– Зелье готово?
Бледные губы на замершем лице впервые после мервильского происшествия заговорили:
– Нет.
– Как так нет? – разъярился хозяин дома. – Ты обещала мне зелье!
Ведьма, не меняя каменного выражения, ответила:
– Они зашли в запретную чащу и погибли.
– Кто они? Где гриб?
– Какие-то путники спасли его, и они же его погубили.
– И зачем ты не пошла за ними?
Бьющие ужасом глаза Эльды спокойно взирали на бешеного тигра.
– Я не могла последовать за ними. Зайдя туда, погибла бы и я.
Озверевший до невозможности, он достал трофейную булаву и бросился на ведьму:
– Ты умрёшь за свой страх!
Хозяин дома хотел было стереть её с лица земли, как не вздрогнувшая ведьма швырнула небольшим огненным шаром, откинув недруга прямиком к трону:
– Да как ты смеешь, смертный, поднимать на меня оружие, – пустые, леденящие глаза Эльды вспыхнули дьявольским огнём, а вокруг неё появился мрачный туман, точно из недр преисподней.
Хозяин дома с трудом привстал, отходя всё дальше. Булава выпала из дрожащих рук, и, прислонившись к стене, он ожидал последнего удара. Но, на удивление, туман исчез, а глаза вновь обрели естественный цвет.
– Я обещала тебе, и я сдержу обещание! – сказав это, она направилась к дверям.
Вдруг из ниоткуда в комнату ворвался мальчишка с огромным свитком в руках. Обычно такая дерзость каралась смертью, но именно этого письма так долго ждал хозяин дома. Он дал кусочек окорока бедному мальчишке и принялся быстро читать содержимое. Текст письма изрядно взбодрил его, и, немного оправившись от недавнего магического удара, он остановил ведьму, уже дошедшую до порога зала:
– Стой! – крикнул он с довольной улыбкой. – Ты пойдёшь со мной!
Никто не знал, какие дела разворачивала ведьма. Но было ясно одно: дела эти были темнее самого мрака.
А тем временем Лямель и его друзья уже собрались, чтобы наконец-то проникнуть в замок и осуществить вторую часть задуманного плана – устроить встречу поэту с принцессой Нарлой.
Собирая последние принадлежности, поэт заметил нечто странное в облике нимфы, нечто, чего он не замечал ранее.
– Семриаль, ты сияешь! – будто в первый раз увидев хранительницу, воскликнул он.
– Да, а что? – с недопониманием ответила она.
– А тебе не кажется, что это будет выглядеть странно в обычной толпе?
В волшебном лесу или же там, откуда пришла Семриаль, сияние не вызывало бурного удивления, но на рыночной площади такое зрелище не осталось бы без внимания. Нимфа, немного подумав, улыбнулась, явно найдя способ решить задачу:
– Думаю, это можно скрыть, только дай мне время. Иди к Руану, а я сейчас буду.
Лямель одобрительно кивнул и покинул дом, оставив её одну. А на крыльце их нетерпеливо поджидал Руан с уже запряжённой повозкой.
– Лями, всё. Вы готовы? Можем трогаться? А где Семриаль?
– Она сейчас выйдет, решает небольшую проблему с внешностью.
– Наносит грим? – подшутил Руан.
– Скоро сам всё увидишь.
Затем наступило молчание. Руан почему-то ёрзал, сильно волновался. Лямель заметил, что его друг уже несколько раз безуспешно пытается обратиться к нему, но почему-то, колеблясь в решении, вновь впадает в задумчивое состояние.
– Что ты хочешь мне сказать, друг мой? Тебя что-то гложет?
– Меня? Нет. Ничего не мучает. А с чего ты взял?
– Наверное, мне показалось, – с незаметной улыбкой промолвил поэт.
Прошло ещё немного времени. Но волнение Руана было неугомонно. Набравшись смелости, он всё-таки решил открыть душу своему приятелю.
– Да!
– Что да? – переспросил поэт.
– Да, ты был прав. Есть кое-что, что мучает меня, – смотря на внимательно слушающего друга, ответил тот, – никто не должен знать. Ты обещаешь, что никому не скажешь?
– Не держал ли я обещания когда-нибудь, дружище?
– Держал, конечно, но не в этом дело. Просто это очень важно… – еле выговаривая, произнёс Лямель. – Мне кажется, будто я…
Тут-то и распахнулась дверь, и Руан так и не смог сказать то самое важное, что собирался сказать. Из дома, заплетённая цветами, вышла милая крестьянка, скрывшая своё волшебное сияние, однако не сумевшая скрыть чарующую красоту нимфы.
– Ну как? – задорно улыбнулась хранительница, пушинкой поднявшись на повозку. – Так никто не заметит, что я нимфа?
– Твою красоту не скроет ни один крестьянский наряд, правда, Руан?
Тот робко кивнул головой, выдавив глупую улыбку. Увидев это, все дружно засмеялись, и повозка тронулась в путь. Первый скрип колёс привёл в беспокойство сердце поэта, возбудив в нём ощущение чего-то необратимого. Все были в ожидании дальнейших приключений, и только Руан то и дело оборачивался, чтобы мельком лицезреть очаровательную Семриаль.
Поэт так и не смог узнать, что за важную весть хотел сообщить ему его лучший друг. А позже в водовороте бурлящих событий он и вовсе позабудет об этом. Но не будем торопить события. Всё разъяснится в своё время. Уж поверьте мне.
Глава VI
И вот перед нашими друзьями показались могучие врата Заребского замка, как… Постойте-ка, вам не кажется, что мы про кого-то забыли? Да-да, именно про нашего воздушного путешественника. Мы же не можем не побеспокоиться о нашем маленьком друге, который храбро летел к покоям принцессы. Восточный ветер сдержал своё слово и безопасно высадил до смерти испуганного Фунгуса прямиком на окошко, прикрытое лёгкой шёлковой занавесью. Гриб осторожно приоткрыл штору и краем глаза прошёлся по комнате. К несчастью, а может, даже наоборот к счастью, принцессы Нарлы в покоях не было. Не заметив ни души, он ловко пробрался вовнутрь, прыгнув на деревянный комод. Комната благоухала лавандой и мускатным орехом, а в углу одиноко висело свадебное платье, вышитое полностью из лепестков белой розы. Главной целью Фунгуса была книга, очевидно, та, что лежала на кровати. Ведь, если верить плану, именно с её помощью Семриаль смогла бы установить связь с принцессой. Достаточно было лишь запомнить название. «Разве такая лёгкая задача не под силу великому Фунгусу?» – подумал гриб про себя и с лёгкостью спустился на махровый ковёр. Конечно, уместно было бы сказать «провалился», но не будем вникать в подробности, тем более что такой расклад повествования не понравилось бы самому грибу. Крадясь средь зарослей пушистого ковра, словно затаившийся тигр, он настиг ножки королевского одра. Ещё несколько ловких движений по выступам ручной резьбы – и он, гриб, был уже на вершине, где под ногами простиралась белая, будто горный снег, простыня.
