- Я ему не говорю, - покосилась она в сторону, куда ушел внук. - Боюсь взбудоражить! У него очень впечатлительная натура. Сегодня же позвоню дочери, пусть заберет Дорика на пару дней, пока соседку не похоронят. Не стоит ему на это глядеть.
- Пожалуй, вы правы, - согласился с ней Смирнов.
Ева слушала, не перебивая, вся проникаясь тем, что говорил сыщик.
- Ты поверил этому Дорику? - спросила она.
- А ты?
Глава 10
Ровно в половине девятого утра Альбина переступила порог залитого сумрачным светом вестибюля нового, еще закрытого для посетителей салона «Розовая камелия».
Соответственно названию подбирались тона штукатурки и текстиля, мебели и сантехники. Именно сюда госпожа Эрман пригласила бывшего прокурора Лавринского, - поговорить без суеты, без чужих глаз и ушей.
Она прошла в уютный, полностью законченный кабинет администратора, достала из сумки бутылку коньяка, лимон, орешки и фрукты, приготовила на скорую руку угощение и опустилась в мягкое кресло, закрыла на пару минут глаза. Что ей предстоит услышать? И как эти сведения повлияют на ее дальнейшую жизнь?
Она не успела получить ответ, - мелодично запели колокольчики на входной двери, и господин Лавринский, шумно отдуваясь, ввалился в тишину пустого вестибюля, неся с собою уличную свежесть и запах геля для волос, при помощи которого он укладывал непослушную шевелюру.
Игорь Петрович почти не изменился с тех пор, как ушел из прокуратуры, - разве что чуть поправился и отпустил усы. Выглядел он представительно, - элегантный плащ, безукоризненного покроя костюм, скрадывающий круглый животик, кожаные туфли в тон, - щеголь, а не сотрудник адвокатской фирмы. Альбина осыпала его комплиментами.
- Вижу, дела у вас идут хорошо, - заметила она.
- Вашими молитвами!
Два года назад госпожа Эрман вместе с супругой Лавринского с трудом уговорили прокурора сменить государственную службу на частную деятельность. Неприятности, которые градом сыпались на него последние несколько лет, вымотали Игоря Петровича, подтолкнули его принять решение. По всему было видно, что он сделал правильный выбор.
- Простите ради бога, Альбина Романовна, опоздал. Пробки! Еле добрался.
Частная практика позволила ему поменять служебную машину на собственную, которую он водил сам. От коньяка Лавринский отказался.
- За рулем! - добродушно улыбнулся он. - Побалуйте лучше чайком и шоколадными конфетами. Я ведь курить бросил, сменил табачный дым на сласти. Врачи запугали! Легкие, говорят, не выдерживают нагрузки: я в прошлую зиму дважды переболел пневмонией.
За чаем Альбина молчала, а Лавринский не торопился делать то, ради чего его пригласила сюда эта роскошная, дивная женщина. Вряд ли его слова доставят ей удовольствие. Однако тянуть до бесконечности он не сможет: приступать все же придется. При той должности, которую он занимал, Игорь Петрович не растерял присущую ему деликатность. Бывший прокурор начал издалека.
- Я знаю, чего вы ждете от меня, - осторожно произнес он. - И прошу принять сказанное, как набор предположений и догадок, а не как реальные факты. В случае с господином Ростовцевым ничего доказано не было… собственно, уголовного дела как такового даже не заводили. По вашей просьбе я расспросил человека, который тогда занимался выяснением некоторых обстоятельств… разумеется, это строго между нами.
Госпожа Эрман кивнула.
- Итак, слушайте. Восемнадцать лет назад против некого Бориса Засекина пытались возбудить уголовное дело по факту нанесения тяжких телесных повреждений своей однокласснице Юлии Коваль. Девушка скончалась в больнице, и Засекину грозил серьезный срок. Ему повезло, что вмешался влиятельный папаша, - как водится, он обратился к высшим милицейским чинам, состряпал психиатрический диагноз, соответствующее заключение, и дело замяли. Родители умершей были убиты горем, да и тягаться со старшим Засекиным не смогли, - отступили. Бог, мол, их накажет, - отца и сына! Как ни странно, эти слова оказались пророческими. Спустя пару лет карьера господина Засекина закончилась самым позорным образом: его обвинили в превышении полномочий, злоупотреблении служебным положением, использовании не по назначению государственных средств и прочих грехах. Пришлось пускать в ход связи, продавать имущество, дабы избежать скандала и огласки. Засекина-старшего лишили привилегий, потихоньку отправили на пенсию, семья уехала за город, и о них вскоре забыли. Но, как выяснилось, не все.
- Имеете в виду Ростовцева? - нервно спросила Альбина.
- Его, красавца! После смерти Юли Альберт Юрьевич, - тогда еще просто Алек, - казалось, никак не отреагировал на утрату. Он даже на похороны не пришел. Говорят, его видели на кладбище… но в отдалении, - возможно, за него приняли кого-то другого. В общем с тех пор Ростовцев перестал общаться с родителями Юли, перестал говорить о ней с друзьями, - он с головой ушел в учебу, активно участвовал во всех студенческих мероприятиях, вел научный кружок, занимался спортом, а в сторону девушек даже не смотрел. Постепенно история с любовью, ревностью и убийством в десятом классе одной московской школы канула в небытие.
- Но не для Альберта.
Лавринский глотнул чая, поставил чашку на блюдце и задумчиво сплел пальцы в замок.
- Вы правы, - со вздохом признал он. - Альберт, я думаю, не забывал о том ужасном мгновении ни на секунду. Днем и ночью он был одержим идеей мести, вынашивал свой непростой замысел, сотни, тысячи раз прокручивал в уме каждую деталь хитрого и жестокого плана. Он предусмотрел все, - в том числе и способ остаться безнаказанным. Когда все улеглось, и все забыли о Юле Коваль и Борисе Засекине, на сцену вышел господин Ростовцев. Оказывается, год за годом он не выпускал из виду семью Засекиных: знал, чем они дышат, на что надеются и чем занимаются. Борис, пройдя «курс лечения», нигде не мог устроиться на работу: папины связи оборвались, времена изменились, а добрая фея удачи, благоволившая к Засекиным, отвернулась от них. Вместо солидного особняка опальная семья вынуждена была ютиться в одноэтажном доме из трех комнат, жить скромно, отдыхать на берегу обмелевшей подмосковной речушки, а не на морских пляжах, и вообще… во многом себе отказывать. Так не могло продолжаться. Засекины привыкли к комфортному быту, хозяйству, поставленному на широкую ногу, к деньгам, которые не надо считать и экономить, к хорошей медицине, к высокому общественному положению и решили вернуть себе утраченные позиции. Старший Засекин слишком запятнал свою репутацию, поэтому за дело взялся его единственный сын Борис. На остатки папиных сбережений, которые удалось сохранить, он открыл маленький посреднический кооператив и худо-бедно начал зарабатывать. Папа помогал советами, мама вела бухгалтерию, и семейный бизнес медленно, но стабильно развивался. Откуда ни возьмись, у кооператива появился партнер - некая фирма «Транс-Опт», которая занималась закупками и перепродажей промышленных товаров по всем регионам России. Бизнес стал набирать обороты, партнеры взяли краткосрочный кредит, и тут… произошло непредвиденное: большая партия товара как сквозь землю провалилась, банк требовал деньги, а партнер Бориса Засекина объявил о своем банкротстве. Таким образом, Засекин-младший оказался не просто разорен - он задолжал огромную сумму, которой не располагал. Отчаяние порой толкает людей на опрометчивые, непродуманные поступки. Так случилось и с Засекиным. Этот господин кинулся за помощью, умоляя знакомых и просто состоятельных предпринимателей выручить его в сложившейся безвыходной ситуации. Что он им обещал в качестве компенсации, неведомо, - но, судя по результату, никто из добропорядочных коммерсантов не захотел рисковать своими деньгами. И когда последняя надежда Засекина удержаться на плаву растаяла, откликнулся один криминальный авторитет по кличке Зеро. Он предложил встретиться и обсудить варианты.
