из-за него почти полбанды потерял! И выгоды никакой! Все ведь знают: связываться с обозниками себе дороже! Или вы не слыхали, что они теперь с наемниками кашу варят?
— Ничего особого, они всегда были в одном хомуте, — так же безучастно обронил алхимик. — Но я в эти дела не лезу. Лучше решай, как поступишь, а то устал я сегодня, поспать бы.
И он откровенно зевнул.
— Ну уж нет, — обозлился главарь. — Спать будешь потом, твоя помощь мне слишком дорого обходится. Одевайся, едем. Если найдешь обоз, посмотрю на месте, откуда ударить. Если ты не забыл, у них половина раненых, а у меня все здоровые и отдохнувшие. Да и сюрпризец я для Кержана приготовил, должен сработать.
Исмер схватил куртку и выскочил из комнаты, хлопнув дверью, и черный искусник презрительно фыркнул ему вслед.
— С такими замечательными планами ты всенепременно победишь, — сорвалась с его губ неслышная насмешка, затем он неторопливо встал, надел плащ, аккуратно поднял капюшон, прихватил усиленный стальными заклепками кожаный саквояж и размеренной походкой вышел в ночь.
