- Не знаю, право, насколько я могу довериться вам, - произнесла дама.
- Если вы надеетесь на мою помощь, то выкладывайте все. Иначе нет смысла продолжать разговор.
Ее лицо дрогнуло, но осталось таким же вежливо-теплым, приветливым.
- Пожалуй, я так и поступлю. Мне совершенно не с кем посоветоваться! Близких я потеряла, а… с московской родней мы едва знакомы. Так что… не обессудьте: слушать придется долго.
- Это часть моего ремесла, - ободряюще улыбнулся Смирнов. - Смелее, Лика. Я могу вас так называть?
- Конечно.
От ее поведения и слов веяло забытым аристократизмом, ностальгической ноткой дореволюционной России, изысканными манерами правящего класса, которые из поколения в поколение впитываются в кровь.
- Я приехала сюда полгода назад, - ответила она. - Не могу привыкнуть к большому городу. Ушум и Москва - слишком сильный контраст!
- Как вы сказали? Ушум?
- Да. Совсем крошечный поселок в тайге, между Амуром и Зеей: железнодорожный полустанок, глушь. До ближайшего островка цивилизации несколько часов езды. Болота, бурелом… зимой мороз, снежные заносы, - ни пройти ни проехать. Мои детство и юность вообще прошли на лесном хуторе… так что Ушум показался чудо-городом. Хотя там всего несколько улиц, деревянный вокзальчик, магазин и фельдшерский пункт. Люди в Ушуме зачастую родятся и умирают, как исстари повелось, - без исповедников и врачей. Раньше поселок жил лесозаготовками, а теперь… Ушум постепенно приходит в упадок… умирает. Брошенные дома рушатся, бывшие леспромхозы зияют пустыми провалами окон, повсюду валяются трухлявые, черные от сырости бревна. Гиблые места! Многие станции называют «призраками», они не действуют и зарастают молодым ельником.
Смирнову захотелось ущипнуть себя за руку, - уж не спит ли он? Эта барышня приехала из Ушума? Кто ее научил таким манерам, разговору, умению подобрать серьги в тон к глазам? Жительница Ушума должна была бы ходить в меховом полушубке, сапогах и с ружьем, уметь стрелять на вскидку, свежевать убитую дичь, изъясняться языком охотников и золотоискателей-одиночек.
- Вы учительница? - решил он проверить свое предположение.
Кем еще Анжелика Ермолаева могла быть в таежном поселке?
Она отрицательно покачала головой.
- Нет. У меня вообще нет никакого образования, и я нигде не работала, ни одного дня. Официально школьный аттестат я получила в Ушуме, сдавала экстерном. Чтобы учиться, мне следовало жить в интернате, а… мама и дядя Аркадий и слышать об этом не хотели. Потом, когда мне исполнилось двадцать лет, он решился на переезд с хутора в поселок. Это далось ему с трудом!
- Дядя Аркадий вам кто?
- Отчим. Отца своего я не помню, мама умерла десять лет назад… от воспаления легких. Пока Аркадий Николаевич ездил в поселок за фельдшером, ее не стало. Наверное, ей не помогли бы никакие лекарства, - она просто устала от жизни в захолустье, от безысходности, от ужасных бытовых условий, и захотела уйти. - Лика говорила о смерти матери спокойно, но глаза ее наполнились слезами. - Отчасти поэтому отчим оставил хутор… ему стало тяжело жить там, где прошли их с мамой лучшие годы. Но мне он объяснил по-другому: мол, в моем возрасте следует подыскивать жениха и создавать семью. Не выходить же замуж за лесного духа?
Лика опустила глаза, ее скулы порозовели.
«Чего-то не договаривает», - догадался сыщик. И спросил:
- То есть вы переехали в Ушум… в поисках подходящей партии?
- Так говорил Аркадий… Аркадий Николаевич, - поправилась она. - Он настаивал.
- Его фамилия Ермолаев?
- Селезнев. Ермолаева - фамилия моей матери. Они с отчимом состояли в гражданском браке. Так это, кажется, принято называть?
- Почему вы не работали? - спросил Смирнов.
- Во-первых, в Ушуме не было вакансий для такой избалованной девицы, - пошутила Лика. - А во-вторых, я в деньгах не нуждалась. Все мои потребности обеспечивал отчим. Значение денег я осознала в полной мере только по приезде в Москву. Кстати, я в состоянии оплатить ваши услуги, - давайте оговорим размер предварительного гонорара.
Всеслав назвал сумму. Лика согласно кивнула, - без колебаний, без раздумий положила на столик конверт с деньгами.
- Хорошо. Возьмите пока на текущие расходы…
Сыщик к конверту не прикоснулся.
- Но… вы же не откажете мне в помощи? - растерялась она.
- Пока я не знаю, что от меня требуется. Поведайте о ваших проблемах, сударыня, - Смирнов невольно перешел на ее слог. - Тогда я определюсь, браться за дело, или нет.
- Это долгая история. И… смею вас уверить, я не страдаю душевной болезнью и не склонна к патологическим фантазиям. Если вы мне не поверите, то я останусь один на один со своими страхами…
Ночной ресторан клуба «Элегия» славился разнообразной кухней, интерьером в стиле модерн и отличным обслуживанием. Много изогнутых, прихотливых линий стекла, цветных витражей с ирисами и лилиями, много красивой мебели и хорошая музыка.
- Что закажем? - спросил Ростовцев у своей очаровательной спутницы.
Он с удовольствием заметил: на них оглядываются. Альбина и в самом деле выглядела потрясающе, - будто выпорхнувшая из эпохи роскоши диковинная птица. Обтянутое белым атласом стройное, сильное тело, в приподнятых кверху пышных смоляных волосах блестит жемчужная шпилька, - при таком великолепии лицо уже не имеет значения. Но и оно подчеркнуто изысканно: легкий макияж, розовая помада на губах, умело подведенные веки… блеск!
- Давай закажем маринованного угря, - предложил он.
- Я не люблю китайскую кухню.
- Эта рыба особенно хороша под имбирным соусом, - уговаривал Ростовцев.
Альбина предпочитала традиционную еду - шницель и пасту, например. Или телятину с овощами. После шутливых препирательств остановились на жареной спинке косули с брусникой.
- Я уступаю только потому, что здесь не умеют готовить китайские блюда! - рассмеялся Альберт.
«Мужчина, который собирается сделать предложение, не ведет себя подобным образом, - в смятении думала хозяйка «Камелии». - Что происходит?»
Неожиданное волнение охватило ее. Неотразимая и высокомерная с другими, она вдруг почувствовала, как ситуация выходит из-под контроля, - и все перестало ее радовать: собственная элегантность, приглушенный свет люстр, томная мелодия скрипки, французское шампанское, и этот непонятный, самоуверенный мужчина, за которого она хочет выйти замуж. Ох, как хочет! А он не торопится связать себя узами Гименея.
- Потанцуем?
Он изящно, ловко повел ее под звуки танго, - оказывается, господин Ростовцев умеет и это, - без сложных па, но с характерными приемами, со страстью. Он слегка рисовался… играл перед публикой, и посетители ресторана отвлеклись от еды и выпивки, наблюдая за вызывающе красивой парой.
