Пугает не мысль, что ты мог умереть.
А альтернатива.
Ты мог приехать домой и продолжить спокойно разлагаться. Пиво или смерть.
Жажда приключений порицает тебя, лёжа на плече и нашептывая: "Лучше бы ты помер, друг, лучше бы ты помер".
Дэл? В костюме. Я не удивлюсь, если сегодня еще кто-нибудь умрёт.
– Засунь своё удивление куда подальше, приятель. Пока мы с тобой провожаем мисс Тэйлор в долгий и славный путь, Каталина сидит дома одна. Так что пойдём к могиле, простимся, и ты поедешь к сестре: там сможешь смотреть на неё, сколько влезет.
Ты знал Бэтти Тэйлор?
– Конечно, знал. Она покупала у меня сувениры, ими весь её дом завален. Пару месяцев назад у неё скончался муж, вот теперь она.
Земля устлана красной листвой, делаешь шаг, а жёлтый подшёрсток прощается со своим позвоночником. Так хрустит осень. Серые акаты над головой орошают нас. На каких бы похоронах ты ни присутствовал, всегда звучит пошлая фраза вроде: "Даже природа оплакивает смерть Бэтти". Все хотят думать, что они кому-то нужны.
Природа оплакивает живых.
Вчера мы ездили с Дэлом в детский дом, которому он теперь продаёт свои изделия. Две сотни глаз, разглядывающих твои руки. Не принёс ли ты чего, не подбросишь ли мелочи. Если бы я не знал, в каком учреждении оказался, то мог бы подумать, что попал в обыкновенную школу. Все дети были аккуратно одеты, не было этих перепачканных физиономий, которые показывают в кино. На каждого тощего мальчугана с ускоренным метаболизмом приходилось по два атлета и толстяка. У этих детей всё хорошо. Ну, за небольшим исключением – их когда-то выбросили как прокладки.
Но они смотрели на мои руки. Ждали, что сейчас я залезу в карман и достану оттуда счастье. Или сотру им память. Что угодно, только бы разбавить это четырёхстенное уныние. Почему я вспомнил об этом визите? Вид из окна. Детское кладбище. Самое честное кладбище из тех, которые мне доводилось видеть. Никаких венков, никаких "помним, любим, скорбим". Всего три надписи.
Имя.
Годы жизни.
"Господь помнит каждого".
В игровом зале, на доске почёта, висело три сочинения, победивших в литературном конкурсе среди детей десяти-двенадцати лет.
Какие они – мои мама и папа.
Аманда Г. Десять лет.
Я помню своих родителей. Они часто приглашали своих друзей. Кто-то уходил на кухню и что-то жарил в духовке. Но я никогда не кушала то, что они там готовили. Какие-то шарики, растения, кажется. Потом они закрывались в спальне и выходили через час или два с красными и довольными лицами. От них пахло йодом. У папы в руках всегда был мешочек с какими-то обёртками, а один раз я даже разглядела шприц. Я спросила его, не заболел ли тот, а он, сев на диван, сказал, чтобы я убиралась к чертям. Мама у меня была очень красивая. Мне нравились её короткие юбки и туфли на высоченном каблуке. Ночью она уходила на работу, а возвращалась под утро вся растрёпанная и злая. Часто у неё на лице были синяки. Они с папой никогда мне ничего не рассказывали. А я знала, что маму бьёт сутенер. Моя мама была шлюхой и наркоманкой. Отец торговал героином и тоже кололся. Просто я не хотела обижать своих родителей. Я любила их. Просто так. За день до появления социального работника папа попросил пережать ему руку жгутом. Он сказал, что заболел. Я всё сделала правильно. В тот вечер он принёс мне мороженое. Самое обыкновенное. Усадил к себе на колени и, засыпая, напевал одну и ту же фразу: «Эти люди…скучные, как Новый Орлеан, они все идут вниз, как южное солнце». С его хрипом уснула и я.
Скучные, как Новый Орлеан, люди. Они все идут вниз, словно южное солнце. Ты никогда не поверишь в то, что это написала десятилетняя девочка. Мне не хочется ее жалеть или плакать. Возможно, пожать её маленькую ручонку и сказать, что ей повезло. Крупно повезло.
Вокруг меня знакомые и друзья Бэтти Тэйлор. Все они утирают платками сухие глаза и посматривают на часы. Ждут, когда кортеж отвезёт их в дом усопшей, где можно будет выпить виски со льдом и поговорить о своих проблемах.
– Сынок, отвезёшь меня домой?
Дороти не такая как они. Я уже говорил Аннет, что миссис Бальмонт самая одинокая из всех, с кем мне приходилось работать. Живой памятник состраданию. Я не хочу, чтобы она пропускала через себя чью-то смерть. Не хочу, чтобы Дороти обнимала свой фотоальбом каждую ночь, думая, будто это что-то изменит.
Воспоминания тянут вниз, подобно необратимости, что влечёт за собой южное солнце.
Когда гроб опустили на дно могилы, и работники принялись его закапывать, Дэл что-то буркнул себе под нос.
– Я сделал всё, что мог. Веселитесь.
С кем ты разговариваешь?
– С бабушкой твоей. Отвези Дороти домой и отправляйся к Каталине. Тебя ждёт сюрприз.
10
"Langoth". Если ты не слышал об этой конторе, значит, ты думаешь, что счастлив. Либо уже был клиентом компании "Лэнгот".
Название предложил автор идеи о "затирании памяти" – Пол Маккалеб. Во время презентации своего метода, который в научных кругах именуют "моделирование диссоциативной фуги и ретроградной амнезии с помощью электросудорожной терапии", он рассказал, почему выбрал именно этот термин:
«Лэнгот – это староанглийское слово, которое означает специфический вид тоски. Человеку могли привидеться бог, райские кущи или же огромное око в стене его спальни. То, чего не было на самом деле. Никогда. Плод воображения. Но всю оставшуюся жизнь он ищет знаки, записки, намёки на то, что когда-нибудь вновь встретится с увиденным».
Какой-то умник назвал подобное явление – ложный инсайт. Ты что-то видел, тебя это впечатлило, но разглядеть как следует – не успел. Второсортное просветление.
Как будто подразнили.
Работа "Лэнгот" заключается в следующем: ты не хочешь помнить ничего из своей жизни. Тебя не устраивают отношения в семье, не можешь справиться с расставанием, тебе кажется, что суицид – самый точный ответ на вопрос одиночества. Ты обращаешься за помощью к специалисту, он рассказывает о том, что тебя ждёт впереди, и какую сумму ты обязан заплатить.
«Методика, предложенная доктором Маккалебом, практически безопасна и почти не имеет побочных эффектов и противопоказаний. Основной же эффект достигается с помощью аппарата электросудорожной терапии. Серия однополярных прямоугольных импульсов тока проходит через соответствующие структуры мозга и воздействует на его нейроны. При этом память на универсальную информацию (литература, науки) сохраняется».
Предварительно ты должен написать сценарий последующей жизни. Легенда, которой будут следовать санитары "Лэнгот", как только ты придёшь в сознание. То, какой ты видишь свою жизнь после "затирания". Ты должен отнестись к этому максимально серьёзно. Нельзя требовать от них информацию вроде "сэр, вы – рок-звезда или миллиардер". Если ты не Ларс Ульрих или Уоррен Баффет, конечно.
